173. Соблазны сильны, устоять трудно, но – всему свое время.
Эпизод: Идем в кино. Сельское кино. Вперед ушла моя подруга. Думаю, есть ли кино, собрался ли народ? Плачу деньги. Но билет мне не дают, какая-то неувязка. Прихожу в зал без билета, после журнала. Вижу, народу много, полон зал.
2020-01-16: С точки зрения Всеобъемлющего, жизнь, какую устроили для людей на Земле чертовы Духи, трудно не раскусить. Она как сельское кино, которое смотреть одна надсада, в сравнении с городским показом фильмов в кинотеатре: то катушки электромеханик меняет, то энергия отключается, то пленка рвется, да и сам фильм такой, словно достали его из каких-то пыльных углов. Но люди на селе идут в кино, поскольку раз в год по обещанию приезжает к ним кинопередвижка, и что бы она ни показала, всё им в радость.
В радость людям энергия эйфории, которая гонит их в холодные леса Сибири строить БАМ, Комсомольск-на-Амуре. Проложили железную дорогу аж через всю Сибирь! Которая, как вдруг выяснилось в девяностые, никому не нужна.
Всё, что люди строили героическим трудом с необыкновенным воодушевлением и надеждой, что если не они, то их дети заживут по-человечески, оказывается, псу под хвост пошло. Напомню, в девяностые люди с недоумением смотрели, как построенные ими в годы великих строек фабрики и заводы уничтожаются. Сегодня (2020-01-17) один друг в поликлинике Володя сказал, что с Севера он к нам в Ковров не попал бы, если бы не закрылись в Воркуте и Оймяконе угольные шахты и золотые прииски.
Вся жизнь, если посмотреть на неё сверху, пустая и глупая шутка, как сказано было через Лермонтова.
Начинается, как мы выяснили, жизнь с соблазна, а кончается смертью как раз в тот период времени, когда человек всему научился и вот сейчас применить бы ему все свои умения в жизни, но… болезней у него столько, что только на карачках ему не больно передвигаться.
В больнице один такой больной со мной в палате лежал по фамилии Мягких. Нерв ему защемило где-то в нижней части поясницы или в бедре. Добра у него столько, что две дочери еле управляются с его хозяйством. Одна дочь такая же командирша, как он, депутат горсовета. Восемьдесят лет ему, на вид – не больше пятидесяти, и активность в нем такая, что всех бы всему научил. И учит. Это его назвал занудным сосед по койке.
По коридору в туалет Мягких на четырех не перемещался, есть у него специальное приспособление, которое он двигает впереди себя, вжимая его в пол так, что линолеум скрежещет. Вероятно, очень больно ему стоя перемещаться. А дома, наверное, ползает на четырех: дочь, которая как командирша, забирая его из больницы сказала, ползи.
Вот такую шутку сотворил с ним Господь. ТВ, кстати, показывает каких-то детей, которые смала бегают на четвереньках. Ничем они не болеют: просто так им удобнее. И тут же идет разговор о каких-то существах, которые живут, вообще не старея: так и умирают не старыми.
Вывод такой, что мог бы Господь заложить в геном человека способность не стареть. Мог бы, но не сделал этого. Мог бы и на карачках заставить ползать всех или хотя бы таких, как Мягких. У Мягких фрикативное г, что выдает в нем хохла. Тогда все настоящие украинцы за их мазеповский характер ползали бы на карачках.
Однако всех Господь выпускает в мир на равных, чтобы все смогли стать Богами. Теоретически все имеют шанс стать Богами. Но, как видим на примере украинцев, предпочитают они жить так, что лишь в качестве животных будут воплощаться в новой эпохе. На Востоке религия об этом прямо говорит, что если жил как свинья, то родишься свиньёю, как поет Высоцкий, а если — как баобаб, то баобабом станешь.
Соблазнились на него, часто говорит ученикам Иисус, что не очень понятно современникам, поскольку понимается соблазн сейчас как некая фривольность в отношении сексуальных утех. Соблазнились – значит, слушали его и послушно пошли за ним, куда он позвал.
Шли ученики за Иисусом, шли за Лениным в Коммунизм толпами. А пришли – к тому же самому Капитализму в девяностые, из которого вышли. Оказывается, по кругу шли.
Шутка жизнь такая, что дураком надо быть, чтобы не понять очевидного. Карцев и Ильченко анекдот рассказывают про глупого доцента и грузина, которого звали Авас. Зрители сразу все, вроде бы, понимают, в чем соль. А доцент в анекдоте никак понять не может, хотя он доцент. Вот так и люди – считают себя умными, а что жизнь вокруг них и в них это пустота, наполненная иллюзиями, сдобренными эйфорией, не видят.
Бога люди тоже вначале радуют, когда соблазняются на обман, потому что надо для дела, чтобы они соблазнились и обманулись, но… Всему свое время. Есть время обманываться, а есть время прозревать. Ильченко, играющий роль глупого не понимающего очевидное доцента, не понимающего ни в первый, ни во второй, ни в третий раз, начинает раздражать рассказчика, которого играет Карцев.
Бог так же достаточно долго будет вразумлять людей, как это делает Карцев в анекдоте, но… в конце концов «неисправимого только могила исправит».