Труднее всего писать о близком человеке. Особенно когда нервы расшатаны, и время не лечит, а только усугубляет боль, причинённую почти сорок лет назад. Когда при одном упоминании об Афганистане на глазах появляются предательские слёзы, хотя мысленно повторяется одна и та же фраза: «Мужчины не плачут – мужчины огорчаются».
Записывала воспоминания мужа, Виктора Ивановича Архипова, не один год, по крупицам. Писавшие расписки о неразглашении тайны продолжают упорно молчать даже тогда, когда по прошествии времени снят гриф «Секретно».
Виктор заговорил об Афганистане, когда нашей семье было восемь лет. Афган и раньше проявил себя, только я в тот момент не находила объяснения происходившему: будила утром мужа на работу, а он, открыв глаза, испуганно озирался вокруг и что-то искал под подушкой.
Помню, как Виктор помогал мне выполнить непростое редакционное задание. Война ещё не закончилась, на завод возвращались солдаты, прошедшие Афганистан. Среди них – Бахтияр Утебаев. Парень-каракалпак и раньше не отличался разговорчивостью, а после возвращения совсем замкнулся. А мне надо было написать о нём к 23 февраля. Выход нашли: во время игры в нарды Виктор расспрашивал Бахтияра о службе, а я тихонько в уголке записывала. Порой они говорили на не знакомом мне языке. Как оказалось, на туркменском. На нём во время разведки говорили с местными жителями в афганских кишлаках. Задание было выполнено, и дома об Афгане больше не было сказано ни слова. Лишь в девяностых муж кое-что рассказывал довольно дозированно и обобщённо.
Спустя годы удалось узнать, что попал он в Афганистан не во время срочной службы – она была давно позади.
Была осень 1979 года. Виктор жил и работал в посёлке Саяты Чарджоуской области. Как рассказывал, только-только получил новенькую машину, собирался в рейс. Его подняли среди ночи, сотрудники военкомата коротко сообщили: объявлены двухмесячные сборы, возьми вещи – и в путь. Повезли в Мары. В дороге почти объяснили: «Ты ведь в инженерных войсках срочную службу проходил. Так в документах записано». Даже не разрешили по пути заехать к матери – попрощаться и взять военный билет (сам Виктор тогда жил на квартире).
Потом привезли в Кушку, выдали автоматы и патроны. Ещё через три дня среди ночи подняли и отправили на машинах, ничего не объясняя.
– Где нас высадили, нам не объяснили. Остановились в горной местности. Несколько суток простояли там. Спали в машинах. Потом пришёл приказ: «В машинах не спать!» А где же тогда? Все стали возмущаться: что за загадки? И тут как снег на голову слова: «Вы находитесь на территории Демократической республики Афганистан. Ваша задача как военнослужащих инженерных войск – наводить понтонные мосты». Коротко, но ошеломляюще! Ответили «Есть!» без особого энтузиазма. Многие даже не смогли предупредить родных и на работе, что отправились «на сборы».
Позднее стало известно, что душманы обстреляли несколько машин, прибывших из Советского Союза. Стали разворачивать палаточные городки.
Вскоре всё изменилось. У Виктора спросили, знает ли он туркменский язык. А как не знать, если столько времени рядом жили и работали с друзьями-туркменами.
– Вот и прекрасно. Пойдёшь в разведку, будешь переводить то, что расскажут афганцы в кишлаках, – сказал командир.
Выдали одежду, как у местных жителей. Оделись – не отличить. Сначала подумали: здорово, душманы не заподозрят. А потом оказалось, между двух огней оказались. Даже если не «духи», то свои могли убить, не разобравшись.
С именами пришлось расстаться, у разведчиков были только позывные. Ходили на задание небольшой группой – четыре-пять человек. Местные жители неохотно, но рассказывали, где прячутся душманы. Словоохотливее становились, когда приносили спички, продукты.
Как-то, возвращаясь, набрели на душманов. Обойти их на дороге, оставшись незамеченными, не было возможности. Но и проколоться в планы не входило. Посреди дороги стоял «Урал». Как он оказался у душманов?
Виктор подошёл к ним и как бы между прочим спросил: «Хорошая машина. Прокатиться можно?». На работе-то в гараже такой же красавец его ждал! Душман спокойно ответил: «Прокатись».
Виктор уверенно забрался в кабину, проехать успел не больше метра. Дальше в памяти – только яркая вспышка.
…Это уже намного позже, спустя десятилетия, он будет вспоминать, как солдаты называли «Урал» «полтора метра жизни». Его спасла выступающая часть машины. Он до сих пор не знает, кто и как вытащил его из машины, как доставили в госпиталь. Когда он там пришёл в себя, в палате заговорили: «О! Наш покойничек очнулся!» Оказывается, его уже отправляли в морг, но он обнаружил там некоторые признаки жизни – едва уловимые. И сегодня он точно не может сказать, сколько пробыл в Афганистане. Живёт с неугасимой болью, со слезами слушает песни друзей-афганцев.
Он был там в числе первых, партизанил. Именно им чаще всего приходилось слышать от чиновников: «Мы вас в Афганистан не посылали». Чиновникам проще – не их души изранены…