От такого вопроса Ульянка опешила. Она просто не думала об этом.
- Нравится? О чём ты, Глеб? Эти люди меня приютили, понимаешь? Кто я им? Они добры ко мне, я так мало доброты видела в жизни, вот вы... ну ты, Анастасия Павловна и Константин Николаевич, вы ведь тоже отнеслись ко мне по- доброму. Паша умный, начитанный парень, мне интересно с ним. Хочется помочь ему, понимаешь? Парню двадцать четыре года, а он лежит, так нельзя. Не знаю, поднимется он когда-нибудь или нет, но я должна ему помочь, - взволнованно говорила Ульянка.
- Прости, да, конечно, жаль его. Но мне показалось... ты нравишься ему. Он смотрит на тебя так... прости, - растерялся Глеб.
- Ты ошибаешься, Глеб, мы с Пашей просто друзья. Но ведь ты поможешь с инвалидной коляской для него? - спросила Ульянка.
- Я говорил с отцом, правда, он не понял, зачем мне это нужно. Он сказал мне, к кому я могу обратиться. В министерстве социального обеспечения работает его знакомый, к нему и подойду, если получится, - ответил Глеб.
- Но завтра воскресенье, выходной. Жаль, зря день пройдёт. Ты не можешь здесь оставаться... а впрочем... у тебя деньги есть? - вдруг запнувшись, спросила Ульянка.
- Да, конечно есть. Не приеду же я в Москву без денег. Я и тебе хотел денег оставить, - ответил Глеб.
- Мне не обязательно, я скоро на работу устроюсь. Евдокия Семёновна сказала, через два дня прописка будет готова. Просто, продукты бы им купить, так... всего понемногу, - сказала Ульянка.
- Хорошо, утром вместе выйдем в магазин и всё, что надо, купим, - сказал Глеб.
- Вот спасибо! Ты мировой парень, Глеб! - воскликнула Ульянка, обнимая парня и целуя его в щёчку.
- Я просто люблю тебя, Ульянка, очень люблю. Надеюсь и ты когда-нибудь полюбишь меня и мы будем вместе, - обнимая Ульянку за талию, ответил Глеб.
Ульянка, смутившись, отошла от него.
- Пойдём, неудобно, - тихо сказала она.
Они вошли в квартиру, Паша сидел в напряжение и ждал их возвращения. Евдокия Семёновна уже вынесла из своей комнаты раскладушку и поставила у стены, застелив одеялом.
- Вот, ложись здесь. Я тоже спать пошла, - сказала Ульянка, собираясь уйти.
- Спокойной ночи, дорогая, - нарочито ласково сказал Паша.
Глеб, застыв, посмотрел на девушку.
- Спокойной ночи, Паша. Тебе ничего не нужно? - спокойно спросила Ульянка.
- Нет, спасибо, - ответил Паша.
Ульянка ушла спать, Евдокия Семёновна уже лежала на постели, но не спала.
- Ну что, лёг твой парень? - спросила она.
Ульянка с удивлением посмотрела на неё.
- Мой парень? Да нет, это же Глеб, я у его бабушки жила... я... - начала оправдываться Ульянка.
- Ну что ты, дорогая, не оправдывайся. Видно, парень любит тебя, не понимаю, чего тебе ещё нужно? Надёжный, красивый, главное, любит тебя. Вон, ради тебя в Москву приехал. От кого же ты бежишь, дочка? - спросила Евдокия Семёновна.
- Тётя Дуся, я знаю, что он любит... но я его не люблю. Вернее, люблю, конечно, но как брата, как друга, понимаете? Я благодарна ему и бабушке, и отцу его, они многое для меня сделали. Вот Вам благодарна, за доброту Вашу. Ведь по сути, я и им, и Вам никто, - ложась рядом с женщиной, ответила Ульянка.
- Я жизнь прожила, дочка, а ты только начинаешь жить. Не ошибись, ведь пожалеешь, да поздно будет. Мне кажется, тебе в Новороссийск вернуться надо, вы поженитесь и будете счастливы. А тут Москва, она ведь и не принять может. Ты не думай, я не гоню тебя. Паша, вот, просто ожил с твоим появлением в нашем доме, надежда у него появилась, это благодаря тебе. Но нужно смотреть правде в глаза, Ульянка, а правда такова... не встанет мой сын с постели, нет, не встанет. Зачем тебе инвалид? А я ведь вижу, не слепая... любит тебя Паша. Ты уйдёшь, а ему страдать. Вот о чём я думаю, - положив руку на голову, долго говорила Евдокия Семёновна.
- Любит? Как любит? Нет... Вы ошибаетесь, тётя Дуся. Посмотрите на меня, я лысая, страшная, а Паша вон какой красивый. Да нет, это не любовь, просто скучно ему одному было, вот он...- растерянно сказала Ульянка, но Евдокия Семёновна её перебила.
- Поздно уже, спать давай. Хорошо, завтра выходной. В понедельник паспорт твой забрать нужно, документы Глеб привёз, в школу пойдёшь уже, - зевая и отворачиваясь к стенке, сказала Евдокия Семёновна.
- Спокойной ночи, тётя Дуся, - ответила Ульянка.
- Угу, спокойной, дочка, - пробормотала женщина, засыпая.
- Послушай, Паша... мне очень жаль, что с тобой случилось это несчастье... но... Ульянка, она ещё юна, только жить начинает. Может ты поговоришь с ней? Ну что ей в Москве одной делать? Я волнуюсь за неё каждый раз. А там дом большой, бабушка, которая любит её... - начал говорить Глеб.
- И ты, который любит её, верно? - тяжело вздыхая, спросил Паша.
- Да, ты прав, я её очень люблю. Она не обыкновенная. Только очень добрая, не стоит этим пользоваться. Сам понимаешь, о чём я, - ответил Глеб.
- Как не понять, не дурак. Чего же ты от меня хочешь? - спросил Паша, глядя в потолок.
- Сама она тебя не оставит, сам понимаешь. Но ты взрослый человек, нельзя же её приносить в жертву своим чувствам? Да, я не слепой, вижу, что и ты любишь её, да её невозможно не любить. Она такая... - говорил Глеб.
- Я понял. Спать давай. Ты с дороги, верно устал, - ответил Паша, закрывая глаза.
Но эту ночь Паша так и не уснул, в нём словно шла борьба. Парень понимал, что злоупотребляет девушкой, её добротой, она должна уйти, оставить его. О себе Паша уже не думал, казалось, ему было всё равно.
- Тяжело, но надо... - наконец, засыпая под самое утро, прошептал он, приняв решение.
Утром Ульянка проснулась позже обычного, Евдокии Семёновны рядом не было. Девушка встала и быстро оделась. В ванную нужно было пройти через комнату Паши, надев на голову платок и крепко завязав сзади, она тихонько вышла и прошла в туалет, затем в ванную. Макияж она не делала, вернее, очень редко могла подкрасить глаза и губы. Ребята уже проснулись, Евдокия Семёновна хлопотала на кухне. Ульянка вышла с ковшом воды и тазом. Подойдя к Паше, она собралась помочь ему умыться. Но парень взял из её рук ковш и тазик.
- Я сам, - сказал он.
- Хорошо, - ответила Ульянка.
Она была удивлена, раньше Паша, улыбаясь, умывался, а она, держа тазик, наливала ему в ладони понемногу воды. Зубная паста и щётка всегда лежали рядом, на отдельном табурете у изголовья. Глеб старался не смотреть на Ульянку, понимая, что это из-за его слов, что он вчера сказал Паше.
Он тоже ушёл в туалет, затем, умывшись, вышел к ним. Вошла Евдокия Семёновна, все поздоровались с ней.
- Ульянка, что же ты стоишь? Собери на стол, завтракать будем, - сказала женщина.
Ульянка порезала хлеб, взяла из холодильника сливочное масло и сметану с творогом.
- Паша, а ты что будешь есть? - спросила она, подходя к кровати.
- Я не хочу есть, - буркнул парень.
- Как не хочу? Но надо позавтракать... - растерянно сказала Ульянка, но от взгляда Паши, замолчала.
Евдокия Семёновна занесла оладушки, большую тарелку поставила на стол, поменьше - на столик сына и налила в его чашку горячий чай, но Паша даже не взглянул на еду. Ульянка ушла на кухню, заваривать чай. Она не понимала, почему Паша вдруг изменился и кажется, сердится на неё. Завтракали молча, первым из-за стола, встал Глеб.
- Спасибо, очень вкусно. Моя бабушка так же готовит оладьи, - сказал он.
- На здоровье, - ответила Евдокия Семёновна.
- Ульянка? Мы с тобой в магазин хотели пойти. Не раздумала? - спросил Глеб.
- Нет, не раздумала. Я только со стола уберу, - ответила Ульянка, вставая из-за стола.
- Ты иди, дочка, я сама уберу, - сказала Евдокия Семёновна.
Паша, нахмурившись, молчал. Глеб и Ульянка вышли из квартиры, затем на улицу.
- Что с тобой, Пашенька? Может болит что у тебя? - подходя к сыну, спросила Евдокия Семёновна.
- Да не болит у меня ничего. Мама, пусть она уйдёт, прошу тебя, она должна уйти, - сжав до боли кулаки, произнёс Паша, не решаясь смотреть на мать.
- Но ты сам просил, чтобы она осталась у нас. Что случилось, сынок? Или же... Глеб что-то сказал? - спросила Евдокия Семёновна.
- Ну при чём тут Глеб, мама? Неужели ты не понимаешь? Она здоровая девчонка, а я кто? Я калека! Калека, у которого нет будущего! Зачем я ей? Зачем ей такая обуза, мама? Пусть она уйдёт, прогони её! Глеб хочет, чтобы она вернулась с ним назад, так будет лучше. В Москве она одна пропадёт. Я должен знать, что она в безопасности и счастлива, - с мольбой посмотрев на мать, сказал Паша.
Его красивое лицо исказилось болью.
- Господи, помоги... Бедный ты мой мальчик. Хорошо, я попрошу её уйти. Успокойся, - понимая, как душевно больно её сыну, говорила Евдокия Семёновна, обняв Пашу за плечи и легонько поглаживая.
Вскоре с продуктами вернулись Глеб и Ульянка.
- А вот и мы. Тётя Дуся, давайте сегодня приготовим что-нибудь вкусненькое, - радостно сказала Ульянка.
Паша, нахмурившись, смотрел то на неё, то на Глеба.
- И зачем это понадобилось? Мы что, нищие? - недовольно пробурчал парень, увидев в их руках сумки и пакеты.
Глеб, видя, как он расстроен, чувствовал свою вину. Евдокия Семёновна с Ульянкой ушли на кухню.
- Павел... ты прости меня, я не должен был... - начал говорить Глеб, сожалея, что вообще завёл вчера разговор с ним об Ульянке.
- Да нет, всё правильно. Увези её, Глеб, она должна быть счастлива, а я... впрочем, не обо мне речь, просто увези её, - сказал Паша, сползая на кровати и устало положив голову на подушку.
- Она не вещь, Паша, да и упрямая она. Не уедет, я её знаю. Люблю я её очень, но она меня не любит. Может молодая ещё, да и в жизни ей много боли причинили, - ответил Глеб.
- Много боли? Как это? Ей только шестнадцать лет, кто и когда успел причинить ей боль? За что? - спрашивал Паша, не понимая, о чём говорит Глеб.
- Да, нашлись гады... но, если надо, она сама тебе расскажет об этом, - ответил Глеб, опять пожалев, что ляпнул лишнее.
- Ну зачем нужно было приносить столько всего, Ульянка? Зря ты парня нагрузила. В доме всё есть, ну... самое необходимое, конечно, неудобно всё же, - сказала Евдокия Семёновна, расскладывая продукты в холодильник.
- Тётя Дуся, Глебу это ничего не стоит, не переживайте, - ответила Ульянка.
- Послушай меня, дочка... почему бы тебе не вернуться в Новороссийск с Глебом? Видать, хороший парень, а главное, любит тебя, раз приехал, - осторожно выговорила Евдокия Семёновна.
- Тётя Дуся? Вы меня прогоняете? - воскликнула Ульянка, широко раскрыв глаза и посмотрев на Евдокию Семёновну.
- Ох, Ульянка, ты не понимаешь.... да не гоню я тебя, только ты завтра уедешь, ну... замуж выйдешь, а Паша как же? Ты о нём подумала? - спросила Евдокия Семёновна, повернувшись к Ульянке.
- Но я не собираюсь замуж, тётя Дуся. А Паша, он поднимется, вот увидите, - волнуясь, произнесла Ульянка.
- Как тебе легко рассуждать. Молодая ты, не понимаешь. В общем, ты должна уехать, хочешь, к Рае поезжай, я с тобой поеду, сама поговорю с ней. Уж не знаю, что вы там не поладили, хорошая она женщина. И чего ты у неё не осталась? - не зная, как уговорить Ульянку уйти, сказала Евдокия Семёновна, повышая голос.
Но посмотрев на неё, она увидела, что та, опустив голову, плачет, у женщины сжалось сердце.
- И чего ревёшь? Утри слёзы. Свалилась нам на голову. Паша из-за тебя покой потерял, чего ты его сказками кормишь? Нечего в него надежду вселять, не поднимется он никогда, - сказала Евдокия Семёновна, стараясь говорить как можно строже, хотя готова была обнять Ульянку, успокоить её.
- Я уйду, Вы не переживайте, тётя Дуся, только к тёте Рае я не пойду. Простите меня за всё, - произнесла Ульянка, перестав плакать и став серьёзной.
Евдокия Семёновна отвернулась, чтобы скрыть и свои слёзы. Ульянка тихо вышла из кухни и прошла в комнату, за своими вещами. Глеб и Паша с удивлением смотрели на неё. Только что была такая весёлая и вдруг так изменилась. Они переглянулись.
- Я ей ничего не говорил, - растерянно произнёс Глеб, посмотрев на Пашу.
- Мама, видимо, поговорила с ней. Ты присмотри за ней, Глеб, не натворила бы чего. А лучше, увези с собой, - отворачиваясь к стене, сказала Паша.
Вышла Ульянка с сумкой и подошла к кровати.
- Паша? Я ухожу, прости, если что не так, - чуть не плача, сказала Ульянка.
- Прощай, - ответил парень, не оборачиваясь.
Он боялся, что не выдержит и постарается удержать её, но силой воли, едва сдержался.
- Пошли, Глеб, - сказала Ульянка, проходя к выходу.
Глеб взял свою дорожную сумку и пошёл за ней.
Они молча вышли из квартиры и затем на улицу.
- Ничего не понимаю... почему они так? Что я сделала? Тётя Дуся прогнала меня, а Паша... он не возражал. Хотя, кто я им... все правильно. Ой, а паспорт мой... ладно, завтра за ним зайду, - сама себе говорила Ульянка.
Они дошли до дороги, Глеба не покидало чувство вины.
- Подожди, Ульянка. Неправильно это. Ты прости меня, но тебе нужно вернуться. А завтра мы встретимся с тобой, я с утра схожу в министерство, поговорю насчёт Павла, коляску инвалидную нужно ему... и в больницу его положить. Пусть проведут тщательное обследование, парню, я думаю, операция нужна или хотя бы помощь специалиста. Не может же он так без конца лежать, - взяв Ульянку за руку и останавливая её, сказал Глеб.
Ульянка, не совсем понимая, что происходит, смотрела на него, округлив глаза.