- Пальчики будем облизывать, пока я готовлю... Потом, я знаю, что говорю, будете облизывать тарэлочки. Ми будем разделать курочку.
- Самое главное снять с неё всю шкурку так, чтобы она била цельная. И жир тоже весь отдельно положим. Это ми потом шейку приготовим. - Ойц... Как моя мамочка готовила эту шейку!!! Приходили с того края колонии, чтобы хотя би попробовать!!! Там жили с одной стороны украинцы - они очень нас любили и даже учили идиш. А с другой стороны, там, за курганом, - бабушка показывала рукой, словно находилась в том самом месте, и в то довоенное время, - жили немцы. Они никого не любили...Странно. Я им ничем не обязана...
- Шкурочку сняли и теперь целую курочку в кастрюльку положим. Положим цельную цибуле, только почистим и помоим. Мить надо все!!! Как руки, когда с улицы зашел.
-Морковочку тоже почистим и помоим и тоже целенькую туда. Бетя кладет лавровий листочик и горошины черного и душистого перца. Ми будем её радовать без лаврового листочка... Не отравимся.
Большую ложечку соли, водичка... Что за времена? Это когда водичка хлоркой пахла?
Абраша каждый день бидончик ставит на подоконник, тогда, вроде, она другая стала... Но не пахнет... Даже водой не пахнет... Она у меня будет пахнуть бульоном моей мамочки, всем на долгие годы... Абраша, засыпь еще угля!
Дедушка аккуратно складыает газету... Долго треёт руку чуть ниже локтя... Там у него, помню, кости почти не было...
- Память от немецкого снайпера... Только рукой махнул, что у меня патроны кончились... Мастер был своего дела
- Деда, а почему был? Ту убил его?, - спрашиваю.
- Нет, кривясь от боли и смеясь, ответил дед. А бил потому,что сегодня оно ему не надо, с нами воевать.Пусть живёт. У него тоже такие, как ты, любимые внуки есть, наверное...Это же хорошо?
Мы с дедом идём в сарай, что во дворе. Наша парадная на улицу выходила.
Дед аккуратно ставит ведро. Прижмёт его к полу, убедиться, что крепко стоит, даёт мне лопату.
- Насипай понемногу. Я хватаю лопатой, что есть мочи.
- Нет... Ты немножечко возьми. Так, чтоби всё, что ты взял, не расипалось. Героем бить не надо... Ты делай неможечко, но хорошо... Плохо- оно само появится...
Бабушка стоит с большой ложкой возле кастрюли и вылавливает всё, что появляется в бульоне, кроме того, что она положила.
- Этот юх не будет золотым, если не будет прозрачным. Когда бульон закипал, бабушка зарывала все кольца на печке и неплотно прикрывала крышкой кастрюльку,
- Вот, как твой картузик, немножечко набекрень, ми кришечку положим.
Садилась на табуретку, брала мои руки и гладила... Дед поглядывал поверх очков и бормотал себе под нос на идиш.
- Идише мазл... майн зисеркен... (еврейская радость, мои сладкие)
Бабушка встала, положила руки, как и положено при обращении к дедушке, на бедра.
- Абраша, принеси мне картошечку. Завтра прямо с утра будет суббота и ми должны что-то иметь на завтрак.
Бабушка перемыла кортошку и положила её возле печки на табуретку. Завтра дед встанет, как всегда, раньше всех и положит её в духовку , что за железной дверцей, в левом углу. А бабушка уже чистит селедку. Отделяет её от косточек и складывает в баночку, пересыпая нарезаным кольцами луком и заливает подсолнечным маслом.
Такой был завтрак по субботам. Печёная картошка, селедка. Деду сто граммов водки.
На обед- бульон, который всегда горячий на печке, в углу. Чтобы не кипел и чтобы не остывал... Огонь бабушка по субботам не разводила.
Но самый вкусный бульон был на Песах... С мацой. Хрустящей мацой, которую накрошишь прямо в тарелку и, я вам обещаю, тарелочки будут вылизаны.
ПРИЯТНОГО АППЕТИТА, РЕБЯТА!