- Цель полёта достигнута, - мягкий голос автопилота заставил Хэнка очнуться. Переливы на границе защитного поля очень похожи на полярное сияние. Они никогда не повторяются, бесконечная игра цветов и линий завораживает, сколько бы раз ни приходилось наблюдать это зрелище. Оно всегда возникает на подлёте к планете, и никогда – при старте с неё. Загадка природы, одна из многих загадок. Может быть, однажды она будет разгадана, но цепочки формул и списки ученых не сделают её менее таинственной.
- Точка посадки «КП-Растабан» обнаружена.
Планета выглядела, как и полагалось выглядеть планете земного типа. Её диск понемногу вползал в поле зрения, перекрывая обзор в левом нижнем углу блистера. Жемчужные завитки облаков и синева. Сплошная синева, усыпанная крошечными пятнышками зелени. Планета-океан. Судя по маленьким полярным шапкам, с очень мягким климатом. Прямо-таки мечта курортника. Вот только на этой планете бесследно исчез корабль поколений. Прилетел, вышел на орбиту, выбрал место для посадки – вон тот островок, побольше прочих. И исчез. Последним было получено сообщение о благополучной посадке. Даже если бы пришлось садиться на воду, утонуть в океане «Растабан» не мог. Даже если разом отказали все системы. Собственный запас плавучести у кораблей этого типа так велик, что они могут годами и десятилетиями поддерживать на плаву колонистов – пока люди не найдут остров, материк, или хотя бы не построят в подходящем месте остров-платформу для будущей колонии. Здесь этого не произошло, и Хэнку предстояло выяснить, почему.
- Выпустить зонд. Подготовить шлюпку к запуску, - распорядился пилот. Каковы бы ни были причины исчезновения колонии, повторять ошибку колонистов Хэнк не собирался. Корабль останется на орбите и, если пилот тоже исчезнет, сможет вызвать спасателей. Вот тогда за эту планетку возьмутся всерьёз. Потому что одно дело – колонисты, улетевшие невесть сколько поколений назад, и совсем другое – представитель разведгруппы современного космофлота. Наука не стояла на месте, как и методы подготовки разведчиков. Если Хэнк не справится с задачей при всех преимуществах, которые ему давало снаряжение, значит, тут как минимум крайне опасная среда. А как максимум…
Загадывать он не стал. Человечество вышло в космос уже давно. Однако ситуации первого контакта так и остались достоянием художественной литературы и кинематографа. Ни одной встречи с представителями чужого разума не произошло, ни одного следа деятельности чужой цивилизации не было обнаружено. Либо человек оказался единственным разумным видом в галактике, либо прочие разумные виды предпочитали иные условия жизни.
К тому времени, как вернулся зонд, шлюпка была уже готова к старту. Данные Хэнк просмотрел очень внимательно. Состав воздуха не вызывал подозрений – никаких незнакомых примесей обнаружено не было. Пробы воды из океана и источника на острове также в рамках нормы. Разве что океан оказался почти пресным. Пробы почвы были богаты микроорганизмами и мелкими живыми существами, но болезнетворной микрофлоры не содержали. Следы пыльцы указывали на наличие цветущих растений, видеозапись пролета над островом подтверждала их присутствие: остров походил на райский сад.
- И какие же змеи водятся в этом раю? Не иначе драконы… – привычка разговаривать с самим собой вслух вырабатывается у разведчиков быстро. Одиночные рейды – обычное дело, сенсорный голод берет своё. Хэнк исключением не был. Некоторым приходилось оставлять службу, но большинство легко осваивало практику диалога, когда разговор с самим собой служил своего рода мозговым штурмом. Не всегда помогало решить проблему, но почти всегда защищало от перехода привычки в серьёзное расстройство.
- Следов крупных животных не найдено. Их нет, или зонд распугал фауну? Возможно, животные кочуют по островкам, и сейчас на этом острове пусто.
- Либо вся крупная фауна живёт в воде, - сам себе возразил Хэнк, на ходу надевая шлем. – Ладно, на месте разберёмся.
Запустив два зонда на разведку – один в воде, второй над островом – Хэнк посадил шлюпку на мелководье. Пройти десяток шагов до берега по щиколотку в воде несложно, а в случае проблем не придётся метаться по густым зарослям, чтобы отыскать кратчайший путь к шлюпке. Водный зонд должен был отследить местную морскую фауну, воздушный вёл наблюдение с высоты и мог предупредить, если обнаружатся крупные или агрессивные формы жизни. А от мелких, невидимых для аппаратуры и всех прочих, защитой должен был послужить костюм разведчика. Сорок восемь часов автономности – достаточно, чтобы обшарить остров вдоль и поперёк. Но сначала – добраться до корабля.
«КП-Растабан» представлял собой длинный пологий холм, густо покрытый цветущими кустарниками. За прошедшие столетия остров поглотил его, сделал своей частью. Но даже теперь можно было угадать, где находился нос корабля с колыбелью будущей колонии, где – обширная корма с топливными баками и соплом реакционного котла.
- «Индиго» - Центру, визуальный контакт, - доложил Хэнк. – «КП-Растабан» под грунтом. Естественно образованный слой, состояние неизвестно. Приступаю к вскрытию со стороны центра управления.
Прежде всего – добраться до бортжурнала. Там отображаются все события вплоть до момента прекращения работы всех систем. Найти его, расшифровать – станет понятным, что здесь произошло четыреста лет назад. Если повезёт.
Маленький робот-крот, извлечённый из глубин рюкзака, начал рыть нору к погребённому кораблю. Пока он трудился, Хэнк запросил данные подводной разведки. Жизнь в океане определённо была: зонд зафиксировал стайки рыб, донных моллюсков, вежливо уклонился от приглашения на обед в качестве главного блюда. Хэнк прикинул размеры пасти и длину зубов местного аналога акулы, пришел к выводу, что вплавь между островами перемещаться не стоит. Даже в костюме разведчика. Выстрелы и удары армированная ткань держит хорошо. А вот что с ней станет после знакомства с челюстями морского хищника, лучше не выяснять. Даже если костюм уцелеет, то, что под костюмом, пострадает наверняка.
Глубина норы оказалась не слишком большой – всего около трёх метров. Крот докопался до обшивки, уткнулся в неё и повернул к блистеру рубки. Если блистер цел, задача сильно упростится – не придётся копать через всю рубку, чтобы добраться до дверей во внутренние помещения. Спустя несколько минут Хэнк узнал, что ему редкостно везёт: прозрачный бронепластик не пострадал при посадке. Оставался пустяк: добраться до него и проделать отверстие.
На работу ушло несколько часов. Можно было, конечно, управиться быстрее, всего лишь раздевшись до комбеза, но Хэнк не хотел рисковать. Костюм обеспечивал ему защиту, от которой разведчик не собирался отказываться. Пока не станет ясно, что погубило колонистов, костюм он не снимет. Самым сложным было прорезать блистер. Бронепластик не уступал прочностью стали лучших марок – предки постарались на совесть. Когда прозрачный круг выпал в прорытый тоннель, разведчик осторожно заглянул внутрь, включив химический факел. Длинный стержень залил помещение бледным светом – впервые за сотни лет. Никаких следов катастрофы, все приборы целы, посадка прошла штатно, и люди ушли отсюда спокойно. Даже радостно: вот на приборной панели несколько запылённых стаканов, бутылка и вековая пыль на полу. Пили за удачное завершение полёта.
Хэнк аккуратно переступил край среза, спрыгнул на пол рубки, оставив ребристые следы ботинок на приборной панели и на полу. Техника безнадёжно мертва, запасы энергии давно иссякли, и нечего даже думать о том, чтобы оживить этого колосса. Нужно найти бортжурнал, осмотреть помещения – могли остаться личные вещи колонистов, какие-то записи, которые позволят узнать что-то о случившемся. Большего здесь не получить.
Разведчик поднялся на капитанский мостик. Здесь тоже всё было в полной сохранности. Кресло за пультом – всё в пыли, фоторамка, на которой уже давно не светятся фотографии – кончился заряд батареи. Хэнк отодвинул кресло, достал из мультитула ключ, вставил в разъём. Бдительная система защиты умерла вместе с кораблем, некому было поднять тревогу. С коротким сухим щелчком откинулась крышка панели. Вот он, тяжёлый серебристый блок…
- «Индиго» - Центру, обнаружен бортжурнал «КП-Растабан». Визуально не повреждён. Следов разрушения в рубке и командном центре не обнаружено. Приступаю к осмотру внутренних помещений.
Жилые помещения не добавили ничего к общей картине. Следов панического бегства Хэнк не нашёл. Следов использования в качестве укрытия – тоже. Никто не спасался на корабле от неведомой угрозы снаружи. Кое-что из вещей здесь осталось, но забытая пара носков или игрушка с оторванной ногой вряд ли имели большое значение. Сюда возвращались, но всё реже и реже, пока не забыли дорогу. Навсегда. Разведчик зафиксировал находки, взял пробы воздуха и пыли, наведался к задней стенке жилого блока. Там, за толстой переборкой, начинался двигательный отсек. Переборка не была повреждена, следов облучения не наблюдалось. Отчитавшись Центру, Хэнк повернул назад. Что бы ни случилось с колонистами – это случилось за пределами корабля. Оставалось надеяться на расшифровку бортжурнала и разведку местности. Где-то должны найтись хотя бы следы развёрнутой базы. Если, конечно, её успели развернуть…
Хэнк начал с прибрежной отмели. Море служило хорошей кормовой базой, особенно на первых порах, пока не акклиматизировались растения и не выросли животные. Береговая линия острова протянулась на сорок с лишним километров, было где развернуться. Но разведка с воздуха не дала результатов – либо на берегу никакого строительства не было, либо с тех пор изменился уровень океана. Отправив водный зонд обследовать прибрежные воды на предмет затопленных строений, Хэнк углубился в заросли, сверяясь с показаниями воздушного зонда. Искать постройки из пластика с орбиты было бесполезно, здесь всё решали только ноги, глаза и интуиция разведчика.
До темноты Хэнк успел обшарить часть острова, но ничего не нашёл. Возвращаться на шлюпку не имело смысла. Доложив о безрезультатности поисков, разведчик выставил защитный периметр на небольшой возвышенности, поужинал пищевой смесью – костюм предоставлял очень ограниченное меню, и улёгся спать.
Утро началось с неожиданного сигнала зонда.
«Обнаружена крупная форма жизни, одна единица», - прочитал бегущую строку Хэнк, и поднялся, снимая затемнение с визора шлема. Одна единица лежала рядом с периметром и смотрела на него, свесив длинный розовый язык между крупными желтоватыми клыками.
- «Индиго» - Центру, - ошарашенно доложил разведчик. – Наблюдаю крупную форму жизни. Внешний вид соответствует крупной породе собак, окрас чёрный с подпалинами. Агрессии не проявляет, попыток пересечь периметр не делает.
Последнее могло означать, что существо, более всего смахивающее на овчарку размером с небольшую лошадь, уже имело дело с защитными периметрами.
- Надеюсь, я у тебя первый, - пробормотал Хэнк, останавливаясь в двух шагах от пса. – Интересно, а где ты прятался всё это время? Зонд тебя не засёк ни разу.
Хвост толщиной в руку дружелюбно шевельнулся и замер. Пёс склонил голову. Поставленное торчком ухо придавало ему удивлённо-любопытное выражение. Впечатление портили только клыки – каждый с палец самого Хэнка.
- Такими зубками ты однозначно не травку кушаешь, - вздохнул разведчик. – И что мне теперь с тобой делать?
Пёс поднялся, разом сравнявшись ростом с Хэнком – их глаза оказались на одном уровне. Развернувшись, он потрусил вниз с холма, остановился через несколько шагов, оглянулся на человека, гавкнул и скрылся в зарослях.
- Кажется, тебе только что ответили на вопрос, - констатировал разведчик, снял периметр и направился за собакой. След исполинского пса отчётливо был виден на росистой траве – тёмная полоса по бледно-зелёной бриллиантовой россыпи. Под свод цветущих ветвей Хэнк вступил с опаской – зонд опять потерял собаку из виду, а её намерения могли и не быть такими уж очевидно миролюбивыми. Но след не петлял, не отклонялся в сторону, выдавая попытку зайти со спины – он был прямым, словно пёс бежал по компасу.
- Куда только указывает его стрелка? – задумчиво спросил самого себя Хэнк.
Задуматься было о чём. Собака могла появиться здесь только с колонистами. В совпадение эволюционных процессов до такой степени разведчик не верил. Значит, перед ним бежало сейчас прямое свидетельство хотя бы частичного успеха колонизации. По крайней мере, собаки выжили. Приобретя при этом колоссальные размеры, способность распознавать заданные вопросы и понимать их. И кто знает, что ещё за сюрпризы таились под косматой шкурой «крупной формы жизни»?
Идти пришлось долго. Хэнк уже начал сомневаться в разумности своего поступка – скоро солнце высушит росу, след пропадёт, и где тогда искать это существо? Но искать не пришлось – миновав очередной заросший лесом овраг с журчащим внизу ручейком, разведчик увидел на свободном от деревьев холмике четвероногого проводника. Тот сидел, пока Хэнк не подошёл совсем близко, потом поднялся и принялся рыть лапами. Куски дёрна, комья земли, не успевшие разбежаться подземные обитатели полетели в разные стороны. Довольно скоро образовалась приличная яма. Пёс сунул туда морду, чихнул, несколько раз пролаял, повернувшись к Хэнку, и отошёл в сторону, словно предлагая разведчику самому завершить начатое.
Хэнк осторожно приблизился, заглянул в раскоп, всё ещё сомневаясь, опустился на колени, потрогал дно. Под пальцами перчатки ощущалось что-то твёрдое и скользкое. Разведчик смахнул в сторону осыпавшиеся комочки земли и замер. Пёс привел его к куполу. Погребённому под слоем почвы куполу колонии.
- «Индиго» - Центру, - спохватился Хэнк. – Форма жизни, далее пёс, собака, привела к месту пропавшей колонии. Обнаружен купол. Глубина залегания порядка одного метра от поверхности. Купол выглядит не повреждённым. Передаю координаты…
Стандартная высота купола – четыре метра. До входа в купол Хэнк рыл вместе с собакой – пёс оказался очень толковым помощником. Когда он копал, разведчику оставалось только держаться в стороне, чтобы не оказаться заваленным выброшенным грунтом. Когда разведчик сменял собаку, та отбрасывала лапами землю за ним, чтобы почва не сыпалась обратно.
Двери были заперты. Эта проблема решалась плазменным резаком: пластик купола был значительно менее прочен, чем бронепластик блистера. Уже через несколько минут Хэнк стоял внутри, освещая купол факелом. Снаружи обиженно скулил пёс – разведчик прорезал проход, в который свободно пробрался сам, но для собаки отверстие оказалось мало.
- Извини, приятель, - рассеянно проговорил Хэнк, - мне надо пробы взять. Пока ты тут лишний…
Поскуливание смолкло.
Купол был пуст. Хэнк обследовал его со всей возможной тщательностью, но не нашёл даже брошенных вещей. Люди ушли отсюда, не оставив ничего после себя, кроме воздуха и пыли. Разведчик взял пробы, отчитался и вернулся в раскоп.
- Там ничего нет, - сказал он псу. – Зря ты жаловался.
Собака мотнула головой и поскребла когтями прорезанную дверь.
- Всё равно хочешь туда? Ладно…
Резак быстро увеличил отверстие. Не дожидаясь, пока остынут края, пёс нырнул внутрь, оставив на горячем пластике клочок шерсти. Несколько секунд Хэнк смотрел, как трепещут в потоке воздуха шерстинки. Потом аккуратно снял их и отправил в контейнер с пробами. Мало ли, вдруг пригодится?
Пёс крутился под куполом, поминутно зарываясь носом в пыль и отчаянно чихая, словно пытался отыскать давно потерянный след. Растерянно повизгивая, он метался из стороны в сторону, пока вдруг не замер в отточенной стойке – лапы напряжены, морда вытянута… Мгновение – и гигантский пёс устремился к стене купола, с разбегу ударив лапами в тусклый пластик. Озадаченный разведчик, на бегу докладывая Центру, помчался следом. Пёс явно что-то нашёл, но что? Беглый осмотр стены очень быстро объяснил, что именно.
- «Индиго» - Центру, собака нашла в куполе потайную дверь. Приступаю к вскрытию и разведке зондом.
Маскировка была отменной – мало кто обратит внимание на чуть заметный шов в обшивке купола. Столько времени прошло, блоки могли деформироваться под давлением почвы. Но сканеры показали пустоту за стеной купола. Хэнк разрезал пластик и непроизвольно ухватил за густой воротник ринувшуюся вперёд овчарку:
- А ну притормози. Нюх у тебя отменный, но давай сначала туда кто-нибудь помельче нас слетает?
Собака лязгнула челюстями на пролетевший мимо неё зонд. Но вырываться не стала и легла на пыльный пол, пристально вглядываясь в темноту. Время от времени Хэнк слышал глухое ворчание: то ли пёс чуял угрозу, то ли был просто недоволен задержкой? Зонд тем временем летел по прямой, не встречая препятствий или поворотов тоннеля. Подземный коридор вёл по наклонной, по прикидкам Хэнка, он скоро должен был из подземного превратиться в подводный. Через несколько минут в объектив камеры зонда действительно хлынул рассеянный толщей воды солнечный свет.
- «Индиго» - Центру, тоннель заканчивается в подводном куполе. Глубина залегания – порядка тридцати метров. Купол полностью выполнен из бронепластика, поэтому не был обнаружен при разведке аквазондом. Купол пуст, никаких следов колонизации. Шлюз использовался минимум один раз, скаф отсутствует.
Что бы ни планировали делать с этим куполом люди, их планы не осуществились. Они собирались там поселиться или обустроить акваферму, но вместо этого погрузились в скаф, отплыли и не вернулись?
- Там никого нет, - сказал разведчик собаке. – Кого бы ты ни искал, он ушёл и оттуда. Уплыл на скафе. Может быть, на другие острова. Может быть, скаф затонул. Этого сейчас не узнать. Пойдём наверх?
Разговаривать с собакой было интереснее, чем с собой. Хотя бы потому, что себя Хэнк знал слишком хорошо. А вот предугадать реакцию пса было сложно. Разведчик ожидал, что тот всё же полезет в тоннель, или останется в куполе. Если каким-то чудом собака протянула тут четыре сотни лет и ещё помнит своего хозяина, с неё сталось бы залечь здесь и протянуть ноги – Хэнк знал, какие формы порой обретает собачья преданность. Но пёс поднялся и направился к выходу, ни разу не оглянувшись.
- Что будем делать? – спросил разведчик, когда они выбрались из раскопа на поверхность. Собака встряхнулась и потрусила вдоль оврага, пару раз оглянувшись, чтобы убедиться – человек следует за ней. Зонд взлетел над кронами, и Хэнк увидел, что они идут по прямой к берегу моря. Вскоре стал слышен плеск волн, растительность поредела и сделалась ниже, земля сменилась песком, едва прикрытым перегноем. Пёс с разбегу вбежал в воду, поднимая столбы брызг, окунулся в волну. Хэнк с удовольствием последовал бы его примеру, не будь у него перед глазами пустых коридоров корабля и безлюдных куполов. Пока овчарка плескалась, смывая грязь, разведчик зарядил образец шерсти в портативный анализатор. Результат заставил его остолбенеть.
В то, что пёс мог прожить тут четыреста лет, ему не верилось с самого начала. Даже в таких райских условиях. Не живут собаки столько. Если только очень сильно модифицированные – но умели ли тогда делать такие модификации? Вот вариант с обкаткой какой-то ранней модификации был более правдоподобен, и Хэнк втайне рассчитывал получить хотя бы косвенную причину исчезновения колонии. Если тут порезвились военные, удивительно, что хоть купола остались… Но анализатор был неумолим.
Спутник Хэнка не был модификантом. Собакой он тоже не был. И ему было куда больше четырёх сотен лет.
Гулкий всплеск привел разведчика в чувство. Хэнк поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть взлетающий над водой широкий рыбий хвост.
- Не понял… - разведчик привстал. – Фух, показалось…
Пёс никуда не делся – он появился над волной, высоко задирая голову, чтобы не мешала идти бьющаяся в зубах рыбина. Когда он добрался до пляжа, добыча уже почти перестала трепыхаться. Усыпанный яркими пятнами хвост волочился следом, оставляя на песке извилистую борозду.
«Кило на десять потянет», - прикинул Хэнк, глядя, как тускнеют яркие краски на рыбьей чешуе. Бросив добычу, пёс вытянулся на теплом песке, вывалил язык – ни дать ни взять довольная жизнью собака. Безупречная имитация поведения. Не это ли объясняет все загадки пропавшей колонии? Рядом появляется кто-то, неотличимый от тех, кого ты знаешь, кому доверяешь. Живёт рядом с тобой, трудится, смеётся, пиво пьёт. А потом группа уходит в разведку – и не возвращается… И никто не знает, что происходит, понимают только, что творится нечто, чему невозможно противостоять, пока последний из выживших наконец не раскрывает тайну. И бежит, закрывая за собой двери, пока не захлопывается последняя – дверь шлюза, отрезая скаф от непостижимой угрозы… Или всё было не так? Стала бы неведомая тварь четыре сотни лет спустя мчаться по давно остывшему следу, выдавая себя? Не вышло ли так, что люди невольно приручили кого-то здешнего, древнего, если не бессмертного? Не приняло ли это существо облик, наиболее соответствующий его роли в отношениях с людьми? Не была ли вызвана эта гонка надеждой, что человек приведёт его к тем, по кому он тоскует до сих пор? Вопросы без ответов…
Хэнк не знал, с кем имеет дело. Но совершенно точно знал, что отчётов в Центр больше не будет. До тех пор, пока у него не появятся ответы. Ситуация первого контакта - она предусматривает не только защиту Земли. Защита от Земли тоже может оказаться необходима. Щёлкнули застёжки шлема, впуская в ноздри свежий, острый запах моря и зелени.
- А теперь скажи мне, приятель, кто ты такой, и что тебе от меня нужно?
- Спасибо, - сказал пёс, тронув лапой шлем. – Очень мешало.
- Чему? – уточнил Хэнк, принимаясь потрошить рыбину и по привычке складывая в контейнер образцы проб – кровь, чешуя, кусочек мышечной ткани, глаз.
- Говорить, - пояснил пёс. – Тебя я слышал. А ты меня нет.
- Но лай-то я слышал, - возразил разведчик. – Микрофоны шлема очень чувствительны, так что…
- Голосовой аппарат не приспособлен для речи, - возразил пёс.
- Минутку, - Хэнк поднял голову. – Но ты же со мной говоришь.
- Конечно, - пёс улыбнулся во весь комплект зубов. – Но не голосом.
- Телепатия, - до разведчика начинало доходить. – Ты свободно принимаешь, но шлем чем-то мешает передавать.
- Я свободно понимаю то, что ты говоришь, - мягко поправил пёс. – Шлем мешает в обе стороны, но твои слова он передаёт.
- Ага, - кивнул разведчик, возвращаясь к прерванному занятию. – Но ты так и не ответил на мой вопрос. Кто ты такой, и что тебе от меня нужно?
- Это очень сложный вопрос, - предупредил пёс.
- Ничего, я не спешу, - обнадёжил его разведчик. – Так что приступай.
- Ладно, - пёс вытянулся на песке, подставив солнцу брюхо. – Я здесь живу. Вообще-то я был и раньше. Всегда. Но не было необходимости… как это будет правильно по-вашему… Ну, вот есть воздух, так?
- Есть, - подтвердил Хэнк. – Отличный воздух, кстати. Я из-за тебя, приятель, лишние сутки рециклированной дрянью дышал – боялся, что хвост отрастёт. И буду я полтысячи лет бегать, покрытый шерстью. И объясняться с Центром исключительно лаем.
- Так вот, пока воздух не двигается, ты им дышишь, но ты его не замечаешь. А когда он движется, то это уже называется ветер, и ты его чувствуешь. Но это всё тот же воздух. Так?
- Вроде так, - не стал спорить разведчик, оттирая нож песком.
- Ну, вот так и я. Был как воздух. Не надо двигаться, нет причины это делать. Пока не прилетел корабль. Это было новое, чего не было раньше. Не отсюда. Не я. Они называли себя – люди. Жили во мне. Дышали мной. Не замечали. Мне стало интересно. Это тоже было новое, мне никогда раньше не было интересно. Я захотел стать ветром, и это тоже было новое – желание. Я так много нового получил от людей. Я захотел дать им что-то новое.
- И как? – поинтересовался Хэнк, удивляясь собственному спокойствию. Ситуация первого контакта представлялась ему какой угодно, только не такой. На пляже, над разрезанной на куски рыбой, с каким-то не то духом, не то божеством, прикидывающимся огромной собакой.
- Я стал дышать ими, - ответил пёс. – Но начал с существа, которое им служило. С собаки. Оно мне понравилось. Оно умело любить и защищать. Я никогда раньше не знал, что такое любовь и защита. Я предложил ему обмен: оно позволяет мне дышать им, а я позволяю ему быть вечно, как я. Чтобы вечно любить и защищать. Оно согласилось. Так я стал для этих людей ветром. Сначала они испугались, и это было новым. Страх мне не понравился, от него горько внутри. Потом они решили, что это так повлияла планета, и перестали бояться меня, но стали бояться планеты. Я не знал, как это исправить. Только если поменяться с кем-то из них, чтобы объяснить, но тогда мне пришлось бы оставить собаку. Получилось бы, что я её обманул.
- Непростая ситуация, - решил Хэнк, заворачивая куски рыбы в широкие ленты водорослей. – И как ты с ней справился?
- Я с ними заговорил, - ответил пёс. – Мне пришлось научиться.
- Ещё одно новое?
- Точно. Тогда одни успокоились, но попросили не становиться ими. Никем. Потому что у них было то, что они называли душой, и это нельзя было обменять. Я не понял, но согласился. Что-то новое, чего я не понимаю, не могу понять. Это было восхитительно.
- Кто бы мог подумать, - пробормотал разведчик. – Кажется, тебе попалась религиозная колония, приятель. А это такие люди, что сами не всегда друг друга понимают. Так что там было дальше?
- Как я уже сказал, одни успокоились. Им хватило моего обещания. Другие стали беспокоиться сильнее. Они боялись, что я их обманываю, а на самом деле хочу забрать их души себе. Потом появились ещё третьи. Эти решили, что их миссия в том, чтобы пожертвовать своими душами. Ради чего – я так и не понял.
- Бедняга… - Хэнк закончил заворачивать рыбу и достал из рюкзака походную жаровню. – Как они тебя с ума не свели?
- Не знаю, что это такое, - пёс с любопытством потрогал лапой новый для него предмет. – Я решил, что они между собой сами как-нибудь разберутся. И ушел вместе с Николасом искать другие земли.
- Николас? – переспросил Хэнк.
- Ах, да. Это был человек, которого больше всего любила собака. Он мне тоже понравился. Он первый мне поверил. И никогда меня не боялся. Мы долго ходили по другим островам, он искал подходящие земли. Ему нужен был остров, где можно устроить ферму. Мало деревьев, много земли.
- А этот чем плох? – удивился разведчик. – Остров большой, места много.
- Деревьев тоже много. Николас не хотел рубить деревья. Сказал, они у себя на родине и так наделали беды, не надо на новом месте начинать со старых ошибок.
- В чём-то я его понимаю, - Хэнк аккуратно раскладывал на диске жаровни конвертики из водорослей. – Бед наделали действительно немало. Так, что даже пришлось рассылать вот такие корабли ко всем звёздам, похожим на наше солнце. В надежде, что хоть кому-то удастся выжить.
- Но ведь ты прилетел оттуда же? – спросил пёс. – Значит, вы справились?
- Справились, - кивнул разведчик, разворачивая солнечные панели. – Полчаса, и у нас будет вкусный обед. Но потрудиться пришлось немало, конечно. Когда разгребли все проблемы, начали искать улетевших. Большинство добрались удачно, нашли себе новый дом. Теперь там вполне процветающие колонии. Но от некоторых не было никаких известий. Вот чтобы их найти, стали посылать таких, как я. Разведчиков.
- Нашли?
- Кого-то нашли, - с жаровни потянуло первыми струйками аромата. – Одним повезло – они выжили, но утратили ключевые технологии, и не могли дать о себе знать. Несколько кораблей были обнаружены на орбите у одиноких звёзд, там не нашлось ни одной планеты, где можно было бы основать колонию. На двух из них ещё жили потомки улетевших. Их мы вернули домой, на родину. Одна колония была уничтожена вспышкой – звезда оказалась нестабильной. Но были и такие системы, где вроде всё в порядке – спокойная звезда, подходящие планеты. А колонистов нет. Исчезли без всякого следа. Может быть, не долетели. Может быть, что-то ещё…
- Раз ты сюда прилетел, значит, колония у вас числится пропавшей? – уточнил пёс.
- Ну да, - Хэнк начал переворачивать рыбу, пользуясь раковинами вместо прихваток. – Вот как раз хотел у тебя спросить, куда подевались люди.
- А я думал, это ты мне скажешь…
Человек и пёс с одинаковым удивлением уставились друг на друга.
- Так ты мне и не сказал, как тебя зовут, - вздохнул Хэнк, сворачивая пляжный бивак. Остатки рыбы – кости, чешую, потроха – он побросал в море, там на них найдутся желающие. Очищенная и остывшая жаровня заняла привычное место в рюкзаке. – Как мне к тебе обращаться? «Пёс»?
- Николас звал меня Скиппи, - задумчиво отозвался пёс. – Так звали его собаку, с которой я поменялся. Но это было его имя для меня.
- А своего у тебя нет?
- А зачем мне имя для самого себя? – удивился пёс. – Когда ты думаешь о себе, разве ты называешь себя по имени?
- Вообще-то нет, - признал разведчик. – Но я думал, может, у вас есть общее название для таких, как ты? Ну, как у нас – люди. Или ты единственный в своем роде?
Пёс молчал и выглядел растерянным.
- Никогда не думал об этом, - сказал он наконец. – Люди, бывшие до тебя, спрашивали, один ли я, и я ответил, что один. Им этого было достаточно. Но я не знаю, есть ли другие, такие, как я. Это не было нужным.
- Занятное ты существо… - Хэнк закинул рюкзак на спину, поднял шлем. – Вроде как вечное и бессмертное, оперируешь такими философскими категориями, что наши философы съели бы собственные тоги. И в то же время не интересуешься простейшими вещами. Это ты всегда таким был, или на тебя облик влияет?
- У меня было не много времени узнавать новое, - вздохнул пёс. – Когда мы с Николасом вернулись, люди уже ушли. Николас очень расстроился. Он искал их, потом нашел этот подземный ход, там, под куполом. Сказал мне ждать снаружи, и ушёл туда.
- И ты ждал всё это время? – поразился Хэнк.
- Он же попросил, - недоуменно ответил пёс.
- Однако…
Подняв зонд повыше, разведчик нашёл шлюпку и направился к ней вдоль кромки прибоя. Пёс потрусил следом.
- Что ты будешь делать? – спросил он, поравнявшись с Хэнком.
- Для начала – сложу в шлюпку свои находки, - отозвался разведчик. – Отправлю её на орбиту, на борт. Мой корабль там, наверху. Я не стал его сажать. А потом пойду искать пропавших. Раз уж даже ты не знаешь, куда они подевались…
- Я могу помочь, - это прозвучало просительно.
Хэнк вздохнул и остановился.
- Скип, или как тебя там, - сказал он, глядя в глаза древнему существу, заключённому в облик собаки, - ты понимаешь, что мы, люди, не можем жить так долго, как ты? Твой Николас, скорее всего, уже лет триста как умер. Его больше нет, понимаешь?
Пёс не понимал. Хэнк видел это совершенно ясно, как если бы сам сейчас смотрел на себя карими собачьими глазами. Для него не существовало понятия смерти.
- Рыба, - сказал Хэнк. – Ты её поймал и вынес на берег. Я её выпотрошил и зажарил. Мы её съели. Она перестала быть. Её больше нет. Она умерла. Люди тоже умирают, Скип. Даже если их не едят. Они становятся старыми, их тела слабеют, перестают служить и умирают. Понимаешь?
- Но рыба не перестала быть, - ответил пёс. – Кровь ушла в песок. Кости и потроха вернулись в море. Плоть стала нашей плотью. Но рыба не исчезла. Она стала песком, морем и нами. Она не умерла. Люди тоже не умирают. Николас рассказывал мне. У людей есть душа. Она не перестаёт быть, потому что она была всегда, и будет всегда. Может умереть тело, но душа не может. Тело Николаса могло умереть. Но его душа где-то есть. Она меня ждёт. Я хочу её найти. Может быть, тогда я сумею понять, что она такое.
Хэнк сел, где стоял. Прямо в услужливо подкатившуюся волну.
Остаток дня они провели возле шлюпки. Хэнк прогнал бортжурнал через дешифратор, но не нашел ничего, что могло бы облегчить ему задачу. Там не было даже записей о трансформации овчарки Скиппи. На момент первого контакта люди уже не посещали корабль, чтобы оставить там отчёт о событиях. Единственной стоящей информацией было личное дело хозяина собаки. Николаса Дане. Капитана «КП-Растабан». Хэнк вывел на борт шлюпки проекцию фото: загорелый, улыбчивый парень сидит на корточках, обнимая за шею крупную овчарку.
- Николас, - сказал Скип. Потом поднялся и побрёл к лесу. Разведчик не стал его окликать. У него было ещё много работы: тщательно отобрать снаряжение, загнать под кожу маячок, по которому его смогут отыскать, если что-то пойдёт не так, заново уложить рюкзак, убрать всё лишнее в багажное отделение шлюпки. И хотя бы немного поспать. Разложенное кресло пилота – не лучшая постель в мире. Но всяко удобнее ямки в песке или охапки веток.
Утром Хэнк отправил шлюпку назад, на корабль. Проводил взглядом быстро исчезающий огонёк двигателей, поправил рюкзак и пошёл вдоль берега, поглядывая на парящий в вышине зонд. Скип сказал, они с капитаном искали крупный остров без лесов. Даже если нашли, остальные этого не узнали и ушли куда-то ещё. Напугавшая их собака на острове отсутствовала, значит, причиной исхода было что-то другое. Они не вернулись на корабль и не оставили никаких следов под куполом. Возможно, что-то было в скафе, но скаф исчез вместе с Николасом. И скаф не мог вместить всех колонистов, он рассчитан от силы на два десятка человек. Как ещё могли покинуть остров чем-то напуганные люди? Только по воздуху – если, например, сумели соорудить воздушный шар, или по морю. Какие там водятся хищники, Хэнк время от времени видел через камеру зонда.
Воздушный шар ненадёжен – им невозможно управлять. Хорошо, если опустится на острове. А если в океане? Значит, большие плоты, их проще всего сделать, и они позволяют держать курс при наличии паруса и простейшего руля.
- Я видел место, где срубили много деревьев, - сказал Скип.
Когда он появился рядом, разведчик не заметил. Расслабился, упрекнул себя Хэнк. Но всё-таки спросил:
- Ты в порядке?
- Это тоже было новое, - просто ответил пёс. – Я увидел у тебя в голове, что плот – это много связанных вместе деревьев. Я покажу, где это было. Тогда я не знал, зачем они рубили деревья. Теперь знаю.
- Показывай, - вздохнул разведчик. – Все равно другой зацепки у нас нет.
- У тебя тяжёлый рюкзак, - заметил Скип. – Давай я понесу? Я часто помогал Николасу.
- Я привык, - отказался Хэнк. – Нас хорошо готовят.
- Просто так мы быстрее доберёмся, - пояснил пёс. – Я же быстрее тебя бегаю.
- А мы куда-то торопимся? Скип, нам всё равно ещё плот строить. Это не минутное дело. Деревья выбрать, веревки подготовить, парус поставить и закрепить, руль вытесать…
- А это обязательно делать? – удивился Скип. – Ну, вот это всё – рубить, тесать…
- А как ещё-то? – в свою очередь удивился Хэнк. – Не шлюпку же туда-сюда гонять по островам. Она не рассчитана на полёты в атмосфере. У неё ограниченный запас топлива. Вот найдем колонистов или хотя бы следы их пребывания, установим причину гибели колонии, если выживших не окажется, тогда я вызову шлюпку, чтобы вернуться на корабль.
- А я? – спросил Скип. – Снова останусь ждать?
Хэнк не нашёлся, что ответить.
- Так насчёт плота, - сменил он тему, - другого способа путешествовать тут нет. Можно построить лодку, она удобнее плота. Но это займёт ещё больше времени. Нужно высушить дерево, расколоть на доски… Очень большая работа.
- Ты думал о том, чтобы полететь по воздуху, - напомнил пёс. – Только вы как-то странно это делаете.
- То есть? – не понял разведчик. – Не могу же я тут с нуля построить самолёт. Тут и шар-то не из чего сделать…
- Но он же летит по ветру? – настаивал Скип.
- Ну да.
- Тогда зачем тебе шар, если есть ветер?
Хэнк не решился переспрашивать. Ещё одного диспута на философские темы его мозг мог не выдержать.
Мыс, на который Скип привел разведчика, ничем не отличался от остального побережья. Если тут и рубили деревья, то за четыре сотни лет от вырубки не осталось следа. Хэнк смотрел на стройные бронзовые стволы и понимал, что ему отчаянно жаль губить такую красоту. Даже ради поиска пропавших соплеменников. Уйти, оставив за собой безобразную брешь в строю лесных великанов… Это слишком похоже на то, от чего бежали колонисты. И ведь так легко оправдать необходимостью: нет другого способа, кроме как повторить уже однажды сотворённое. То, чего так стремился избежать Николас. Не случайно ведь Скип так настаивал?
- Скип, так что ты там говорил о ветре? – спросил разведчик, отыскивая взглядом зонд. – Что ты имел в виду?
Овчарка легла на песок, оглянулась на человека.
- Садись на спину. И ничего не бойся.
- Кажется, я попал в сказку, - за самоиронией Хэнк прятал смятение. Невозможно не чувствовать себя глупо, карабкаясь на собачью спину и пытаясь удержать на ней равновесие. Мир качнулся – Скип поднялся на ноги. Разведчик судорожно ухватился за густую шерсть на холке, пальцы свело до белизны. В следующий миг пляж стремительно провалился вниз. Хэнк увидел, как уменьшается и уходит назад остров, как скользит по волнам вытянутая тень.
«Я стал ветром», - вспомнился вчерашний разговор. Действительно, зачем нужен шар или плот, когда есть ветер? У разведчика вырвался смех с лёгким привкусом безумия. С высоты была хорошо видна цепочка островов, протянувшаяся на десятки миль. Слишком мелкие, чтобы задерживаться на них надолго. Вряд ли имело смысл искать там следы пропавшей колонии. Хэнк ухватился за эту мысль той же судорожной хваткой, какой цеплялся за собачью холку. Колонистам нужна земля. Они вывезли всё подчистую, значит, рассчитывали основать колонию в другом месте. Нужен крупный остров. Такой же, как покинутый, или близкий по размерам.
«Я понял», - услышал Хэнк. Острова быстрее побежали назад, исчезая в туманной дымке, скрывающей горизонт. Когда впереди показался берег новой земли, разведчик сначала подумал, что они добрались до материка – таким большим показался ему этот остров. Только когда лапы Скипа зарылись в песок пляжа, и Хэнк скатился с его спины на твёрдую землю, он понял, что не заметил снижения. В шлюпке он бы не допустил такой ошибки, но здесь не было иных приборов, кроме собственных глаз и смятенного сердца.
- Это большой остров, - серьёзно сказал Скип. – Будем искать?
- Будем, - выдохнул Хэнк. – Только я бы сначала всё-таки отдышался…
Пёс кивнул.
- Николас тоже сначала задыхался. Я думал, это потому, что вы не умеете становиться ветром. Но он сказал, что наверху воздух, которым люди не могут дышать. После этого я стал прыгать ниже. Я сегодня поспешил и поднялся слишком высоко. Извини.
Хэнк мотнул головой – извинения приняты. Говорить у него не было сил.
Поиск пришлось отложить на несколько часов. Закалённая психика разведчика выдержала испытание, но потрясение было слишком сильным, чтобы с ходу приниматься за дело. Кроме того, нужно было дождаться, пока их догонят зонды.
Когда Хэнк убедился, что колени у него больше не подгибаются, а пальцы не дрожат, он подтащил к себе рюкзак и достал аптечку. Небольшая доза стимулятора была тут совсем не лишней.
- С чего начнём? – спросил он, когда в глазах прояснилось, и спала волна обжигающей свежести, прокатившаяся по телу. – Я думаю, имеет смысл поискать место высадки. Как долго сохраняются стволы деревьев, прежде чем распадутся?
- Недолго, - ответил пёс. – Я бы поискал следы самих людей.
- Ты можешь найти запах спустя четыре сотни лет? – недоверчиво спросил разведчик.
- Не запах. След, - повторил Скип. – Люди оставляют след, который остаётся надолго. Если я на него наступлю – я его узнаю.
- Кажется, это что-то вроде души – за пределами понимания, - вздохнул Хэнк. – Ладно, ты ищи следы, а я пока запущу зонд на разведку. Вряд ли он что-то отыщет в лесу, но вдруг?
Сканеры зонда Хэнк настроил на поиск подземных полостей. Если тут есть купол, он мог уйти под землю. Могли быть естественные пустоты, приспособленные под нужды поселенцев. Шанс был невелик, но и эту возможность не стоило упускать.
Зонд ушёл вверх, Скип – в лес, а Хэнк – в размышления. То, с чем ему пришлось тут столкнуться, выходило за все рамки опыта, накопленного дальней разведкой. Существо или сущность, которое разведчик стал называть Скипом, обладало огромными возможностями. Трансформация в живое существо, перемещение на большие расстояния без помощи технических средств, телепатический контакт, фактическое бессмертие – по крайней мере, пока не доказано обратное… Что ещё могло оказаться в его арсенале? И в то же время – совершенно собачья тяга к давно умершему хозяину, стремление его отыскать, «любовь и защита» в качестве жизненного кредо, восприятие чувственного опыта как чего-то нового, не всегда приятного, но всегда нужного. И вот это безнадёжное: «А как же я?» Оставить его здесь – бесчеловечно. Забрать… А где гарантия, что это существо – то, чем кажется? Такое, каким кажется? Что не оно уничтожило колонию? Что это поведение – не способ добраться до обитаемых планет? Что оно само выживет в отрыве от своей планеты, наконец? Слишком много вопросов. И слишком мало ответов.
Усилием воли отогнав дурноту, Хэнк поднялся и пошёл отыскивать найденное зондом место: участок возвышенности с характерными правильными уступами. Если он не ошибся, кто-то тут пытался заниматься террасным земледелием.
Нижние террасы заросли лесом. Хэнк заметил их только потому, что споткнулся, зацепившись ногой за длинную плеть ползучей ежевики. Потом среди деревьев начали попадаться отдельные кустики выродившихся, но очевидно земных растений – в основном ягодных кустарников. Пробовать их на вкус Хэнк не рискнул, но образцы собрал. Повыше деревья исчезли. Одолев несколько террас, разведчик остановился, опустился на колени, раздвинул широкие листья, за которыми ему почудилось что-то знакомое.
- Картошка. Определённо картошка, - озадаченно проговорил Хэнк, разглядывая характерные соцветия.
- Где ты видел картошку с такими листьями? Это же натуральные лопухи…
- Местный сорт? – предположил разведчик. – Впрочем, возьмём пробу…
На месте сорванного цветка выступила капля тёмно-красного сока.
- А вот это было неожиданно…
Пробу сока он тоже взял. И кусочек листа. Попытка выкопать клубень оказалась безуспешной – клубней на корнях не оказалось. Даже в виде зачатков.
Немного выше нашлись одичавшие виноградные лозы. Хэнк проследил взглядом прихотливые изгибы плети и присвистнул, увидев, какие плоды даёт этот виноград. Чёрные ягоды угрожающе щетинились колючим пушком. На концах колючек поблёскивали крохотные прозрачные капли.
- Что-то мне не хочется даже представлять, что за вино получится из такого винограда… - разведчика передёрнуло. – Ты его выпьешь, а оно тебя потом изнутри переваривать начнёт…
Ягоду тем не менее сорвал, вооружившись рогулькой из сломанной веточки, и спрятал в контейнер с пробами. Всякое бывает. На вид – жуть жуткая, а на деле – бесценное лекарство. Чаще, конечно, случается наоборот…
Скип ждал его на вершине холма. Хэнк преодолел последнюю, самую узкую террасу, и сел рядом, прислонившись к тёплому боку пса. Зачерпнул воды из родника, плеснул в разгорячённое лицо.
- Как интересно, - сказал Скип. – Они это сделали для красоты?
- Нет, - разведчик прикрыл глаза. – Тут источник. Вода течёт вниз, натыкается на преграду – видел, бортики по краю террас? Заполняет террасу, находит оставленный на нужном уровне проход, течёт туда, и всё повторяется сначала. Так один источник обеспечивает водой всё, что посажено на склонах холма. И не надо мучиться с поливом.
- Они столько сделали и снова ушли? – недоверчиво спросил пёс. – Я видел следы. Они тут жили, довольно долго. Но куполов больше не строили. У них были дома из брёвен. Я нашёл их.
- Покажи? – Хэнк оживился. – Только давай пешком. Я ещё не готов снова так… прыгать.
- Давай, - согласился Скип.
От поселения мало что осталось. Хэнк всерьёз подозревал, что древесину для строительства чем-то обработали, иначе она не продержалась бы так долго во влажном климате Растабана-4. Разведчик обошёл по кругу нагромождение насквозь прогнивших брёвен, когда-то бывших домом, отводя в стороны высокие стебли лесных трав, добрался до стены, в которой ещё можно было разглядеть дверной проём. Сквозь обвалившуюся крышу заглядывали солнечные блики, выхватывая из лесного сумрака груды прелых листьев. Тут нечего было искать. Помедлив, Хэнк всё же достал портативный сканер, повёл вдоль стен, следя за развёрткой. На что-то ценное он не рассчитывал – найти бы хоть какую-то зацепку. Подсказку, куда могли податься эти непоседливые колонисты.
- За четыре сотни лет тут можно было половину планеты колонизировать, - проворчал он, отворачиваясь от безнадежно пустого дома – последнего из обследованных. – Что ж им спокойно-то не сиделось…
Договорить он не успел: не выключенный сканер мазнул лучом по земле рядом с развалинами. Развёртка показала наличие внутренней пустоты – слишком маленькой, чтобы её мог обнаружить зонд, но совершенно определённо рукотворной. Во всяком случае, до сих пор ему ещё не попадались животные, которые копают логова с прямыми углами.
- Здесь что-то есть, - Хэнк присел на корточки, обвёл сканером подозрительное место. – Ну да, так и есть. Люк. Вход в погреб или убежище. Не очень большое, примерно два на два метра. Скорее всё-таки первое. Припасы хранить, и всё такое.
- Помочь? – Скип оттеснил его плечом, заработал лапами. Крышку он освободил быстро, но когда попытался расчистить место рядом с ней, лапа провалилась сквозь прогнившее дерево сруба. – Кажется, открывать не придётся. Это можно просто снять.
Хэнк так и сделал – оттащил крышку с трухлявыми обломками древесины в петлях в сторону, и посветил вниз, в погреб.
- Там какие-то ящики, - сказал Скип.
- Вижу.
Разведчик примерился и аккуратно спрыгнул вниз. Пластик стандартных контейнеров мало пострадал от времени. Их забыли тут, бросили в спешке, или просто оставили за ненадобностью? Хэнк смахнул с крышки осыпавшийся мусор, поддел ножом замок. Проржавевший металл рассыпался на мелкие обломки, крышка откинулась. Разведчик увидел ровные ряды промаркированных сосудов. Он вытащил один наугад. Внутри переливалась прозрачная жидкость, в ней плавали несколько ягод.
- Год сбора – понятно, - задумчиво проговорил Хэнк, разглядывая образец. – Номер террасы, возможно. И номер опытной делянки. Или сорта. Кто их разберёт… Мы с тобой нашли кое-что, приятель. Кое-что существенное. Ради этого стоит сгонять туда-сюда шлюпку.
- Что это было? – спросил Скип, когда челнок исчез в небесной синеве, унося с собой найденные контейнеры.
- Это был результат наблюдений агротехника, - пояснил разведчик. – Он заметил, что растения, выращенные из наших семян, здесь меняются. Я это уже и сам видел, когда поднимался на холм с террасами. Листья на вид – обычные, а ягоды – голыми руками тронуть страшно. Или цветы вроде те же – а листья совсем не похожи, и привычных плодов не дают совсем. Он начал вести статистику, сохранять образцы. В этих ящиках – результат нескольких лет наблюдений. Думаю, я знаю теперь, от чего бежали колонисты с этого острова.
- И что это было?
- Они испугались, Скип. Испугались, что сами тоже изменятся. Перестанут быть собой. Станут чем-то чужим и неизвестным. С виду людьми, а на деле…
- Пойду поймаю рыбу, - сказал пёс. – Она, по крайней мере, одинаковая во всём океане. И ты её приготовишь. Мне понравилось.
Хэнк кивнул. Есть что-то из местной растительности он бы и сам не рискнул.
- Как думаешь, куда они поплыли дальше? – спросил разведчик, когда остыла жаровня, а следы пиршества были уничтожены. – Сможешь определить, где строили плоты?
- Я уже нашёл, - отозвался пёс. – Правда, есть одна вещь, которая меня беспокоит.
Хэнк вопросительно поднял бровь.
- С ними был кто-то, - пояснил Скип. – Кто-то, кого не было на том острове.
Разведчик несколько секунд осмысливал услышанное, потом усмехнулся.
- Так это как раз объяснимо… Дети, Скип. У колонистов родились дети.
- Я видел детей, - возразил пёс. – Они – всегда новое, и они мне очень нравились. Но тот, кто был здесь, не ребёнок.
- А кто тогда?
- Это был такой же, как я, - тихо ответил Скип. – И он ушёл с ними.
Других находок на пути через океан не было. Хэнк и Скип обыскивали все мало-мальски подходящие островки, Скип временами нападал на след, и это подтверждало, что они движутся в нужном направлении. Но ни одной постройки, ни одной вещи больше найти не удалось. Колонисты уходили к северу, прочь от влажных тропиков. Хэнку оставалось только гадать, что их вело к умеренным широтам. Ночами он смотрел в небо, следил, как медленно поворачивается звёздный круг, как меняется рисунок созвездий, пока не засыпал, убаюканный мерным плеском волн и тихим дыханием Скипа. Днём океан уходил вниз, и они мчались над зелёными островами, над белыми гребешками волн, пока не находили ещё одно возможное пристанище исчезнувшей колонии, или место для ночлега. Хэнка больше не скручивало в узел после каждого прыжка, страх отпустил его. Иногда ему казалось, что так будет вечно – небо, океан, и они между ними – свободные, как ветер…
Всё кончилось, когда впереди замаячила цепь островов, каждый из которых вполне мог принять пару-тройку таких колоний. Скип взмыл повыше, и Хэнк смог разглядеть, что это не острова, а части одного куска суши, разделённые заливами. На материк это место не тянуло размерами, для острова было слишком велико. В центре можно было разглядеть даже горную цепь, кое-где увенчанную ледниками.
«Если искать, то здесь», - услышал Хэнк. И был полностью согласен с услышанным. Мимо такого куска земли его соотечественники бы точно не проплыли. Правда, «Индиго» не заметила здесь следов цивилизации, но если цивилизация использовала докосмические технологии, то замечать было просто нечего. На материалы естественного происхождения сканеры корабля не были рассчитаны.
Они опустились в предгорьях. Самое подходящее место, из которого можно вести разведку: сюда разве что охотники могут забрести. Если есть на кого охотиться, конечно. Хэнк расспрашивал Скипа о животных Растабана-4, но пёс мог сказать только, что на его острове никого не водится. Не заметили они крупных животных и на острове с террасами. Здесь всё могло быть иначе.
- Даже если они плыли год, у них всё равно было много времени на то, чтобы освоить эти земли, - Хэнк потыкал палочкой в проекцию острова, полученную с зонда. – Так что здесь наверняка может оказаться не одно поселение, а несколько. Искать надо ближе к воде, без воды колония существовать не может, а крупных рек тут нет. Значит, основная зона поиска – побережье и речные долины в непосредственной близости от него. Если они закопались в землю или строят из дерева, то зонд их не найдёт. Но есть то, чего они скрыть не смогут. Это коммуникации. То есть мосты через реки и овраги, дороги между поселениями. И есть ещё скот… Ты говорил, крупных животных у вас не водится. Допускаю, что это верно только для того района, где мы познакомились. Но за всё время пути я не встретил никого крупнее грызунов. Так что любая группа животных размером с тебя будет считаться потенциальным указанием на близость поселения.
- Раньше ты говорил проще, - вздохнул Скип. – Но это тоже новое. Пусть будет.
Поиски затягивались. Когда они прибыли на этот остров, в высоких широтах стояло лето. Теперь листва деревьев начинала пестреть яркими красками осени. День за днём Хэнк в сопровождении овчарки и зонда прочёсывал участок за участком, но не находил ничего. В первую же неделю разведка с воздуха показала, что крупных животных нет и здесь. Что бы ни было причиной, развести скот у колонистов не получилось. Побережье и берега рек оказались нетронутыми – значит, никакого сообщения с другими островами, никакого рыбного промысла не было и нет. Террасы тоже больше нигде не встречались.
Хэнк уже отчаялся, когда Скип вернулся из очередной вылазки взбудораженным.
- Скажи, а вот такие знаки – они что-нибудь означают?
Пёс нацарапал лапой на земле несколько букв. Хэнк ошарашенно смотрел на три буквы, которые с незапамятных времён служили призывом на помощь.
- Да, - сказал он. – Означают. Где ты их нашел?
- Когда пролетал над горами. Там лёд. Толстый. В одном месте он ползёт вниз, там начинается река. А выше каменная стена. И на ней вырублены эти знаки. Они очень большие, их можно увидеть только издалека. Когда близко, ничего не видно, просто неровности на стене. Что это такое?
- Это просьба о помощи, Скип, - отозвался разведчик. – Save our souls. Спасите наши души. Так ещё до выхода в космос у нас подавали сигнал бедствия.
- Думаешь, они не выжили? – спросил пёс.
- Не знаю. Давай поищем там. Всё равно мы уже всё проверили, кроме гор.
Всё оказалось именно так, как описывал Скип. Гигантские буквы можно было разглядеть только с воздуха, и только издалека. Чем ближе, тем незаметнее они становились, расплываясь, теряясь в складках дикого камня. По просьбе Хэнка Скип приземлился на вершине скалы с надписью, чтобы дать разведчику осмотреться.
Вниз уходили предгорья, терялись в осенних лесах ледниковые реки. Выше был только нетающий лёд. И нигде – никаких признаков колонии.
- Сквозь землю они, что ли, провалились? – проворчал расстроенный разведчик.
- Сквозь камень, - поправил его пёс.
Хэнк несколько секунд смотрел на него, поражённый догадкой.
- Скип, ты гений… Сквозь камень, говоришь? Ну да, естественные укрытия, откуда не выковырять так просто… Ищем пещеры, Скип. Зелёные долины без лесов. Особенно такие, которые рядом с пещерами, и укрыты со всех сторон горами. Может быть, мы даже не очень опоздали…
На этот раз поиски не были безрезультатными. В четвёртой по счету обследованной долине Скип уверенно встал на след.
Здесь тоже занимались террасным земледелием. Но возделанные участки были тщательно спрятаны от посторонних глаз в складках местности, среди деревьев и кустарников, и Хэнк обнаружил грядку, только когда почти наступил на неё. Нагнувшись, он внимательно оглядел находку.
В резной зелёной листве лиловели налитые соком ягоды. Ничего странного в них не было – самая обыкновенная ежевика. И это было самым странным, что Хэнк встретил на своём пути. Потому что все прежние находки свидетельствовали о необратимых мутациях растительных представителей земного биома. Он натянул перчатку и сорвал ягоду, бросил её в анализатор. Прибор пискнул, выдавая результат.
- Не может быть…
Цепкий взгляд разведчика обшарил скалы, выхватывая замаскированные грядки. Ему нужно было убедиться, нужно было проверить на других образцах – на листьях, кореньях, плодах… Хэнк метался по террасам, собирая такие привычные на вид растения, один за другим закладывал образцы в анализатор, и читал одно и то же: почти стопроцентный животный белок.
- Что-то не так? – влажный собачий нос ткнулся ему в плечо.
- Всё не так, - потерянно сказал разведчик, садясь рядом с грядкой. – Вот это – морковь.
Он вытянул сочный рыжий корнеплод из рыхлой земли, показал Скипу. Пёс вдумчиво обнюхал растение и аппетитно захрустел им.
- Вкусно.
- Ещё бы… Потому что это никакая не морковь. Это мясо. Которое выглядит как морковь. Я теперь знаю, почему мы не нашли никаких признаков стад. Они не разводят животных. Они выращивают их на грядках. Удобно – нарвал котлет, пожарил… И не надо беспокоиться о помещениях, о кормах, о болезнях…
- Это новое для тебя? – Скип склонил набок лобастую голову, разглядывая человека.
- Да, - сказал Хэнк. – Это новое. Это такое новое, что… Земля уходит из-под ног.
- Тогда возьми ещё этой вкусной моркови, которая не морковь, и пойдём. Я нашел вход.
Вход в подземные тоннели скрывался в расселине, поросшей ползучим кустарником. На камнях не оставалось следов, и если бы не сверхъестественный нюх Скипа, Хэнк ни за что не нашел бы узкий лаз, заботливо прикрытый колючими ветками. Разведчик внимательно осматривал вход, и не сразу заметил, как беспокоится пёс. Только приглушённое поскуливание заставило его обернуться. Скип лежал, положив голову на вытянутые лапы.
- Ты чего?
- Я туда не пойду, - сказал пёс. – Не могу. Иди. Я подожду тебя здесь.
- Погоди… - Хэнк присел перед ним, заглянул в карие собачьи глаза. – Ты что, боишься?
Скип подумал. Потом кивнул.
- Это тоже новое, - сказал он. – Но я боюсь, да. Вдруг мы туда придём, а Николаса там нет? Совсем нет, понимаешь?
- Не понимаю, - вздохнул Хэнк. – Это будет неприятно, больно, грустно… Но почему – страшно?
- Потому что тогда мне будет незачем оставаться, - серьёзно ответил пёс. – Я перестану быть таким, как есть. И стану таким, как был. Там, внизу. Теперь понимаешь?
Хэнк подумал. Потом подумал ещё раз. И ему не понравилось то, что он понял. Трансформация – вот что имел в виду Скип. Уж наверное этот процесс сопровождается чем-нибудь покруче сообщения от зонда о появлении жизненной формы, одна единица. И если это произойдёт там, где живут люди… В лучшем случае будут обвалы. В худшем… О худшем Хэнк думать не стал. Испугался.
- Ладно, - сказал он, поднимаясь, - тогда бойся снаружи, действительно. Так безопаснее. Я постараюсь вернуться как можно скорее. И очень надеюсь, что не один.
Когда за его спиной сомкнулись ветки, Хэнк подумал, что будет выглядеть круглым идиотом, когда попросит душу Николаса сходить наверх и утешить Скипа. Но… вдруг он всё же услышит?
Четыреста лет ожидания стоили пяти минут неловкости.
Или даже пяти часов.
- Интересно, вход куда нашел Скип? – спросил сам себя Хэнк, пробираясь по узкому лазу. То, что он нашёл на террасах, предполагало высокие технологии. Выше тех, что сейчас применялись на старой Земле. Синтез животного белка одно, мясная морковка – кое-что совсем другое. Но вот этот тоннель? - Ни охраны, ни каких-либо ворот, одни колючки в проёме. Каменный век какой-то…
- А ты чего хотел, встречи с фанфарами, танцами и фейерверком? – сам же себе ответил он. И понял, насколько отвык от диалога с собой. Себя он знал как облупленного. Скип был другим. Совсем другим. Говорить с собой после разговоров с этим псом было…
- Будто картон жуёшь, - подытожил разведчик. И заткнулся. Потому что пришёл.
Ворота в колонии всё-таки были. Правда, не в этом проходе. Имелся другой, в который Хэнка вывел тоннель. Неприметная расщелина наверху и такая же – здесь, уже по внутреннюю сторону тяжёлой бронеплиты, защищающей от вторжения. Ну, или от чего ещё они тут это отгрохали. В бронеплите Хэнк с некоторым трудом опознал часть обшивки корабля. Как они это сюда притащили? Допустим, до острова – по морю, на плотах, хотя Скип ничего подобного не рассказывал. Но как они сумели без тяжёлой техники доставить плиту брони с побережья в горы? И как спустили внутрь? Техника для полевых работ с такой задачей справиться не могла. Все эти соображения Хэнк изложил в докладе Центру. Под запись на уником. А потом направился от ворот вниз, по широкому тоннелю с ровными стенами, следуя линии слабых огоньков на каменном полу.
Подсветка тоннеля выглядела странно. Для гражданской колонии странно. Она позволяла видеть пол, но не потолок. И не позволяла залечь и спрятаться в тени тому, кто захотел бы спуститься вниз, оставшись незамеченным. Такое скорее могли использовать для военной базы. И с кем они тут воюют, если на островах всё это время самыми крупными формами жизни оставались сам Хэнк и Скип? А самое главное: почему Скип нашёл эту мышиную нору, но не нашёл вход в основной тоннель с броневоротами? Это же не просто маскировка. Он находил следы людей там, где они побывали четыреста лет назад. Поселенцы не пользуются этими воротами? Ворота на самом деле ведут не наверх, а куда-то ещё? Или перекрывают доступ кому-то в колонию? В конце концов, кто-то ведь оставил древний призыв о помощи там, наверху. Не из желания произвести впечатление на девушек, уж наверняка.
- А ещё был кто-то, кто ушел с колонистами, - напомнил себе Хэнк. - Он способен предотвратить обнаружение?
- Добро пожаловать в Растабан, - ответил ему мягкий, грудной женский голос. Было в нём нечто такое, что напоминало о тёплой тропической ночи на берегу залива. О ночи без луны и звёзд, с едва уловимым трепетом зарниц где-то там, за горизонтом. При этом никого в пределах видимости разведчик не заметил.
- Любопытно... Искусственный интеллект? - спросил он вслух.
- Всего лишь диспетчер. Вход в город в пятидесяти метрах впереди.
Это было ещё любопытнее. Хэнк скосил взгляд на уником. Датчиков поблизости нет, камер тоже. Тем не менее его заметили. И не проявили никаких эмоций. Не задали никаких вопросов. Компьютерная программа? Электронный диспетчер?
Вариант с защитой отпадал. Он пришёл от ворот, стало быть, они всё-таки действительно ворота. Вопрос с маскировкой становился основным. Человек не вызвал вопросов. Маскировка именно от Скипа? Они не хотят, чтобы Скип их нашёл? Тогда почему забрали с собой родственное ему создание?
Слишком много вопросов.
Вход в город выглядел как каменная арка. Ворот как таковых здесь не было, но уником отметил вмонтированные в арку устройства неизвестного назначения. За воротами открывалась колоссальная пещера. В воздухе парили светящиеся тёплым жёлтым светом шары. В их сиянии были видны собирающиеся люди: они спешили, кто-то даже бежал, сбавляя ход только у самой арки. На лицах - волнение и радость. Поодаль виднелись постройки странной архитектуры, но их Хэнк рассмотреть не успел. Едва он миновал арку, к нему бросились с приветствиями и вопросами, в которых разведчик узнавал только отдельные слова.
Язык изменился за эти четыре сотни лет почти до неузнаваемости. И это было тревожным знаком. Для таких значительных перемен требовалась среда, в которой очень мало соответствий родному миру. Одежда сильно отличалась от той, что носили на Земле во времена Исхода. И менее всего её можно было ожидать увидеть в колонии, которая не оставила следов на поверхности. Слишком технологична. Если можно так назвать ткань, вызывающую ассоциации с камнем или металлом, только мягким и гибким. Огоньки там, где могли быть швы. Инкрустация? Сканеры? Датчики? Знаки ранга или касты? Что-то, не имеющее аналогов в земных технологиях, подобно белковым овощам?
- Прошу прощения, - Хэнк поднял ладони. - Кто-нибудь понимает меня?
На лицах отразилось напряжение, потом удивление. Потом кто-то засмеялся.
- А вот и пригодилось, - сказал смеющийся. Сказал так, как если бы говорил на языке, который изучал, но не использовал в общении.
Вперёд вышли двое - мужчина и женщина, одетые с заметной роскошью. Воронёный с отливом в синеву цвет одежды, золотые и серебряные линии на ткани, изумрудные огоньки. По тому, как им уступали дорогу, можно было предположить, что это всё же местная знать.
- Добро пожаловать в Растабан, - сказала женщина. Хэнк узнал её голос. Он слышал его всего пару минут назад, по ту сторону арки.
- Здравствуйте. Вы диспетчер? - разведчик взглянул ей в лицо. В нём угадывалась некая чуждость, источника которой Хэнк не мог определить. Чёткие, почти скульптурные черты лица, тёмные волнистые волосы, непроницаемо-тёмные глаза... Ночь без луны и звёзд.
- Это моя работа, - улыбнулась женщина.
- Я Грейг, - представился мужчина. - Глава городского Совета. Лейла сказала, ты пришел сверху.
- Меня зовут Хэнк. Хэнк Рассел. Я прибыл с Земли.
Воздух слегка всколыхнулся, словно от слабого дуновения ветра. По толпе пробежал невнятный гул.
- Земля уцелела? - негромко спросил Грейг. - И какова же цель прибытия? Что нужно от нас Земле?
Находя выжившие колонии, разведчики всегда слышали этот вопрос. Хэнк знал, что стоит за ним. Горечь и страх. Вы отправили нас в никуда, с билетом в один конец, говорили колонисты. Мы выжили вопреки всему, сами, без вашей помощи. Мы справились. А теперь вы прилетели, чтобы заявить права на то, что сделано не вами?
- Ничего, - ответил Хэнк. - Земле не нужно от вас ничего. Мы ищем колонии не для того, чтобы что-то у вас забрать. Только для того, чтобы узнать, что ещё один экипаж добился успеха, и предложить вам помощь, если она вам нужна, и контакты с другими мирами, если они вас заинтересуют.
Гул затих. Грейг пристально смотрел на разведчика. Потом кивнул.
- В таком случае, обсудим это в Совете.
Общественным транспортом в подземном городе служили движущиеся дорожки. Другого названия им Хэнк подобрать не мог. Уником не фиксировал никаких механизмов в их структуре. Широкая ровная полоса породы двигалась сама собой, перенося на себе людей, разветвлялась, огибала здания - и при этом оставалась цельной породой. Это было новое, как сказал бы Скип. Такое новое, что хоть стой, хоть падай.
В Совет разведчика сразу не повезли. Для начала показали город, удивительная архитектура которого не была похожа ни на что ранее виденное Хэнком. Купол пещеры находился так высоко, что его невозможно было разглядеть. В жёлтом свете парящих огней городского освещения были хорошо видны ажурные, хрупкие на вид конструкции зданий, напоминающие скорее иллюстрации к волшебным сказкам, чем жилые дома. Ни одной постройки, похожей на другую, никаких тёмных, невыразительных или кричащих цветов и оттенков, ничего некрасивого или хотя бы внешне простого Хэнк не увидел.
В центре города располагался амфитеатр. Грейг пояснил, что здесь культурный центр, и здесь же собирается Совет. Но не все советники сейчас в Растабане, их уже вызвали, и через два часа они прибудут. А пока гость с далёкой прародины может отдохнуть и привести себя в порядок, если пожелает. Гостиниц в Растабане не было, и Хэнка поселили в доме главы. Если стройную башенку, оплетённую каменными кружевами, можно было называть домом...
Оставшись в одиночестве - как он полагал, ненадолго, - разведчик принялся за анализ увиденного и услышанного. Быстрый осмотр дал понять, что местные технологии уникальны. Теперь у Хэнка была возможность познакомиться с ними ближе.
Мебель выглядела каменной, но наощупь оказалась мягкой и тёплой. Ванна наполнилась водой сама по себе, вода была идеальной температуры и не остывала. Вся обстановка несла отпечаток изящества, доведённого до совершенства. Это тревожило.
Хэнк сел в каменное кресло, провел ладонью по шелковистой поверхности. Камень, утверждали глаза. Ткань, настаивало осязание. Технологии, превосходящие понимание, или обман чувств? Причём всех сразу... Уником не видит никаких скрытых устройств. Вода поступает в ванну, не имеющую отверстий или кранов, и уходит из неё неизвестным способом. Каменная дорожка движется. Архитектура нарушает законы физики. Диспетчер Лейла не проявляет никаких эмоций, выглядит странно, и не вступает в общение, предоставив все разговоры Грейгу. А ещё ни в городе, ни в помещениях Хэнк не увидел ни одного растения.
Только камень. Который не является камнем, как морковка наверху не является морковкой?
Что тут происходит?
Из окна своей комнаты Хэнк видел улицы внизу. Никакой толпы, никаких любопытствующих. Наверняка весь город уже в курсе, что прибыл посланник Земли, но никаких признаков волнения в обществе. Что с этими людьми? Что они утратили в этом сытом благополучии? Чем они занимаются, чем живут? У них есть культура, поскольку культурный центр существует, заодно являясь административным центром. У них есть земледелие, оно же животноводство. Но что ещё у них есть? Что они сами есть, помимо того, что можно увидеть глазами?
Очень страшный вопрос, если задуматься...
За ним пришли через час. Грейг пригласил гостя за стол, и Хэнк понял, что ещё упустил, глядя на толпу возле арки и прохожих на улице. Обедать пришла вся семья главы, и двое детей, мальчик и девочка лет семи-девяти были первыми детьми, которых увидел разведчик в этой колонии.
- Прошу прощения, если мой вопрос нарушит ваши правила приличия, - заговорил он, когда хозяин дома представил его домочадцам. - У вас не принято, чтобы дети выходили на улицу? Я не видел их в городе.
Взрослые обменялись улыбками. Дети одарили гостя мрачными взглядами исподлобья.
- До определённого возраста - не принято, - ответил Грейг. - Но в этом нет ничего неприличного. Просто нет необходимости. Когда у них появятся обязанности перед обществом, они будут их выполнять, в том числе за пределами домашних стен. А всё остальное можно делать дома: учиться, общаться, развивать способности.
- Тогда расскажите мне, какие моменты могут вызвать непонимание или неприятие, - попросил Хэнк, с некоторой опаской принимаясь за еду по примеру семейства. - У нас разные культуры, и мне не хотелось бы начинать знакомство с конфликта по незнанию.
- На этот счёт можешь быть спокоен, никто не ожидает от тебя, что ты во всём будешь вести себя как гражданин Растабана, - заверил Грейг. - Ты вырос не здесь, ты другой. Хотя, возможно, со временем...
- Там, перед аркой, - после паузы снова заговорил разведчик, - мне показалось, мне рады? А потом возникло напряжение. Я что-то не так сделал?
Грейг медлил с ответом. Вместо него неожиданно ответил мальчик:
- Они подумали, ты вернувшийся.
- Дон...
Не было похоже, что глава рад вмешательству.
- Извинись.
Мальчик пробормотал слова извинения и до конца обеда не поднимал глаз от тарелки.
- Я предполагал, что меня приняли за кого-то другого, - попытался сгладить неловкость Хэнк. - Но за кого?
- Иногда некоторые из нас находят себя в путешествиях, - тщательно подбирая слова, сказал Грейг. - Когда они возвращаются, это всегда хорошо. Им рады. Никто не ожидал, что появится кто-то извне.
- А язык? - продолжал расспросы разведчик. - Вы говорите на другом, но знаете и мой. Кто-то из встречающих сказал, что пригодилось. Что он имел в виду?
- Мы изучаем язык первого поколения.
Глава явно был рад сменить тему.
- Этот язык очень беден и неудобен для применения. Поэтому дети всегда жалуются, что это бессмысленная трата времени, ведь на нём не с кем говорить. Он никогда не пригодится, говорят они. Я сам так говорил, когда был ребёнком. Как и все, кто тебя встречал. Поэтому они смеялись. Вернувшийся заговорил на языке первого поколения. Удачная шутка. Потом оказалось, что ты не шутишь.
"И при этом никто не понял по одежде и внешности, что я чужак?"
"Хэнк, тебя держат за идиота", - мысленно ответил сам себе разведчик.
В этой колонии что-то было очень сильно не так.
Само собрание Совета прошло спокойно. Слишком спокойно для такого события. Трибуны амфитеатра заполнились колонистами, но вели они себя так, словно Хэнк из булочной пришёл, а не с другой планеты. Для них это обыденное явление? Не похоже. Если они так радуются тем, кто сходил прогуляться по соседним островам, гости у них не часто бывают.
Круг из кресел посреди каменной арены и никаких следов аппаратуры - так выглядело место заседания. Уником по-прежнему не фиксировал приборов. Но на вопрос, как будут следить за переговорами зрители, Хэнка заверили, что со слышимостью проблем не будет. Было не похоже, что дело в уникальной акустике амфитеатра. Но настаивать на разъяснениях он не стал.
Совет интересовали полномочия Хэнка. Разведчик их изложил, ничего не умалчивая и не приписывая. Он мог предложить сотрудничество Земли, импорт продукции и технологий в обмен на то, чем могла и хотела бы поделиться колония, оборудование для связи, обучение специалистов. Курсы обмена устанавливались уже без его участия, между колонией и поставщиком, или между двумя колониями. Портативная станция связи находилась на "Индиго", ее он мог оставить колонистам, если они пожелают наладить контакты, без какой-либо оплаты. Никаких претензий на ресурсы колонии. Никаких угроз. Никакого вторжения.
Интереса ни у Совета, ни у зрителей это не вызвало. С такой ситуацией дальняя разведка ещё не сталкивалась.
- Мы сообщим о нашем решении, - сказал наконец глава Совета. - А теперь предлагаю отпраздновать ваш визит. Вы ведь ещё не знакомы с нашими танцами.
На трибунах возникло оживление. Хэнк заметил, как меняется освещение, и поднял голову, невольно вставая с места. Жёлтые светильники покидали пространство над ареной, вместо них из-за трибун медленно и грозно поднимались шары тёмного сияния. Умом разведчик понимал, что свет не может быть тёмным, но зрение отказывалось принимать доводы рассудка. Оно видело чёрный свет разных цветов: синий чёрный, красный чёрный, зелёный чёрный - и белые тени на каменном полу. Спустя мгновение по едва уловимой дрожи Хэнк понял, что изменился не только свет. Взгляд на уником подтвердил его догадку.
Инфразвук.
Купол колоссальной пещеры служил резонатором небывалой мощи. Инфразвуковые волны не достигали угрожающего здоровью предела, но их многократное отражение, фокусом которого служил амфитеатр, странным образом воздействовало на органы чувств, изменяя восприятие реальности.
А потом обрушилась музыка.
Дикая, чуждая гармония странных созвучий, одновременно притягательная и отталкивающая, накладывалась на сложный ритм вспышек тёмных светильников, и люди с трибун шли вниз - в танец. Казалось, арена не может вместить их всех, но места не становилось меньше, танцующие не мешали друг другу, и их движения становились третьей составляющей этого действа. Косяк рыб или стая птиц могли бы двигаться с такой невероятной слаженностью. Но люди?..
Хэнк огляделся. Кресла исчезли, он не заметил, унесли ли их, или они ушли в пол, как ушла вода из ванны. Музыка толкала его в спину и в грудь, тянула за руки, приказывала ногам - иди к ним, будь с ними, откройся, отдай и прими! Ей было почти невозможно противостоять, гипнотическая власть казалась неимоверной. И не пройди Хэнк подготовку в том числе и на сопротивление гипнозу, он бы не устоял.
Медленно, словно на ногах висел огромный груз, он сделал шаг к трибунам. Второй... Танцующие расступались, не нарушая танца, обтекая его, как река обтекает упавший на дно камень, не прерывая течения. Он почти дошёл, когда из толпы вынырнула гибкая чёрная тень, взяла его за руку, увлекая за собой.
Лейла.
Музыка нарастала, чёрные глаза завораживали, подавляли волю.
"Не можешь пересилить - используй силу противника против него же". Древний принцип древнего боевого искусства...
Хэнк сдался. Позволил себя вести, позволил направлять, отгородившись от всего происходящего в том уголке сознания, где не было ни эмоций, ни чувств, ни инстинктов. Холодный, чистый разум, не знающий власти над собой. Пусть думают, что победили. Пусть показывают, на что ещё они способны.
А он примет решение.
Глубокой ночью разведчик наконец позволил себе вернуть утраченную власть над собственным телом. Он был один в комнате, которую ему отвели. И у него было очень много пищи для размышлений.
"Ничего такого, о чем я не мог бы рассказать командиру". Слабое утешение. Спускаться в город нельзя. Если контакт состоится, то все встречи - только на поверхности. Потому что эти их танцы заставляют людей терять себя. Тот, кто хоть раз открылся в них той силе, которая властно требовала впустить её, переставал быть собой. Насовсем или временно, Хэнк не знал. Но то, что входило в них, обладало невероятной притягательностью... Они пришли туда не для того, чтобы выслушать его предложения.
Они пришли забрать его душу...
Разведчик провел пальцами по контуру окна, отыскивая замок. Должно же оно открываться?
- Не так, - послышалось сзади. Хэнк замер. Потом оглянулся.
- Не так, - повторил Дон.
Мальчик стоял прямо, натянутый, как струна. Из-за него выглядывала девочка, которая что-то держала в плотно сомкнутых ладонях. Она разжала пальцы, и с них в воздух поднялся крохотный светильник. Девочка подошла ближе, пытливо вглядываясь в лицо гостя. Послышался облегчённый вздох.
- Он чистый, - сказала она.
Ее брат кивнул, соглашаясь. Потом поманил за собой Хэнка. Разведчик чуть помедлил, потом всё же последовал за детьми.
Они привели его к выходу, который Хэнку ни за что не удалось бы найти самому. Глубоко внизу, по узким коридорам, составляющим целый лабиринт, к небольшому залу, где разведчик впервые увидел что-то помимо голого камня.
Здесь был песок. И дети.
Разного возраста, от маленьких, лет пяти, до подростков. Никого старше четырнадцати. Девочка первой села на песок, похлопала по нему ладошкой.
Хэнк сел, подобрав под себя ноги. Так проще вскочить, если что.
- Взрослые сюда не придут, - девочка заметила его позу. - Они не помнят.
- Где мы? - спросил Хэнк. - Твой отец сказал, вы не выходите из дома.
Послышался сдержанный смешок.
- Конечно же, выходим, - отозвался Дон. - Все дети знают, как пройти между корнями города.
- Только потом они танцуют, - добавила девочка. - И забывают. Они всё забывают. Ты танцевал, но не забыл. Как ты обманул Лейлу?
- Так...
Хэнк сел поудобнее.
- Начнём с того, что я ничего о вас не знаю. Вообще ничего. Давайте так. Вы мне расскажете, что здесь происходит. Кто такая Лейла. Почему танцы отнимают у взрослых память. Что значит "чистый". Кто такие вернувшиеся. А я отвечу на ваши вопросы, если смогу. Идёт?
- Идёт.
Один из старших детей начал рассказывать. Хэнк включил на уникоме запись - пригодится для анализа, хотя тренированная память его никогда не подводила. А потом только молчал, медленно закипая.
Лейла была всегда, рассказали ему дети, перебивая и поправляя друг друга. Луань, сестра Дона, особенно хотела знать, как Хэнку удалось справиться с её гипнозом, но согласилась подождать, пока гостю расскажут всё.
Лейла пришла сюда вместе с колонистами, следовало из рассказа. Но она не была из первого поколения. Она построила для них этот город. Она придумала пищу, которая не требовала большого вложения сил, и танец, который менял людей. Нет, они не теряли память в полном смысле этого слова. Но забывали свои мечты, надежды, желания. Забывали путь к этому песчаному залу. Забывали мир наверху. Их там интересовали только плантации.
Иногда случалось, что подросток не поддавался чарам Лейлы. Он оставался собой. Но для него не находилось места в городе. И тогда он уходил в мир наверху. Искать другую жизнь. Других людей. Таких дети называли чистыми.
- Только они всегда возвращаются, - с совершенно не детской горечью сказала Луань. - Это их называют вернувшимися. Они возвращаются и сдаются Лейле. И их встречают с радостью, потому что для взрослых они были как бы заблудившимися или слепыми. А стали нормальными. Только это не нормальные...
- Понимаешь, они... Пустые внутри, - попытался пояснить Дон. - Только взрослые разговоры. Новые дома, новая схема дорог, новый амфитеатр в новом городе... Они были тут, с нами. Вот вчера были, а сегодня их нет. Они не помнят, что вчера были здесь и не хотели терять себя. Умные, сильные, добрые. Но чужие и пустые...
Хэнк попробовал представить себе, что чувствуют эти дети. Ужаснулся.
- До тебя только раз приходил не вернувшийся, - сказал кто-то. - Командир первого поколения. Он хотел вернуть людей наверх, забрать у Лейлы.
- Что с ним стало? - тихо спросил Хэнк, чувствуя, как сердце пропускает удар.
- Лейла его убила, - ответил Дон. - Они это называют по-другому, конечно. Герой, гордость Растабана и всё такое. Сохранили его. Он лежит в стеклянном ящике, как живой. Но это Лейла его таким сохраняет. Чтобы никто больше не пытался забрать у нее власть.
Николас Дане. Улыбчивый парень с овчаркой. Который сделал всё, чтобы защитить своего единственного друга...
А он, Хэнк, привел этого друга сюда.
Скип нашел следы подобного себе существа. Не нужно быть гением, чтобы понять, кто такая Лейла. Соплеменница Скипа. Только, в отличие от него, она не защищает и не любит этих людей. Она забирает их души. Для чего?
- Вы можете меня туда отвести? - неожиданно голос у разведчика сел. Пришлось прокашляться. - К Николасу. Можете?
Дети переглянулись. Потом самый старший кивнул.
- Отведём.
Последним пристанищем Николаса был музей. Никак иначе назвать это место Хэнк не мог. Прозрачные витрины с артефактами - вещами и оружием первого поколения, высадившегося на Растабан. Никаких других экспонатов не было. Если не считать то, что дети назвали стеклянным ящиком.
Хэнк с изумлением смотрел на камеру анабиоза, в которой покоилось тело человека. Вне всякого сомнения, живого - сигнализация приборов говорила о полной исправности камеры и удовлетворительном состоянии находящегося в ней тела. Как и бронеплиту, её явно доставили с "КП-Растабан". А раз так...
Хэнк быстро осмотрел камеру. Репульсоры тогда только входили в серию. Заряд минимален, хотя камера лежит, а не подвешена на них над полом.
- Так вот как они притащили плиту!
Разведчик чуть не засмеялся от облегчения. Это же надо было додуматься - погрузить броню на камеры, и буксировать её за плотами по воздуху! А он уже готов был подумать, что это Лейла создала броневорота на месте.
- Затейники были ваши предки... Послушайте, а вы не проводите меня к выходу из города?
- Ты хочешь уйти? Через ворота нельзя. Лейла тебя не выпустит, - серьёзно ответил подросток, которого звали Сидом. Он был здесь самым старшим и, как понял Хэнк, недалёк был тот день, когда ему придётся вступить в танец с Лейлой.
- А другая дорога есть?
- Есть. Могу проводить. Пока ещё могу.
Пока может. А потом станцует - и даже мысли не возникнет о том, чтобы покинуть город. И никто не станет заделывать эти детские тайные тропы, потому что нет нужды. Куда они денутся, маленькие и неспособные выжить без взрослых? А когда вырастут...
Разведчик до скрипа зубов сжал челюсти.
- Я вернусь, - хрипло пообещал он. - Обязательно вернусь. Потому что так нельзя. Вы же люди...
Не дожидаясь ответа, он включил репульсоры. Камера дрогнула и приподнялась над полом, готовая к транспортировке.
- Ты его забираешь? - потрясённо спросила Луань. - Но зачем?!
- Видишь ли, - тихо ответил Хэнк, - там, наверху, кое-кто его очень ждёт. Уже четыреста лет.
Дети быстро вывели его к расселине в скалах. Там начинался ещё один коридор наверх, подобный тому, по которому пришел сюда Хэнк. Но когда камера вплыла в тоннель, разведчик услышал за спиной тихие шаги. Обернувшись, он увидел, что дети идут за ним следом. Все, включая самых маленьких. Не зная, что сказать им, он молча смотрел сверху вниз в полные упрямой решительности глаза.
- Мы с тобой, - избавил его от необходимости объясняться Сид. - Пока ты вернёшься, мы всё забудем. Мы не хотим забывать.
- У тебя хватит места на корабле? - робко спросила Луань.
На "Индиго" хватило бы места эвакуировать всю эту колонию. Но Хэнка беспокоило другое.
- Я тоже не хочу, чтобы с вами это случилось. Но что скажут ваши родители? Что я вас украл?
- Мы им сами скажем, - отрезал Дон. - Когда вырастем, и ты научишь нас, как победить Лейлу. Тогда мы вернёмся.
Толкая камеру перед собой, Хэнк знал, что его ждёт по возвращении с этим детским садом. Трибунал - наверняка. Но сказать им "нет" у него не хватило духу. Не будь этого танца - он отправил бы их по домам, досматривать сны, и был бы уверен, что правильно поступил. Благополучная колония, беззаботная и безопасная жизнь, что ещё нужно?
Но он прикоснулся к изнанке этого благополучия. И хотя дети признали его чистым, избавиться от ощущения, что грязен, он не мог. Как не мог допустить, чтобы дети прошли через то же самое.
Лейла встретила их наверху. В долине стояли серые рассветные сумерки, воздух казался особенно холодным после теплой пещеры. Хэнк с беспокойством смотрел на детей, и не увидел, как впереди проступила из воздуха гибкая женская фигура. Но дети увидели. По изменившемуся выражению их глаз разведчик понял всё и медленно, не делая резких движений, развернулся. Камеру он тоже развернул, готовый превратить ее в щит. Жаль, всех детей за ней не спрятать...
- Назад, - тихо бросил он своим маленьким спутникам. - Спрячьтесь в тоннеле.
- Разве мы тебя плохо приняли? - так же тихо спросила Лейла. У неё не было никакого оружия, но это ни о чём не говорило. Хэнк знал, что это создание способно на всё.
- Я не жалуюсь, - ответил он.
- Тогда почему ты бежишь, как вор, и забираешь наших детей?
- Они сами выбрали, с кем им идти. И я не краду чужие души.
- Ты ничего не знаешь обо мне, человек с Земли, - Лейла качнула головой. - Ты не можешь меня обвинять. Я дала им всё. Безопасность. Довольство. Им не нужно тяжело трудиться, чтобы добывать пропитание. Не нужно рисковать жизнью, чтобы строить жильё. Разве я так много прошу взамен? Только открытость...
- Только свободу выбора и право самим решать, какой будет их судьба, - безжалостно добавил Хэнк. - Что они сделали за эти четыреста лет, Лейла? Мы там, на Земле, нашли способы возродить свою планету, восстановить цивилизацию, мы не приходим с просьбой помочь, мы сами предлагаем помощь. Но чего достигли станцевавшие с тобой? Где их живопись, где их музыка, где их собственные танцы? Где их научные открытия? Что ты сделала с ними?
- Но ты же видел, Хэнк! - Лейла выглядела совершенно потрясённой. - Наш город - разве он не прекрасен?! Где ещё ты видел такие дома? Эта музыка - она открывает их сердца и души, и я могу увидеть то, что они хотели бы получить...
- Не получить, - Хэнк качнул головой. - О нет... Создать. Своими руками. Не твоей силой, как бы она ни была велика. Люди - племя творцов. Опасности? Труд? Нам нужно всё это. Как воздух, как вода, как пища. Из них рождается вдохновение, ими питается творчество. Но ты забираешь именно это - способность творить... Потому что сама лишена этого дара.
Он сказал и сам испугался собственных слов. Потому что это было правдой. Страшной правдой.
- Ты просто паразит, присосавшийся к ним...
- Нет!
Чем был этот отчаянный крик: протестом против обвинения, попыткой остановить атаку - Хэнк не знал. А разбираться не было времени. Всё произошло сразу: сверху долетел звук заходящего на посадку челнока, из кустов навстречу друг другу вылетели Скип и залпы древнего оружия, прихваченного из музея, тяжёлые пули защёлкали, рикошетя по камням, раздался звук аварийного сигнала от разбитой камеры... Но самым громким был еле слышный всхлип за спиной. Там, где прятались дети.
Одна из пуль нашла цель.
Стрельба прекратилась сразу, будто отрезало. Два древних бессмертных существа одновременно обрушили свою силу на колонистов, которые пришли убить бежавшего чужака. Лейла отняла у них дар творчества, но не разум и не опасения. Они прекрасно понимали, кому обязаны своим благополучием. Что, если пришелец, сумевший сбросить чары Лейлы, вернётся и приведёт с собой других? Что, если они прогонят Лейлу? Что тогда будет с ними? Как они защитятся от вторжения?
Его следовало убить.
Но вместо него сейчас умирали двое. Разбитая камера не могла поддерживать жизнь, которую хранила четыреста лет. Огромная овчарка обнимала лапами тело, делающее последние судорожные вздохи, и выла так, что содрогалось небо. Хэнк держал на руках маленькое тельце Луань и понимал: не успеет. Челнок не успеет сесть, не успеет доставить её в медблок "Индиго", а простым медпаком тут ничего не сделать. И восходящий Растабан был чёрным.
А люди стояли, скованные ужасом, застывшие, как мошки в янтаре, и ждали, чем всё это разрешится.
А потом время остановилось.
Хэнк видел, как замолчал и поднялся Скип. Как поплыло, опадая, его тело. Как вздохнул, просыпаясь, утренний ветер. Ответный вздох вырвался у Николаса. Капитан "КП-Растабан" дышал. Ровно и легко, словно спящий. Он открыл глаза, огляделся в недоумении, и попытался привстать.
Скип нашел своего потерянного друга и отдал ему то, что ещё мог отдать - собственную жизнь.
Лейла смотрела, как он уходит, и в тёмных глазах рождалось понимание.
- Дай, - выдохнула она, протягивая руки к Хэнку. - Дай мне её...
Этому приказу он противиться не мог. Не было у него такой подготовки. Остывающее тельце легло на её ладони. И Хэнк едва успел подхватить его снова, когда порыв ветра рассеял то, что миг назад казалось женщиной.
Луань всхлипнула и обхватила Хэнка за шею. Челнок сел, ломая кусты. Николас поднялся наконец на ноги. Мошки выпали из янтаря.
Хэнк слушал оглушительную тишину опустевшего мира.