Магические поединки, глава 5

               
                ИГРЫ ВСЛЕПУЮ


- Где же нам искать настоящую башню? – упавшим голосом сказал Улаф. – Наши приборы врут. Назад вернуться нет возможности – мы не птицы. Этот гигантский провал не перепрыгнешь в хоббайтулях, в него можно только спуститься. А сколько времени потеряно, даже мы теперь не в состоянии определить. И своим кристаллом я не могу воспользоваться – я обязан сберечь его для Элис. Пусть даже я сам сгину тут, но обязан вызволить её. Что будем делать, Мукитор? Думай. Надо решать. Идти ли вперёд, или назад?

Мукитор подумал.

- Я, конечно, мог бы сказать, что такие славные воины и неудержимые путешественники не должны останавливаться или поворачивать вспять. Вперёд, вперёд и только вперёд – лозунг многих безумцев или чересчур самонадеянных юнцов. Но и возвращаться, чтобы определить точку погрешности, тоже не лучший вариант.

Он достал из сумки зелёные очки и сопливый нос, и с содроганием нацепил их на себя: - Я стал пхахтичесхи слепым, вот юмох! Тепехь тебе, Улаф, пхидётся меня вести, - сказал он сипло и гундосо и тут же принялся кашлять, чихать и смахивать слёзы и водичку из носа. - Впехёд, Улаф, вдоль пыовала, я зхю и тюю пуотное схопление махии, этахий мощный хидхопс хах хаз хде-то на пхеделе видимости. Вон там, где хлубятся облаха. Вполне возможно, именно там сххывается истинный Замох Фа. Мы пховехим это, не тах ли? Ххе-ххе-ххе, апчхи! Охо-хо! Хто бы знал, хах мне хочется исхупаться!

И они отправились в путь к тому облаку, в котором Мукитор усмотрел магическое уплотнение.

Через полчаса они достигли облака, и Мукитор уверенно повёл Улафа в самую его гущу. Плотный туман обволок их, приходилось тщательно прощупывать дорогу хоббайтулями, Мукитор прямо-таки заходился в кашле и чихе, брызгая слюнями во все стороны, и Улаф насильно сорвал с него зараженные изобретения, сердито думая про себя, что на месте Мукитора непременно бы выбросил их прямо в пропасть.

- Нет, нет, - запротестовал Мукитор. – Я потейплю есё немнохо. Позалуй, я немнохо обследую туман в одинотьку, а ты стой возле этохо пхиметного валуна, я к тебе вехнусь.

И Мукитор осторожно двинулся вперёд. Улаф некоторое время слышал его сопение, сипение и плевки, а потом звуки внезапно стихли.

- Саттал мне в глотку! – выругался Улаф и бросился вдогонку: - Стой, Мукитор, приказываю – стой!

Ни звука, ни чиха не донеслось в ответ. Улаф бросился вперёд, вернулся назад, ринулся влево, вправо, снова вперёд, попытался вернуться к валуну, прощупывая пространство впереди себя руками и ногами – и нигде не нашёл валуна.

Улаф понял, что остался один. Стоило один раз разделиться – и нате, пожалуйста. Мукитор бесследно исчез. Карта исчезла с ним. А сам Улаф заблудился в непроглядном тумане. Затем туман словно сдвинулся с места и принялся перегруппировываться, принимая очертания каких-то плоскостей, перетекающих друг в друга.

- Мукитор! Мукитор! – тщетно кричал он в туман во все четыре стороны. Ни ответа, ни знака, ни огонька.

Улаф пошёл наугад, и через несколько шагов упёрся в невидимую стенку. Стенка клубилась и шевелилась, и Улаф понял, что стенка прозрачна, а вот воздух вкруг неё непрозрачен. Постучал в неё – глухой звук, словно ватный туман глушил не только зрение, но и слух. Пошёл вдоль неё, надеясь отыскать её конец или начало, какой-нибудь лаз, изменение высоты, а, возможно, дверку или ворота. Структура стены была однородна и с трудом поддавалась идентификации. Скорее всего, нечто вроде гладкой пластмассы. И никакого намёка на выход – здесь можно было бы блуждать всю жизнь. Он снял куртку и прислонил к стене. Пошёл дальше, решив через час вернуться и отправиться в другую сторону. И через час вернулся к своей собственной куртке: он шёл по кругу. Непроглядь давила на нервы, от напряжения глаз заломило виски. Так, только без паники. Надо попробовать исследовать стенку понизу.

Улаф встал на четвереньки и принялся тщательно ощупывать основание ограждения. Потом заелозил ладонями по нижнему покрытию – и понял, что находится, скорее всего, в огромном цилиндрическом литом помещении.

«Но это же невозможно!» - вскричал он мысленно. – «Иначе как я мог сюда попасть?»

«Ты находишься на Скале Фа», - ответил он сам себе. – «Здесь возможно всё. Может, это всего лишь морок. Произнеси заклинание Меферемии против морока».
Улаф принялся повторять, одно за другим, все известные ему заклинания – но ничего не изменилось.

- Сыграй со мной в игру! – вдруг пришёл откуда-то сверху тягучий, бесполый голос, спокойный, но категоричный. – Я давно не играл с людьми. С пришельцами.

- Людьми? Значит, мой спутник тоже у тебя?

- Он в соседнем отсеке. И тоже ждёт сигнала к началу игры.

- Тебе не кажется, что вдвоём мы сыграли бы лучше?

- Только поодиночке. Таковы правила.

- Хорошо, ладно, пусть так. Но что мне за резон, что за интерес играть с тобой? И какое удовольствие играть по принуждению?

- Если я не ошибаюсь, вы двигались по вертикали с определённой целью.

- Не просто определённой, но жизненно важной. И промедление подобно смерти.

- Я не знаю, что такое смерть. Для меня это – пустой звук.

- Смерть – это… это конец жизни. Когда ты перестаёшь жить. Когда твоя плоть и разум перестают функционировать.

- Но тогда ты просто переходишь в другой вид энергии, обретаешь другую форму. Жизнь бесконечна, просто поделена на этапы. Так зачем же столько хлопот?

- Видишь ли, я ещё не дошёл до точки перехода, у меня множество дел в этой жизни, и я должен спасти от преждевременного перехода на… на другой этап самого дорогого на свете человека…

- Вот и определился резон для игры со мной. Если ты развлечёшь меня, я, возможно, отпущу тебя.

- Возможно – не самый честный вариант. Я желаю заключить пари наверняка. Я выигрываю, и ты выпускаешь меня. И возвращаешь моего друга. Даже если он не сумеет выиграть.

- Ты хитёр. Но мне нравится, я принимаю твоё условие. В таком случае, вот тебе задание: вы будете пробиваться друг к другу. А я буду вам мешать.

- Как же мы будем с тобою играть, если здесь не видно ни зги?

Он почувствовал шестым чувством, что обладатель голоса снисходительно улыбается.

- Таковы законы игры, - пояснил он. – Игры вслепую.

«Игры вслепую…» - подумал Улаф. – «Всё наше путешествие по Дороге Богов – это игра вслепую…»

- Хорошо, я понял. Я готов. Давай не будем терять времени даром. Поехали!

Как только Улаф сказал это, пол под ним исчез, и он покатился куда-то вниз по гладкому стоку, с увеличивающейся скоростью. Потом направление движения резко изменилось, и он полетел куда-то по диагонали вбок, потом движение замедлилось, пошло вспять, и снова ускорилось…

Очень скоро Улаф потерял всякие ориентиры и понял, что его гоняют по желобкам внутри прозрачного пластмассового кубика-лабиринта, словно цветной шарик – он сам знал в детстве такую игру. Его просто катали, как неодушевлённый предмет, им играли, а он не мог ничем ответить, ибо даже не в состоянии был зацепиться за гладкие стенки. Оставалось лишь ждать выхода из лабиринта. Либо всматриваться в слепые стенки в надежде увидеть пролетевшего мимо Мукитора. Ведь наверняка, с Мукитором проделывают то же самое, и рано или поздно их выкатят по желобкам наружу, и там они могут реально встретиться.

Улаф на всякий случай пытался всматриваться хотя бы во что-нибудь, и при замедлении темпа обнаружил, что в стенках время от времени появляются дверки. Значит, существует возможность выбраться в другой отсек, оттуда – в следующий, и так добраться до нужного. При условии, конечно, что они с Мукитором не разминутся… Но – экспериментировать, так экспериментировать.

Улаф напружился. И при очередном появлении едва заметной щели со скобой подпрыгнул и рванулся вверх, ухватился за скользкую поверхность. Улаф изо всех сил напрягся, чтобы удержаться за скобу. Потом подтянулся, упёрся покрепче хоббайтулями в покатую стенку и принялся дёргать и толкать её в этом месте. Применение силы оказалось излишним: стенка отъехала в сторону, явив собою подобие створки, и Улаф влетел в новое помещение, перекувыркнулся, врезался в столб и ошарашено поморгал, не сразу осознав, что ситуация кардинально изменилась.

Улаф оказался в толпе. Не просто в толпе, а в толпе, охваченной безумием неудержимого броуновского движения. Люди спешили по всем направлениям сразу, сталкивались, расходились, сближались, толкались, петляли и круто разворачивались. Мало того, сошедшиеся как бы обменивались лицами после каждого столкновения. И в этом-то водовороте Улафу предлагалось отыскать Мукитора?

Он решил, что пространство, где всё это происходит, похоже, является конечным и замкнутым. Что, если он проследит путь одного фантома? И Улаф выбрал для себя ближайшего молодого мужчину в клетчатой кепочке, и пошёл следом. «Кепочка» тут же наткнулся на старичка с тростью, раскланялся – и вот Улаф уже спешит за старичком, только что бывшим молодым мужчиной в кепочке. Затем – за девушкой, бегущей вприпрыжку. Затем – за толстой женщиной в очках и с собачкой за полой жакета. Так продолжалось до тех пор, пока его очередной «сменщик» не столкнулся с солидным мужчиной профессорского вида с залысинами. И вот чудеса – при столкновении его жертва не преобразилась, а просто слилась с «профессором», образовав новый типаж. Движение тут же продолжилось в обратном направлении.

Улаф стиснул зубы: набраться терпения. Только терпение! Он проследил ещё с десяток человек, дождался ещё десяток слияний. Причём темп слежки время от времени ускорялся так, что он пару раз сбивался и терял жертву, да ещё к тому же всячески стремился сам избежать столкновения и слияния. Ноги Улафа начали заплетаться, глаза заболели и заслезились – оказалось, что лезть на гору куда проще, чем заниматься этой головокружительной слежкой. Зато после слияний количество народу в толпе заметно уменьшилось. Приободрённый Улаф продолжал свой частный сыск до тех пор, пока реально не закружилась голова и в глазах не заплясали искры. Более того, чтобы не сбиться, он всё время вслух повторял приметы, за которыми надзирал.

Но вот, кажется, людской поток пошёл на убыль. На обширной площади с расходящимися в разные стороны улицами теперь оставалось не более десяти человек. И большая часть лиц была ему знакома. Кроме одного. «Мукитор!» - радостно забилось сердце. И он рванулся к тому человеку, с чьим обликом ни разу не столкнулся за три часа испытания, а тот, в свою очередь, рванулся к нему.

Но они не добежали друг до друга. Картина поменялась, их вновь развело и вытолкнуло на скользкий трек. Теперь Улаф решил «исследовать» окружающие стенки с помощью ног: тормозить хоббайтулями, которым истирание было не страшно. Уловка удалась, но ему пришлось дождаться замедления темпа, а потом проделать ещё несколько головокружительных кульбитов, прежде чем удалось толкнуть ногами дверку и влететь туда ногами вперёд. Акробатический трюк удался на все сто. Улаф встал на обе ноги, встал крепко, точно гимнаст-чемпион. И стал с любопытством и осторожностью озираться. Ответом было сдержанное хихиканье.

Потому что Улаф нашёл себя в Университете на родной Торклианидии, в маленькой аудитории номер 5, всего на десять учащихся. Он стоял перед экраном с математическими формулами, и с довольно-таки растерянным видом. Словно бы вдруг наплыли воспоминания того славного времени, когда он был ещё студентом, а не Королём.

Он увидел своих студенческих друзей, которые смотрели на него, затаив дыхание, кто с сочувствием, кто с ехидцей, кто с искренним отчаянием от невозможности помочь. Улафу хотелось подмигнуть ребятам и девушкам, сказать, как он рад видеть их, и он сделал бы это, если бы не сознание нелепости и невозможности происходящего. Тем более что сзади него прогуливался профессор Торнадо, с всклокоченными чёрными волосами и сердито блестящими сквозь очки глазами. Известный своим консерватизмом Торнадо был упрям и отказывался от операций и линз, предпочитая старомодные очки, квадратные, в чёрной роговой оправе – возможно, только потому, что они оказывали такой устрашающий эффект на студентов, даже на всемогущего принца Улиана.

На экране светилась формула энергии фотона: E = mc2

Улаф с ужасом вспомнил, как однажды не выучил урока, и завалился на этой самой формуле. Неужели сейчас снова повторится этот позорный момент студенческой биографии? Так и есть. В голове зазвучал ехидный голос профессора Торнадо: - Ну-с, студент Улиан, а теперь расскажите нам, как с помощью вышеуказанной формулы найти друга.

Световая указка прямо-таки ходила ходуном в руках Улиана, он спиной ощущал зловещий взгляд профессора и любопытство студентов, ему казалось, что он стал совсем маленьким. Было ли это издевательским ухищрением неведомого игрока, или же с его подачи выскочило из глубин собственной Улиановой памяти, из его подсознания, но искажённое до абсурда? Вот уж не думал он, что в нём до сих пор сидят подростковые страхи!

Конечно, наверняка, его невидимому партнёру ответить на этот вопрос проще простого. Он куда могущественнее, кто его знает, какими законами мироздания он оперирует запросто, какие невероятные задачи решает за мгновение.

Друга… найти друга. С помощью формулы энергии фотона. В голове металась какая-то чепуха, водили хороводы бредовые картинки: Мукитор в виде таинственного фотона, вращающийся веретеном и несущийся со скоростью света… энергия взрыва друга… кусочки друга… друг в квадрате… А какова энергия, которая может высвободиться, если человек, такой маленький и худой, как Мукитор, полетит со скоростью света, подобно фотону? А какова энергия дружбы, их личной, конкретной дружбы, которая крепнет с каждым днём? Нет, чепуха. Но решить задачу необходимо.

Он заставил себя отбросить кошмары и сосредоточиться. Разумеется, он бы узнал Мукитора, в каком бы месте тот ни находился. Значит, его нет в аудитории и, следовательно, нет в этом отсеке. Возможно, он несётся по жёлобу, возможно, решает ту же задачу в другой реальности – например, на экзамене в Управлении.
Итак, по некоторым теориям одновременное сочетание волновых и корпускулярных свойств присуще не только свету, но любому материальному объекту.

Организм излучает энергию. Сколько? А сколько в Мукиторе электронов? Можно ли это вычислить, исходя из массы тела Мукитора? Сколько в нём? Кажется, не более 50 килограммов. Сколько он излучает квантов энергии? И в биологическом, и в эмоциональном, и в ментальном плане? Увы, Улаф не обладает экстрасенсорными свойствами. Но кто-то наверняка обнаружил бы то, что он излучает – сложнейший ореол ауры, единственный и неповторимый для каждого человека.

Человек – невероятно сложная система. В ней большое количество всевозможных процессов, влияющих на поведение великого множества элементарных частиц. Наверное, самое мощное излучение – ментальное. Благодаря ему можно слышать мысли. Сколько электронов в головном мозге? Сколько он способен выбросить квантов энергии в единицу времени? Умножаем массу головного мозга Мукитора на квадрат скорости света. Делим постоянную Планка на произведение. И находим…

Что мы находим? Мы находим длину волны фотона из ауры Мукитора как частицы света. То есть, мы видим – или слышим - его мысленный голос. То есть, находим друга. Какая же она крошечная – эта отдельная волна. Нужно стать бациллой, чтобы разглядеть её. Но когда человек активно мыслит – выброс энергии очень мощный, только надо суметь на эти волны настроиться.

Знать бы ещё, как их уловить в тумане? Может быть, это будет мгновенная вспышка озарения в тот самый момент, когда они пересекутся на скорости? Кратковременный отпечаток на сетчатке глаза? Или смазанная линия?  Или голос, звучащий внутри тебя? Улаф покрылся горячим потом – он никогда не спрашивал у Меферемии, как именно она улавливает сообщение с общемировых информационных потоков.
 
Вычислить это математически ему точно не под силу, слишком много нюансов биологических, химических и временных. Придётся Мукитора надолго поместить в научную лабораторию, чтобы сделать ментальный слепок. Но в мирах наверняка возможно изобретение прибора, настроенного на всю массу точных параметров конкретного человека.  Только зачем это нужно, если существуют штатные телепаты, экстрасенсы и ясновидцы?

- Я могу его услышать! Я не увижу его сквозь ваши слепые стены, но могу услышать запах его мыслей! Я даже могу догадаться, о чём он думает в этот самый момент! – воскликнул Улиан, скорее самому себе, чем несуществующему здесь и сейчас профессору, пытаясь доказать себе, что не всё ещё потеряно. – Профессор Торнадо, вы сами трусите больше меня, потому что никогда не сможете ответить на тот же самый нелепый вопрос. Нет такой формулы, чтобы друга найти – это вам не математика и не физика, профессор Торнадо. И вы меня больше не испугаете. Я непременно услышу и увижу его. Мы встретимся и достигнем цели. А теперь выпустите меня назад, в тоннель!

Тут же аудитория стала таять в тумане, профессор Торнадо с чёрными бровями, удивлённо вскинутыми над верхней дужкой очков, поплыл куда-то прочь и сгинул. И вновь Улаф полетел по жёлобу вперёд, к неизвестности. И вновь попытался задержаться, уцепившись за скобу, ему казалось, что так будет проще не прозевать несущегося с неизвестной скоростью Мукитора. И опять он влетел в очередную игровую ячейку. И еще раз ситуация и экспозиция разительно изменились. Теперь Улаф оказался древним рыцарем, закованным в тяжёлые доспехи, с увесистой и шипастой дубиной в руке.

Упакованный в панцирь конь нёсся по дороге, точно неудержимый таран, навстречу увеличивающейся в размерах такой же чёрной громаде. Это было очень похоже на некий рыцарский турнир с неопределимым исходом. Впереди дорога сужалась, проходя по крутому и плотному каменистому перешейку меж двух красивых синих озёр. Причём озёра тоже не оставались неподвижными: где-то примерно в километре от насыпи и левая часть, и правая часть с яростным грохотом обрывались в невидимые отсюда водопады.

В другое время Улаф непременно подивился бы окружающим красотам, фантазии дизайнера и инженерному решению, но не теперь. Он понял, что столкновение с громадой неизбежно, и произойдёт оно именно посреди насыпи. Он принялся долбить дубиной по коню, пока не уяснил, что остановить или придержать коня невозможно, так же как невозможно им управлять, нанести ему ущерб или заставить свернуть с обозначенного пути. Тогда Улаф выпустил из рук палицу – она не пожелала падать, и повисла гирей на его руке, выбивая звучное «баммм!» по боку коня. Он наклонился и ухватился за металлический шест у обочины, намереваясь сорвать план. Но шест легко вырвался из земли, и теперь Улаф продолжал скакать с новой «дубиной» наперевес. Значит, придётся нанести удар противнику, сшибить его, чтобы не быть сшибленным самому.

И когда он уже готов был замахнуться своим орудием, он вдруг шестым чувством понял, что навстречу ему с такой же в точности палкой мчится не истукан, не андроид, не закованный в латы рыцарь неведомого мира, а не кто иной, как Мукитор. Скатиться под ноги тяжёлому коню? Спрыгнуть в воду?

Рассуждать было поздно: они уже оказались зажатыми меж двух водных массивов неизвестной глубины и качества. И оба не могли ни свернуть, ни спрыгнуть с железных истуканов с их неторопливым тяжёлым бегом.

Не могли спрыгнуть? Это Мукитор, боявшийся воды, не мог. А Улаф обязан был спрыгнуть. И Улаф принялся лихорадочно высвобождать ноги, потом попытался скинуть шлем, нагрудник – ничего не получалось. Они словно приросли к нему. Улаф едва не застонал от отчаяния. Если столкновение произойдёт, он покалечит друга, значит, нужно не допустить столкновения. Улаф с невероятным трудом перекинул одну ногу к другой, вытянулся и приготовился оттолкнуться от встречного коня, чтобы смягчить столкновение. Он прекрасно сознавал, что рискует переломать ноги. Но ведь у него было куда больше физической силы, он постарается выдержать. Потом попытается перескочить на коня Мукитора – чтобы больше уже с ним не расставаться. А если понадобится, они вместе скатятся на насыпь.

И тут он увидел, что с Мукитором, закованным в латы, происходит что-то необычайное. Внутри оболочки метались какие-то разноцветные блики, из щелей высовывались и снова втягивались щупальца. Улаф понял, что Мукитор пытается принять другую форму, чтобы вылезти из тяжеленного одеяния. Увы, это был бессознательный акт. Даже такой юркий и гибкий шпринглианец, как Мукитор, не сумел бы выползти из прорези для глаз, подобно змее, или просочиться сквозь поры металла.

К тому моменту, как Мукитор с безумными, выпученными глазами, сверкающими из прорезей шлема, наконец-то сумел хотя бы заставить рукавицу разжаться и отбросить смертоносную палицу, Улаф сделал знак рукавицей, показывая в сторону. Он надеялся, что Мукитор прекратит трансформации и сообразит, что Улаф приказывает ему сползти с коня в сторону озера и повиснуть, чтобы его не расшибло в лепёшку. А сам собрал все свои силы и приготовился оттолкнуться от монстра.
 
И вот кони сшиблись железными боками. Раздался страшный скрежет и грохот. Сотрясение сдёрнуло с Улафа шлем, трение содрало наколенники и защитные пластины рук. Острая боль в ногах пронзила Улафа. Он на миг потерял сознание, а когда очнулся, понял, что он в воде. И остатки тяжёлых лат утаскивают его под воду…

Он принялся срывать с себя остатки пластин. Каким-то чудом он вынырнул на поверхность, ухватился за край насыпи и попытался подтянуть тяжеленные, непослушные ноги. Он увидел, что металлические кони распались на части, и внутри них – пустота. Он завертел головой в поисках друга: неужели Мукитор не успел спрыгнуть… вернее, свалиться с коня? Или его отбросило прямиком в воду? Это было бы самое худшее, что можно придумать.

Он увидел Мукитора, пытавшегося выбраться из-под обломков. Его доспехи тоже развалились, обнажилась голова с заострённой макушкой и пятнистыми щеками, и руки с длинными зелёными пальцами. Но вот его нога в сапоге оказалась защемлённой между двух пластин, и эти пластины сползали по камню в воду. Улафа пронзил ледяной ужас. Если Мукитор попадёт в воду, то немедленно утонет – железо утянет его на дно, а течение потащит к водопаду. Нельзя этого допустить!

Улаф пополз через насыпь и груду железа, в которое превратились кони, и увидел агента, бившего по камням руками в тщетной попытке ухватиться и удержаться, а затем резко ушедшего под воду. Улафу удалось в последний момент ухватиться за руку Мукитора, воздетую вверх. Боль в ногах была настолько велика, что Улаф не мог упереться ими в берег, и понемногу сползал вслед за Мукитором, но не желал его бросить. Оказавшись под водой вместе с другом, он первым делом принялся стаскивать с Мукитора остатки железа, затем вытащил на склон его голову и принялся бить по щекам.

- Мукитор, - прошептал он обессилено. – Очнись! Помоги же мне!

Мукитор закашлялся, разбрызгивая в разные стороны воду, задёргался и открыл глаза: - О, Святая Абрака Дабра! Ты? Мы встретились! Мы победили!!

Его голос перерос в истошный вопль: - Урра! – и Улаф поморщился, счастливо улыбнувшись: - Потише, дружище, ты меня оглушил.

А тем временем вода в озёрах заклубилась туманом, и этот туман принялся сползаться к груде металлолома и потихоньку исчезать. Появлялось небо над головой, раздавалось каменистое плато под ними, медленно ослабевала боль в ногах. Значит, их отпустили, и наконец-то можно немного расслабиться. Улаф попытался встать – и вскрикнул. Мукитор, тощий и нелепый Мукитор поспешил вскочить, чтобы помочь другу. Улаф стоял, опираясь на плечо тщедушного человечка. Кажется, он сможет ходить. С трудом – но сможет. И Улаф тоже завопил вслед за другом нелепое «Урра!»

Но скоро весёлые крики застряли у них в глотках: друзья обнаружили, что балансируют на самом краешке узкого скального карниза, прилепившегося к подножию высоченной, уходящей под небеса башни. Неведомый игрок оказался на удивление честным: он сдержал обещание. Путники оказались у подошвы настоящего Замка Фа, а рядом с ними стоял их багаж. Оставалось только залечить ноги, а затем заново начать штурм твердыни Эггеля.

                КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЧАСТИ