Часть 4 Как обратно из туды? Гл. 1

 
После того, как лже-Турбо, наведший своей мужской силой порчу на девушек-весталок, был отстранён от дежурства, Кара и Норлин, напившись тонизаторов, поочерёдно дежурили у Конуса. Кара, понятное дело, была женщиной, и, по секрету говоря, её загруженность делами государственной важности с ранних лет сделала из неё вынужденную весталку. Ну, а её брат Норлин… Когда-то он был великим воином, полководцем, и сражался бок о бок с девушками Розоцветного Монастыря, а теперь пожертвовал очень многим, позволив сделать из себя живое орудие. Поэтому их присутствие никак не могло повлиять негативно на равновесное и гармоничное состояние обитателей Родуро. То есть, они были идеальными дежурными! Но и у идеальных дежурных имеется предел запаса прочности.
 
Они не позволяли Меферемии недосыпать, чтобы она попусту не тратила драгоценную энергию. Ведь в решительный момент каждая капелька её окажется бесценной. Но Маяк молчал, не подавал никаких признаков жизни. Ни обещанного телемоста, ни единой весточки, ни экстренного вызова, ни мысленного посыла! Кара буквально сгорала от тревоги.

Однажды утром, собираясь в Родуро, она столкнулась на набережной с министром Турбо. И решила поделиться с ним некоторыми сомнениями.

- Турбо, объясни мне кое-что. В тот день, день отлёта короля, ты после присяги и проверки кормил птиц. Тебе ничего не показалось странным в парке?

- А что могло показаться странным? – нахмурился тот.

- Отсутствие птиц. Запах гари. Много пуха и перьев на газоне.

- Действительно, прилетал корёлик, - припомнил он. – Что ж странного? Нормальное явление. Распугал птиц. И наверняка утащил самого обжору. А гарь могла прилететь с полевой кухни одной из ферм…

- Ты точно видел корёлика? Или, может быть, горного ворона?

- Возможно, и ворона. Точно не помню. Я мог спутать.

- Корёлики и вороны слишком отличаются. Невозможно спутать птицу чёрную и жемчужно-серую. Здесь что-то не так. Какая-то странность. Несоответствие.

- Ошибаешься, Кара. Против солнца это возможно.

- Да, наверное, ты прав. – Она потёрла воспалённые глаза.

- Кара, тебе надо выспаться. Не дело так себя изводить. Хочешь, я подежурю вместо тебя рядом с Норлином? А что касается хищников, то я немедленно велю провести облаву по ущелью.

- Ты собираешься уничтожить птиц?

- Всего лишь попугать особенно назойливых хищников, Кара.  В чём дело? Я ведь регулярно это проделываю.

- Пожалуй, Турбо, ты прав. Извини за расспросы. Я стала рассеянной.

- И ещё, Кара. Вам не кажется, что, отделив меня от Родуро «Запретом на брутальность», вы с Норлином обрекли себя на непосильный труд? Вы отказываетесь от моей помощи, а ведь я имею на неё полное право. Наступит момент, когда я понадоблюсь немедленно, а меня не впустят на Родуро. Ограничив мои полномочия, вы сделаете хуже Торклианидии. Я клянусь не быть назойливым, Кара. К тому же, истинная причина болезни девушек не выявлена – возможно, несовершенства образования, или собака зарыта в наличии злоумышленника. Моё подразделение получило любопытную информацию-предупреждение: в мирах появились диверсанты – биоконструкты, именуемые для простоты турбо-птицы. Ха-ха-ха, смешно, да? Почти мои однофамильцы... Так вот, почему бы этим однофамильцам не появиться в наших краях, Кара? Птиц мог распугать биомеханический ворон. Вот тебе истинный злоумышленник!

Кара слушала журчащий голос болтуна-министра, и усталость ещё крепче прижимала её к земле, глаза слипались.

- Хорошо, давай попробуем ещё раз. Девушки уже вполне здоровы. Ты можешь приступить к пробному дежурству, Турбо. Но сначала объяви о поимке птицы-злоумышленника. Поручаю это тебе.

Кара развернулась и медленно пошла назад к дворцу.

- Солнце в глаза… - думала Кара, рухнув в свою постель, даже не раздевшись. – Чёрный цвет солнца… Но утром солнце светило сбоку… надо всё проверить на компе… смоделировать…  - Кара глубоко вздохнула и провалилась в беспокойный сон.

А радостный министр немедленно отдал приказание об облаве, затем ухватил самокат, уселся в кресло, включил третью скорость, и через полчаса был уже у Родуро. Он уверенно вошёл в святая святых, откуда его отлучили, огляделся, хмурясь. Так, прежде всего ему необходимо знать, сколько переборок до Маяка, определить, насколько крепка броня.

Меферемия вздрогнула, когда министр первой тройки, распугав её новеньких наперсниц и помощниц, по-хозяйски прошёл вглубь невеликого помещения.

- Как дела, Мефи? – спросил он, бесцеремонно её оглядывая.

Меферемия повернулась к нему, не откидывая тёмной вуали с глаз. Её третьему глазу вуаль нисколько не мешала, а вот в облике Турбо что-то мешало, кололо, словно иголка, хотя аллергией Меферемия не страдала. Но в чём тут было дело, она не могла разобраться: Турбо был защищён присягой, а проверка, на которой она настаивала, наложила на него свой кодовый знак, свидетельствующий о чистоте помыслов и невиновности. Турбо не был шпионом, диверсантом, лазутчиком, отчего же он так стал ей вдруг неприятен? Словно его психологически обработали. В другое время Меферемия, без лишних рассуждений, подсоединилась бы к Конусу и просветила министра сама. Но в ожидании вызова Короля Улиана Меферемия не рисковала занимать Конус собственными расследованиями. Наверное, она и впрямь постарела, одряхлела, поглупела. Скоро ли Сёстры проведут конкурс, выберут лучшую весталку и подготовят ей преемницу?

- Почему ты здесь, Турбо, вопреки запрету? Как ты посмел? Где Кара?

– Кара решила отоспаться, и правильно сделала, - сказал лже-министр. - Она совсем плохо выглядит, и позволила мне её заменить. Надеюсь, ты понимаешь, что здоровье и состояние духа такой великой государственной деятельницы надлежит беречь? А кроме меня, здесь более некому бывать. Я здоров и горю желанием приступить к дежурству. Так что сообщи Норлину, что я пришёл составить ему компанию. Ну, что же ты медлишь?

- Норлин не нуждается в помощниках, - ответила Меферемия, помедлив. – Он вполне может дождаться Кару один. У меня богатая библиотека. Новейшие кристаллы. А разрешение Кары нуждается в подтверждении. Я немедленно соединюсь с ней.

- Конечно, соединись, о чём речь. Только в данный момент она спит крепким сном, и не стоит её будить. Говоришь, библиотека? Я тоже обожаю читать, Мефи. Мы с Норлином можем читать друг другу вслух, я развлеку его новостями и сплетнями. А девушки пусть скроются в кельях. Клянусь вести себя самым почтительным и умиротворяющим образом, и даже надену маску, чтобы не смущать вас. Договорились?..

…И Турбо вошёл к Норлину, жизнерадостно болтая о всевозможных слухах и сплетнях, которые любили собирать так скрупулёзно его подчинённые, а Меферемия пыталась сосредоточиться на субъективных визуальных впечатлениях и их анализе, но так и не сумела выявить ничего принципиально нового. Аура как аура, знакомая до мельчайших деталей и чистая. Защита нетронутая, на высшем уровне. Но почему же проклятая иголка мешалась в её Третьем Глазе? И она не нашла ничего лучшего, как велеть девушкам принести ей глазные капли.
…

- Предлагаю установить очерёдность дежурства в Родуро, - сказал лже-Турбо на следующий день. – Норлин устал. Кара тоже устала, ей начинает мерещиться нечто странное и невообразимое. Значит, моя очередь. Я немедленно приступаю к постоянному дежурству.

Кара вздохнула. Она и впрямь устала. Даже Норлин сказал ей недавно: «Кара, бедная моя, ты так устала! Слишком устала – отдохни, милая сестричка! Я выдюжу за двоих». А ведь Кара всего лишь поделилась с ним беспокойством и сомнениями.
Например, почему Турбо так рвётся охранять Конус, хотя Малый Совет решил, что он плохо влияет на магические способности девушек, и Кары и Норлина вполне достаточно? Почему ей чудится, что Турбо немного изменился, совсем немного, настолько, что никто ничего не замечает? Или это малозаметный психический сдвиг после Присяги? Да ведь и Каре он дался нелегко.

Про Норлина и говорить нечего, он никогда не думал о себе, вся его жизнь, и тело, и душа принадлежали Королевству. Он даже согласился на неслыханный эксперимент, превратив своё тело в своего рода полигон. Кара искренне жалела брата, но не решалась высказывать этого вслух. Вместо ответа Турбо она произнесла: - Жарко! Надо проветрить.

Повинуясь её голосу, окно в малой комнате для заседаний раздвинулось. Вместе со свежестью внутрь ворвался странный шум, возня, и на подоконник взгромоздилась большая чёрная птица. Она оглядела удивлённое собрание мрачным взглядом единственного глаза и разинула клюв.

- Турбо - шпион! – хрипло каркнул ворон. – Турбо - шпион! – потом скакнул на компьютерный стол секретаря и ударил клювом по символу XYZ, вытянул одну из нитей управления и завязал узлом, потом послал личный ментальный код. Секретарь с изумлением воззрился на выскочившее из стола окно, потом с подозрением – на ворона, и принялся манипулировать световой указкой.

Лже-министр вздрогнул, его спина напряглась, он медленно направился к компьютеру, протягивая руки вперёд: - Что там такое, Вел? Пусти-ка меня, - небрежно произнёс он.

Казалось, он хочет испепелить секретаря взглядом, но секретарь успел внимательно изучить выскочившее окошко, проделал несколько моментальных манипуляций, потом свернул в секретный код-иероглиф и перевёл в раздел срочной документации: - Извини, Турбо, это личное послание из монастыря.

- Ворона – компьютерный гений? Надеюсь, это не любовное послание, - криво усмехнулся лже-Турбо.

- Потрясающе. Ручная учёная ворона. Она к тому же что-то говорит? В чём дело? Что за птица? Турбо, ты, никак, взялся приручать ворон? Шутник! – загомонили заседатели, подвигаясь ближе к удивительному ворону, к его радости, оттесняя от него министра.

– Любопытно. Она, кажется, произносила твоё имя, Турбо? – заинтересовалась Кара.

- Перед вами – злоумышленник собственной персоной, друзья, - медленно сказал министр, приходя в себя. – Тот самый, который нагнал переполоха в саду.

Заседатели отпрянули.

- Врёшь! Врёшь! – каркнул ворон чётко и внятно, и снова повторил: - Турбо – шпион! Турбо – шпион!

- Она без конца произносит слово «шпион»! – с изумлением сказал Малибаш. – В чём дело, Турбо? Это ты её научил?

- Тупица. Кто-то его подучил, из моих карточных противников – вот она и твердит...

- Я регулярно играю с тобою в карты, и знаю всех наших, никто из них не увлекается орнитологией, кроме тебя, - возразил Малибаш.

Турбо то краснел, то бледнел. Он не знал, куда ему двинуться в первую очередь: то ли вынудить Вела проявить незнакомое, но, возможно, опасное письмо, то ли заняться наглым вороном, при этом, желательно, никак не обнаружив своего истинного лица – оно ему ещё пригодится, ведь главное задание – завладеть Родуро – ещё впереди. Продолжая криво улыбаться, он направился к компу: - Не слушайте её. Это всего лишь ворона. Бесполезная, тупая птица. Сейчас я её прогоню.

- Не ворона, а горный сизоклювый ворон, эндемик  - поправил Вел. – Ты ошибся, Турбо, и это странно для тебя, знатока птиц.

Вдохновлённый успехом ворон тяжело взлетел и закружил над врагом, продолжая выкрикивать: - Турбо – шпион! Турбо – шпион!

- Я подозревала это… - вымолвила Кара. – Но почему именно ворон обвиняет тебя в шпионаже? Откуда он может это знать?

- Чушь! Какая абсолютная чушь! – воскликнул министр. – Кара, ты думаешь, о чём говоришь? Я приносил Присягу, я вместе со всеми вами проходил Проверку! Какие могут быть обвинения, если моя невиновность подтверждена электроникой и зафиксирована в памяти Детектора?
 
- Верно, твоя чистота подтверждена, - повторила Кара. – И ворон, наверное, всего лишь ворон и твердит заученное. Но почему? Это так странно…

- Тебе – странно, а вот Меферемия ничего не чувствует.

- Да, не чувствует, - однако расстроенная Кара не почувствовала облегчения.
 
- Этот ворон, не иначе, колдун-саботажник или вражеский агент, призванный дискредитировать членов правительства! Тот самый злоумышленник Эггеля! Пора активизировать охрану, Саттал подери! – с энтузиазмом воскликнул лже-Турбо. Его левый глаз – тот, что он выклевал из собственного тела – дёргался, тело отчаянно чесалось, губы дрожали, рука с министерским мечом (именуемым ещё жезлом) тряслась от нетерпения.
 
Ворон сделал круг над самой головой врага, задев лапой собственную голову, и Турбо-2 сорвался. С рычанием выхватил жезл и выпустил изрядный заряд в птицу. Увлекшийся ворон, горящий жаждой мщения, едва увернулся. Вниз, на головы собравшихся, полетел пух и ошмётки обожжённых перьев вперемежку с осколками люстры и вазы на столешнице.

- Турбо, ты психанулся? Использовать жезл рядом с компом запрещено!

Вел вскочил и, раскинув руки, широкой грудью заслонил компьютерный столик, попутно подхватил обгоревшее перо и понюхал: - Оно не синтетическое, господа, натуральное! Ворон не конструкт! Обычная птица. Можно поймать её и обследовать. Послать запрос охране, Кара?

- Турбо, прекрати стрелять! Я запрещаю делать это внутри Дворца! – приказала Кара с завидным самообладанием. – Сию минуту отдай его мне, пока я не сбросила на тебя сачок.

Турбо неохотно опустил жезл, следя за кружением ворона с ненавистью и настороженностью: - Всё в порядке, Кара, я понервничал, после присяги нервы ни к чёрту, обещаю - больше не повторится.

- Смотри у меня. Пожалуй, Вел, ты прав, ворона надо поймать. Тогда всё станет на свои места…

«Только этого ещё не хватало!» - подумали одновременно Турбо и лже-Турбо.

- …а я пока зачитаю послание из Монастыря. – Кара шагнула к Велу и подмигнула ему, передавая мысленный сигнал: «проследить за Турбо!»

Лже-министр едва не затопал ногами от бессилия, зато обрадованный ворон, сделав круг по комнате, с гневным карком «Турбо-шпион!», уронил на голову лжеца кучку помёта, словно поставил печать на резолюцию. А потом направился к окошку. Он словно бы дразнил министра, провоцировал, звал его за собою. Министры не могли сдержать смешка.

- Стой, птичка, стой, сейчас мы с тобою побеседуем, - проговорил Вел, и окно начало закрываться. Ворон забеспокоился, и рванулся вперёд, едва успев с воплем проскочить на волю в узкий лаз. Лже-Турбо потерял контроль окончательно и взревел от ярости: - Сейчас я его прикончу, лазутчика, Саттал ему в гламурку! – и он рванулся следом за вороном. Вскочил на подоконник, пробил стекло всей тяжестью тела и спрыгнул вниз, стегая воздух вокруг себя министерским мечом. Завыла аварийная сирена.

- Стой, Турбо, стой! Я запрещаю стрелять в ворона! Вел, Абрака дери, пускай же Перехватчик! – вскричала Кара, но было поздно. Ворон летел вдоль озера Отро с максимальной скоростью, на которую только был способен, беспрерывно лавируя, ныряя то вниз, то вверх, то влево, то вправо, чудом увёртываясь от вспышек луча. А обезумевший лже-Турбо нёсся следом за вороном, не разбирая дороги, гигантскими, нечеловеческими скачками, размахивая мечом и полосуя небо жезлом.

А на крыше Дворца бушевали бесшумные фейерверки – это перекодированные лже-министром Перехватчики взрывались один за другим, едва снявшись с места.

- Кара, это не любовное послание, это срочное письмо от студентки-весталки! Я выудил его из корзины. Благодаря ворону… – в полной тишине произнёс изумлённый Вел, вновь активизировав иероглиф электронного послания. – Кара, послушай же, наконец!

…

На площадке нижнего Храма собрались все сёстры, чтобы провести торжественную церемонию по присадке Третьего Глаза самой лучшей из учениц и самой талантливой из весталок, Зийке Зейонц, которой теперь дадут имя «Зиеремия» и будут почтительно называть преемницей Меферемии. По закону, она не сможет стать главной пифией до тех пор, пока Меферемия не умрёт. Но будет находиться при ней постоянно и решать множество вопросов материального и духовного плана. Говорят, что Меферемия совсем плоха, что возраст даёт себя знать, что она уже не в состоянии многого видеть и предсказать, что её Третий глаз помутнел, а текущая сквозь него энергия сбоит.

Зийка должна была ощущать себя единственной и неповторимой, Избранницей Неба, должна была испытывать гордость и ответственность. А вместо этого она думала о несчастном вороне Турбо, её терзало беспокойство и тревога: он улетел во дворец, не послушавшись её совета, его могут убить, и она тогда до конца жизни будет терзаться виной, и какая тогда из неё Старшая весталка и советница пифии? Она одёргивала тунику и то и дело почему-то пыталась скосить глаза то влево, то вправо, надеясь увидеть в небе знакомую чёрную галочку – одноглазого ворона. Пока её наставница не положила тяжёлую руку на её плечо, призвав к порядку и соблюдению приличий.

Наконец Старшая Сестра закончила торжественный молебен и в сопровождении монастырской врачихи подошла к Зийке. Зийка напряглась – но мягкое прикосновение Сестры принесло умиротворение. Зийку ввели на беломраморное возвышение посреди колоннады, поставили в центр, где был начертан и выложен самоцветными плитками  иероглифический знак особого магнита-оберега. Затем на неё надели специальные тёмные очки – для предохранения от сверх-яркой вспышки, которая пронижет её мозг. Протёрли лоб, дезинфицируя и анестезируя.

«Ты всё помнишь?» - тихо спросила наставница Дирси. – «Начинай настройку с мантры АУ». Зийка кивнула. Врачиха достала коробочку с биологическим микрочипом, заряженным в особый медицинский пистолет. Приложила ко лбу Зийки. Сводный хор сестёр грянул торжественную песнь. Пистолет загудел, заурчал утробно, будто ласковый кот, выдвинул объектив, словно дуло, объектив прилип ко лбу. Зийка безостановочно твердила мантры, дабы избежать болевого шока и кривой присадки.
Щёлкнул затвор. Холодная линза пощекотала её лоб.  И – ничего не произошло.

 Врачиха щёлкнула ещё раз, и снова микрочип не захотел внедряться в девушку. Врачиха растерянно отняла пистолет, осмотрела его и беспомощно пожала плечами.

- Он в полном порядке, - сказала она. – Освидетельствование проводили накануне и сегодня утром. Он не желает работать.

Хоровая молитва пошла вкривь и вкось и, наконец, хор растерянно умолк. Сёстры и весталки-подруги застонали. Присутствовавшие ахнули и окаменели. Третий Глаз не желал входить в лоб весталки. Это значило только одно – девушка ухитрилась осквернить себя. Неважно, каким образом это произошло – пусть даже одним взглядом на мужчину, одним неверным помыслом.

Старшая сестра грозно глянула на Зийку: - Ты не безгрешна. Ты осквернила себя!

Зийка в страхе попятилась.

- Это никак не возможно, - нервно сказала наставница. – Все мои воспитанницы под строжайшим контролем. Я проведу дознание.

- Дознание проведу я. Вы отстранены. Отвечай, на кого ты смотрела, о ком думала? – тихо спросила Старшая Сестра таким голосом, от которого можно было бы умереть на месте, и сорвала с Зийки очки.

- Н-ни-к-кого, ни о к-к-ом, - заикаясь проговорила Зийка.

- Лжёшь. Не заставляй меня применять крайние меры.

Ничего страшнее крайних мер невозможно было вообразить – это означало голодание и умерщвление плоти всевозможными средствами, вплоть до наказания розгами.

 Девушки не были изнеженными и чрезмерно прихотливыми. С ними обходились строго, но никогда – чрезмерно сурово, не глумились и тем более не применяли физических мер, напротив, лелеяли и оберегали эмоциональное равновесие и гармонию. Крайние меры были чрезвычайно редкими и применялись в случаях, когда налицо существовал заговор или измена. Или умышленное неповиновение.

И вот наступил тот самый крайний случай – измена через осквернение, и когда? В отсутствие короля, в дни общественной напряжённости!

– Я… я… думала о… о птицах.

- Птицах? Грешные мысли о птицах? Извращение?

- О раненом вороне… - вспомнила наставница. – У нас был разговор о дрессированном вороне. Он прилетал к девочкам, его кормили хлебом. Зийка утверждала, что это не ворон, а заключённый в птичье тело бывший министр Турбо, а тот Турбо, который во дворце, якобы самозванец и шпион…

И тут наставницу осенило: - Саттал побери! – неподобающе выругалась она, и тут же сама закрыла себе рот. – Значит, это правда?

- Что – правда?

- Что ворон – это и есть настоящий Турбо, то есть, мужчина, хоть и в виде ворона! Потому и Глаз не срабатывает…

- Я же вам говорила… - прошептала Зийка. – А вы не верили…

- Самая талантливая, - скорбно прошептала Старшая Сестра. - Что же теперь делать? Что делать? – беспомощно спросила она. – Таких прецедентов ещё не было…

- Вы заботитесь о чести заведения! – вдруг взорвалась Зийка. – Вас больше ничего не волнует. Только соблюдение канонов. А я беспокоилась за человека, невинно оклеветанного и поруганного! Я ему поверила, я его хотела защитить! Какое может быть извращение в сочувствии? Ведь именно в нём – наш долг! Я клянусь, что ничего неподобающего не было в моих мыслях! Ваш пистолет – вот настоящее извращение! Он неправильно настроен, и если таковы законы предков, то их пора менять!

И Зийка вырвала из рук оторопевшей врачихи пистолет, приложила дуло-объектив ко лбу и нажала затвор. И вот чудо – он сработал. Острая боль и слепящая вспышка пронзили её тело. Ноги подогнулись, Зийка упала на камни, пистолет отлетел в сторону. И все увидели, что на чистом смуглом лбу Зийки загорелся ровным синим светом впечатанный Третий глаз.

И все склонились перед безгрешной в почтительном поклоне.

- А теперь, – сказала Зийка, с трудом вставая на четвереньки. – Я должна выполнить свой сестринский долг: спасти того, кто мне доверился. Приготовьте мне транспорт, я должна немедленно отправиться во Дворец. И не спорьте.

Сёстры засуетились, забегали, заохали вокруг новоявленной пифии.

- Тонизирующий напиток, - приказала врачиха. – И покрепче! Иначе она не встанет.

Она склонилась к Зийке и прошептала еле слышно: «Как ты это проделала? Что за трюки, девочка?»

- Никаких трюков, только честность, - так же тихо ответила Зийка.
…

Лже-Турбо гнался за нарезающим затейливые круги вороном, хлеща небо министерским мечом, пока тот не иссяк. Ворон уселся на гранитный останец, высящийся из воды. Шпион грязно выругался и сплюнул в Священное Озеро: если захочет, он перепрыгнет туда за долю мгновения. Он смешает ворона с каменной пылью, обрушив дурацкую, нелепую скалу в воду!

Следом за обезумевшим конструктом Кара неслась на личной скоростной лодке прямиком на остров Родуро, к брату, денно и нощно дежурящему у Маяка вместе с Меферемией. Она опасалась, что Турбо выкинет что-нибудь, и она не успеет занять своё место у заветной аварийноё кнопки. И тут произошло удивительное.

Откуда ни возьмись, спрыгнув с летуна, перед министром зависла в воздухе юная новорожденная пифия – невысокая девушка с коротко остриженными светлыми волосами. В её лбу горел, мерцал глубокой синевой опалесцирующий Третий Глаз.

- Саттал его сожри! Ворон был прав! – Кара увеличила скорость: скорее, скорее в Родуро! Враг на Озере! Она послала экстренную депешу дворцовой охране, но охрана её не услышала: лже-Турбо, искусственное создание в биологической оболочке, заблокировал радиосигналы.

- Получай, злодей! – закричала пифия, мощная голубая молния вырвалась из её третьего глаза и ударила противника в грудь. Лже-Турбо завалился навзничь и рухнул в Отро, вздымая фонтаны воды. Затем выскочил назад, в воздух, подобно мячику: ему уже не было нужды скрывать свою сущность. Подключил реактивную тягу. Двигатель взревел, отплёвывая воду.

- Нет, ты не пройдёшь! – вскричала Зийка, и бросилась бежать по водам озера Отро к Конусу Родуро, чтобы присоединить свою защитную силу к силам защитниц Меферемии и Маяка. Следом за нею полетел ворон-Турбо, изнемогая от страха за неё и судьбу Родуро.

Лже-Турбо вытянул руку и выстрелил вслед девушке из ладони.

- Нет! – каркнул ворон. – Не-е-т! – и он бросился наперерез врагу. Он успел встать на пути поражающего луча и прервать его, давая возможность девушке ускользнуть. Его растерзанное тело закувыркалось в воздухе, пылая.

Зийка обернулась. Её сапфировый третий глаз вспыхнул – и в последнюю секунду перед тем, как обугленный комок упал в воду, успел вобрать в себя дух настоящего Турбо.

- Ну и метаморфозы… Где я? – ошарашено спросил министр у девушки, приходя в сознание.

- Ты во мне, Турбо. Теперь нас двое. И мы вдвое сильнее. У тебя есть новое тело, и мы поделим его на двоих. – И Зийка, телепортировавшись, одним перепрыгом достигла Родуро за миг до того, как шпион в теле Турбо рванул следом.