Семьдесят процентов убийств совершается на почве сексуального насилия.
Пятьдесят процентов похищений – людьми, с кем жертва была знакома.
Очень бессмысленная и жестокая статистика…
Сердце бешено дернулось и камнем упало куда-то в живот, спину прошила волна холода. Чувствуя, как леденеют от ужаса ноги, Кристина изо всех сил вжалась спиной в морозный лед стены.
«Только не смотреть в окно, только не смотреть!» – зажмурившись, беззвучно твердила она сама себе, до боли впиваясь ногтями в ладони.
Если за дверью и есть что-то ужасное, ей лучше это не видеть.
– Здесь кто-нибудь есть?.. Эй! – растерянный незнакомый голос.
Другой сдавленно и нерешительно хихикнул где-то в стороне:
– Конечно, есть! Дух заброшенной стройки. Не буди его…
– Не бойся.
Кристина вскочила, вовремя схватившись рукой за стену, потому что голова снова закружилась и картинку перед глазами повело куда-то вбок. В дергающемся свете фонарика за смотровым окном возникло лицо девушки в обрамлении светлых растрепанных волос. Еще несколько полос света крестили стены позади нее, и виднелись несколько силуэтов.
Кристина в испуганном оцепенении уставилась на нее, пытаясь понять, это ей снится или все происходит на самом деле. Та вышла из ступора на мгновение ранее.
– Подожди. Я сейчас тебе помогу. Не знаю, кто тебя здесь запер, но, слава ангелам, он явно не догадался повесить замок. Ты только не переживай…
С полминуты незнакомка возилась у двери – ее голова то и дело мелькала в маленьком квадрате окна. Что-то негромко звякало и шуршало, перемежаемое недовольным шепотом сквозь стиснутые зубы.
– Еще чуть-чуть. Тут какая-то проволока...
Послышался тихий скрежет, и дверь с натужным скрипом отъехала в сторону ровно настолько, чтобы можно было протиснуться внутрь.
– Ты как? – голос отдавался в ушах горячим взволнованным шепотом.
Кристина кивнула, сама не понимая зачем.
Снаружи, куда хватало взгляда, оказался коридор с такими же металлическими перегородками. Откуда-то из-за поворота струился слабый свет.
Похоже на складское помещение. Кристина видела в кино: такое бывает на подвальных этажах больниц или в аварийных переходах между корпусами, где есть комнаты, куда сваливают старое оборудование.
Темнота чертила фигуры пришельцев резкими косыми линиями, черты – полутенями. Местные сталкеры, любители лазать по всяким заброшенным разваливающимся местам в поисках острых ощущений. Небольшая компания: три девушки и четыре парня, насколько удалось разглядеть в темноте. Все светили фонариками от себя, и образы казались вырезанными из темного картона аппликациями. Ближе всех к Кристине стояла та, что возилась с дверью – девушка узнала ее по взлохмаченной шевелюре и отрывистым, чуть резким движениям.
– Я не знаю, как ты тут оказалась, но таком случае нам явно пора выбираться... Пошли, – развеяв наваждение, девушка потянула ее за руку. Луч фонаря чиркнул в темноте вдоль стен и снова заметался под ногами.
Темнота вокруг казалась живой. Еще немного, чуть-чуть, – ты протянешь руку и ощутишь слабое прикосновение в ответ, почувствуешь ее дыхание. И в этом месте она была полноправной хозяйкой – властной и всемогущей. Она заполняла собой тут каждый угол, знала и контролировала то, что происходило в ее пределах. Здесь темнота была злой. Не вредной, любящей подшучивать над маленьким ребенком случайно шевельнувшейся от ветра занавеской или длинной кривой тенью от стоящего на окне развесистого цветка.
Эта темнота была коварной и хищной, как голодный дикий зверь, и Кристина почти в самом деле чувствовала, как она черным сгустком висит у нее над головой где-то за пределами ее видения, кровожадно потирая ладони с отточенными когтями и жаждет вонзить ей в шею свои острые, как лезвия, клыки.
Мы боимся не темноты, мы боимся того, что в ней...
Незнакомка завернула за угол, увлекая Кристину за собой. Остальная компания следовала позади, их встревоженные голоса приглушенным эхом откатывались от гулких бетонных стен.
– Может, ментов вызвать? Хрен знает, откуда она здесь.
– Не ментов, а полицию, – наставительно поправил кто-то.
– Одна халва.
– А может, это пранк какой-то новый? Может, она специально так играет, а здесь везде камеры?..
– Ты дурак, Стас?
– Не, ну а че?..
– Я бы здесь со страху умерла сидеть и ждать.
– Живи, Таня, живи…
Они сдавленно рассмеялись.
Едва отдавая себе отчет в происходящем, Кристина двигалась в темноте, мысленно молясь, чтобы не напороться на что-то во мраке или не провалиться сквозь пол. Но еще несколько поворотов спустя она почувствовала, что окружающая чернота начинает постепенно редеть и рассеиваться, пока та не посерела до мешающихся перед глазами пластов бетона, видимого уже вполне в привычном дневном свете. Впереди обрисовался сияющий квадратный проем с ведущими вверх ступенями.
Они выбрались из разбитого входа в подвал по обшарпанной лестнице, заросшей колючими зарослями кустов.
Уже был день. Безмятежный, вязкий, как послеобеденный сон. Впереди за сетчатым забором виднелся парк. Широкие кроны деревьев переплетались над головой, окрашенные темно-зеленой жирной гуашью листвы, но в светлой части искрились, будто усеянные золотыми монетами. В воздухе, освобождающемся от клочковатого ночного сумрака, просыпаются запахи – тепла, земли, цветения, свежести. Сквозь фоном доносящийся издали гул дороги, Кристина различила стук состава на мчавшегося мимо поезда и гудки автомобилей.
После душного сырого воздуха бетонной камеры, этот пьянящий утренний коктейль, ворвавшийся в легкие, вызывал легкое головокружение и дезориентацию в пространстве.
По приветливо расступающимся асфальтированным дорожкам неспешно гуляли молодые мамы с колясками. Крикливые парни оккупировали турники и уличные тренажеры на спортивной площадке. Уютно ворковали голуби рядом с разбитой клумбой. Дети в смешных цветных аквариумах-шлемах гоняли на самокатах по велосипедной полосе.
Никто из них не обратил внимания на появившуюся из-за забора компанию.
– Ты помнишь, как здесь очутилась?
Здесь…
Кристина оглянулась через плечо – резко, что снова закружилась голова и картинку перед глазами размыли потоки выползшей из подсознания черноты.
Здание было похоже на распятого паука. Примявшее под собой небо, обнесенное густыми зелеными зарослями, прошившими насквозь бетонные основания из земли, оно топорщилось перед глазами сложенным внутрь острым углом, об который разбивался взгляд.
Царапался и отражался в стенках, отвергаемый их седой потускневшей решеткой выбитых окон, ломался, бился, опадая скомканными осколками в разрытые подвальные углубления, затопленные дождем и глиняной жижей.
Как любой давно маячивший на горизонте объект, недостроенный корпус влился в окружающий пейзаж, стал гармоничным с ним, существовал бок о бок, одновременно живя своей отдельной жизнью, и при прямом взгляде на нее по коже пробегал нервный неприятный холодок.
– Не помню.
Кристина не глядя упала на ближайшую лавочку, ожидая пока головокружение пройдет и мир снова обретет привычные краски.
– Может, все-таки ментов вызвать? – прозвучал над головой нерешительный голос одного из парней.
– Разберемся, – отрезала девушка. – Вы идите пока, ребят, я сама тут. Идите-идите!
– Уверена?
– Ты мне не веришь?..
– Пойдем, ребят. Созвонимся!
Голоса компании начали постепенно отдаляться, пока наконец их фигуры не исчезли за поворотом дорожки. Незнакомка осторожно подошла ближе и участливо склонилась над Кристиной.
– Ну, ты как? – сочувствующе поинтересовалась она. Кристина подняла глаза: взгляд уперся в кислотную аппликацию на худи из переплетения змей, черепов и роз.
Ей было около двадцати трех-пяти, вчерашняя студентка. Из тех, что с одинаковым увлечением дымят в курилке за университетом и раздают листовки о помощи приюту домашних животных. Заводилы с их вечными огоньком в глазах и порывистостью движений.
«Пожертвуйте монетку в помощь бездомным собакам. Вам это на Небесах зачтется. Спасибо за вашу доброту…»
«Ребзя, я тут на днях такой новый бар надыбала, вы прям закачаетесь!.. Леха, что ты там говорил про повышенную стипендию. Проставляешься!..»
Холщевая сумка с коллекцией бряцающих значков и огромные наушники на полголовы прилагаются. Хипстерский наряд, короткая несимметричная стрижка с выбритыми висками и капли пирсинга над губой и бровью только добавляли яркости впечатлению.
Сама девушка в это время, прищурившись, сканировала Кристину взглядом. Уперев руки в бока, с задумчивым видом склонила голову – густо-карие глаза, в тени казавшиеся совсем темными, смотрели прямо и решительно
– Как вы меня нашли?
– Я тебя почувствовала. Я – Страж. А ты, между прочим, тоже… Ты разве не знаешь?.. – изумилась она, глядя на недоуменное выражение Кристининого лица.
«Я – Страж»
Слова, эхом прокатившиеся в голове, достигли края и с гулом ухнуло куда-то за грань сознания.
Внезапно силуэт незнакомки будто подернулся мелкой рябью и поплыл, меняя четко очерченные контуры на рябь. Нежное лицо девушки вспыхнуло – и озарилось ореолом дрожащего цветного сияния. Кристина сморгнула, но видение на пропало. Голова снова закружилась.
Струящиеся акварельные мазки. Радужный рассеянный свет – бледный, неяркий, но видимый настолько отчетливо, что Кристина на миг даже удивилась, что раньше его не замечала.
– Осторожно, к этому надо привыкнуть.
Она сидела рядом и, в то же время, чуть в стороне, встревоженно заглядывая Кристине в лицо, – та незнакомка, вытащившая ее из тьмы. За их спинами щерилось черными провалами окон недостроенное огромное здание. Вид подействовал на Кристину отрезвляюще.
– Кто вы?.. – во второй раз спросила она.
– Меня зовут Иринка.
Прямо так и представилась.
– Кристина. Что… это все значит? Я… я тебя не понимаю…
Девушка почувствовала, как ее начинает бить крупная дрожь. Все случившееся – все недавние страхи и непонимание колыхнулись в ней и захлестнули ее одной гигантской волной, не давая вздохнуть.
– Прости, тебе, наверное, сейчас нелегко.
Кристина всхлипнула и попробовала отодвинуться, но цепкие руки Иринки уже держали ее запястья. Опять же не жестко, а почти мягко, заботливо. Тоже выражение плескалось на дне узких темных зрачков.
– Я объяснила не совсем правильно и верно, но если ты попытаешься успокоиться и пойдешь со мной, то, обещаю, что расскажу все подробно. Сойдет?..
Утерев тыльной стороной ладони покрасневшие от слез глаза, Кристина подавленно кивнула – хуже уже вряд ли могло быть...
Тропинка из множества других в парке вывела их на окраину, где вдоль обочины выстроились оставленные на ночь автомобили. Девушка щелкнула вытащенным из кармана брелоком, и фары серой маленькой «Киа» отозвались коротким подмигиванием.
– Залезай.
Кристина хотела отказаться, но мир перед глазами снова отчаянно повело, и она даже не заметила, как оказалась на мягком кожаном сиденье внутри салона. Глухо рокотнул двигатель, словно ворочающийся во сне зверь.
Серые невзрачные панельки светились омытыми дождем стенами. По главному проспекту бодро курсировали автобусы. С железнодорожной станции за эстакадой группками прибывал народ, сходящий с электричек.
Кристина узнала место: один из глухих, безрадостных районов, если и приобретающих когда-то славу – то только дурную.
Но недавно здесь вроде как открыли новую станцию метро Замоскворецкой линии, и жизнь кипела и текла по улицам более оживленным потоком, чем прежде.
В зеркале бокового вида ещё отражались начало улицы и парк, в глубине которого скрывались стены мрачного здания.
Знаменитый абандон, ховринская районная заброшенка — любимое место для тусовки отбитой на голову молодежи, бездомных и других нелицеприятных личностей, заводить знакомство с которыми тихая Кристина вовсе не желала.
Как ее сюда занесло?
На часах было двенадцать. В дневной час количество машин, снующих по дорогам, казалось особенно небольшим для крупного города, но стоило въехать в центр, как их поток погустел, облепив со всех сторон. Кристина неотрывно смотрела в окно, пытаясь понять, куда они направляются.
Город встречал их задумчивым шебуршанием и шелестом улиц вечно спешащего и шумного мегаполиса.
Москва дымной копотью надвигалась на ее сознание, заполняла смогом ее легкие, будоражила чувства и разум, заставляя действовать.
Снова на девушку, как огромная тяжесть, навалилась волна эмоций. Густых, вязких, липких. Они поглотили ее с головой, утягивая, утаскивая в свою беспросветную глубину. Опять на Кристину накатило странное ощущение чего-то знакомого, родного. И снова девушка не смогла понять, в чем именно кроется это чувство.
Оно было вокруг, клубясь в воздухе облачками невесомого тумана, оно было в Иринке, оно было в ней самой, не давая покоя и, одновременно, согревая и щекоча ее изнутри, как комок теплой шерсти...
– Все хорошо? – поинтересовалась Иринка. Ветер из раскрытого окна мягко трепал ее осветленные кончики волос. Она побалтывала рукой, высунутой наружу, и, кажется, чувствовала себя рядом с Кристиной вполне непринужденно.
Кристина несмело кивнула.
Вдали, из-за крыш домов, вынырнули сахарные, светящиеся величественные головы делового центра. Друза огромных кристаллов: Око, Меркурий, Эволюция, Башни столиц… Автомобиль ушел вбок на развязке, сворачивая им навстречу, нырнул в тоннель подземной парковки, некоторое время попетлял среди блестящих дорогих иномарок и остановился.
Девушка вздрогнула всем телом, чувствуя, как сотни холодных игл вонзаются в позвоночник. И ощутила внезапный прилив неуверенности и страха. Вырвавшийся и своей клетки, он ледяной лавиной разнесся по телу, холодя и вымораживая мысли, заставляя их замереть, покрывшись коркой векового льда, и Кристина вдруг почувствовала себя маленькой. Маленькой, слабой и глупой девочкой, оставшейся посреди улицы без поддержки и помощи.
– Пошли, – Иринка нетерпеливо дернула ее за рукав и, тряхнув головой, быстрым, но не торопливым шагов направилась к лифтам.
Проведя ключом в специально отведенной в замке прорези, нажала на кнопку вызова. Тихим сигналом возвестив посетителей о прибытии, дверцы лифта бесшумно раздвинулись, пропуская гостей внутрь, и так же тихо сомкнулись за ними вслед. Ткнув пальцем в единственную кнопку на панели, Иринка молча уставилась на табло с мигающими красными цифрами, указывающими номер этажа.
Кабина, больше похожая на часть какого-то космического корабля, мягко тронулась с места и, набирая скорость, понеслась вверх.
Оторвав наконец глаза от плотно сомкнутых губ девушки, Кристина перевела взгляд на отражение в зеркалах. При нормальном освещении ее лицо выглядело непривычно измененным и словно чужим. Бледная кожа, бескровные обкусанные губы и опухшие от бессонной ночи глаза.
Почти незаметно дрогнув, кабина мягко остановилась, и мягкий женский голос из динамика приветливо возвестил прибывших: «Добро пожаловать».