В этот камень и соль ничего не зарыть,
ни запретной любви, ни греховного жара.
Укрощал бы вином я постыдную прыть,
да мешает отчаянья черное жало.
Год, как амбру волос твоих губы хранят,
не смываются прикосновенья с ладоней,
там, где я потянулся родное обнять,
как птенец замуровано сердце в бетоне.
Строил стены и рвы – твою верность стеречь,
сам себя сторожил, будто цербер треглавый,
но текла и рыдала мольбы моей речь:
как у тени найти мне на солнце управу?
Пусть надежда еще поживет в глубине,
пусть ее погребенное пламя согреет,
только помнила б ты до конца обо мне,
в кратком мире, где время, ветшая, стареет.