. 14.
Прорвав оборону, немцы намеревались молниеносным ударом выйти в тыл войскам Красной Армии, оборонявшимся на левом берегу Волги, окружить их и уничтожить.
Сто семьдесят девятая стрелковая дивизия, принявшая на себя первый удар, вынуждена была спешно производить перегруппировку сил. Перед ней была поставлена задача оседлать одним полком шоссе Бахмутов - Осташков, двумя другими преградить путь наступающим на Кувшиново.
Первый и второй батальоны двести пятнадцатого стрелкового полка развернулись фронтом на юг сразу же, как только Сысоев сообщил, что Ельцы удержать не удалось. Но подготовиться к отражению атаки как следует они не успели, и немцы, стремительно двинувшись от Ельцев, начали теснить их на северо- восток.
К исходу двадцать пятого октября полк с трудом приостановил натиск противника и укрепился на холмистом берегу речушки Литвиновки.
Утром немцы преодолели и эту преграду, выбили из села Литвиново первый батальон. Дальше, однако, продвинуться не смогли. Ответным ударом красноармейцы отбросили было их за реку. Но скоро второй раз за этот день сдали Литвиново.Заслон немцам на шоссе был явно ненадёжен. Оценив сложившуюся обстановку, командир дивизии усилил полк артиллерий, передал ему из своего резерва взвод автоматчиков и приказал капитану Иванову вернуть Литвиново.
Часам к одиннадцати вечера приготовления к контратаке были закончены. Первый батальон и автоматчики предназначались для лобового удара. Второй должен был атаковать немцев с левого фланга, вдоль берега реки.
В расположении противника чувствовалось напряжённое беспокойство. У Литвинова, освещая склоны холмов голубым фосфорическим светом, то и дело взлетали вверх хвостатые ракеты, хлопотливо стучали пулемёты, рассыпая вееры трассирующих пуль
- Нервничают! - заметил Рыжих.
-Тем хуже для них, - отозвался командир полка.
Переговариваясь вполголоса, они шли на левый фланг изготовившихся к бою подразделений
Спускаясь к реке, капитан неожиданно остановился. Внимание его привлекли приглушённые голоса, доносившиеся из-за оголённых кустов ольшанника . Несколько бойцов, разместившись кучкой, оживлённо спорили о чём-то. Жестами показав комиссару - не мешать разговору, Иванов, заинтересовавшись, прислушался.
- Ты может знаешь, так объясни, пожалуйста, - горячился один, - где эти танки? От самой границы иду и ни одного нашего не видел. А у них как начинается атака - извольте бриться: танки впереди.Мало их - это другой разговор, степенно отозвался сосед. - Но есть танки! Сам видел, какие делают. Не чета, я тебе скажу, немецким.
- Надо учитывать вот ещё что, - вмешался третий, и по голосу капитан узнал комсорга полка. "Интересно, - подумал, - как как он выкрутится из этого переплёта?" - Есть направления, - продолжал Коробов, - которые, может быть, решают судьбу страны. Под Москвой, например. Ясно, что туда - и сила.
- Нам, выходит, не сдавался первый, - на эти громадины с голыми руками идти?
- Ну, не совсем уж и с голыми, - возразил комсорг.
- Пушки противотанковые есть. Гранаты надо почаще применять.
- Сам ты гранатой много танков подбил? - не скрывая ехидства, спросил всё тот же боец.
"Ого! - насторожился капитан. - Вон какой он сделал ход."
- Ни одного, - признался Коробов. - И в атаку, если хочешь знать, сегодня пойду первый раз. Останусь ло жив - не знаю. Но трусом не буду. Это я тебе говорю точно.
- Хватит вам! - примиряюще сказал тот, который хвалил наши танки. - Оба уж сердиться, я вижу, начали.
- На кого сердиться? - всё так же спокойно продолжал Алексей. - Он по-своему прав. Без танков и без самолётов туго. А делать что? Не отступать же до Урала, пока их наделают. Так ли, Рахматуллин?
Боец сдался. Вздохнув тяжело, отозвался:
- Так, товарищ младший политрук... Ты уж извини меня. Наболело. А трусом я тоже не буду. Я их, гадов, зубами бы грызть начал. - Помолчав, глухо добавил: - Дорвусь сегодня - в клочья рвать начну...И выругался так сочно, что капитан не выдержал, засмеялся. Осторожничать уже не имело смысла. Он вышел из-за кустов, спросил:
- Возьмём, значит, Литвиново?
Бойцы повскакивали с мест, приветствуя командира.
Ответил всё тот же Рахматуллин.
- Как пить дать! - На смуглом его лице отчётливо сверкали белизной глаза.- Дадим жару, товарищ капитан, потом в речке искупаем.
- Правильно! - похвалил командир полка. - Желаем удачи.
В час ночи над холмами взвилась сигнальная ракета, повисла на миг в тишине и, рассыпавшись на множеством искр, погасла. Батальоны молча двинулись к Литвинову. Со вторым шёл Рыжих. Первый повёл за собой командир полка.
Внизу с присвистом хлопнул винтовочный выстрел, другой, третий. Захлебываясь, застучало несколько пулемётов. Пули дробно ударялись в скованную земляную пыль.
Батальонный комиссар с винтовкой наперевес шёл в общей цепи, ориентируясь на двухэтажный дом. Было ещё далеко до деревни, когда с чердака этого дома хлестнули свинцом по наступающим два пулемёта. Рыжих огляделся по сторонам: пули вырвали из цепи сразу несколько бойцов.
- Вперёд! - крикнул он.
Красноармейцы ускорили шаг. Справа, подхваченное сотнями голосов, родилось мощное "Ура!" и с нарастающим гулом поплыло по склонам холма.
Огонь немецких пулемётов с каждой минутой становился прицельнее. Пули жали бойцов к земле, скоро цепи залегли.- Вперёд! - слышались команды.
Короткий бросок, и бойцы снова залегли. Темп атаки стал заметно спадать.
- Товарищ комиссар! - окликнул кто-то. Оглянувшись, Рыжих увидел Коробова. - Разрешите, мы уничтожил пулемёты.
Рядом с Коробовым был Рахматуллин и тот третий боец, что совсем недавно побаивался, как бы не повздорили красноармеец и комсорг. Комиссар удивился.
- Как же вы их уничтожите?
- Попробуем! - настаивал Коробов. - Рекой проберёмся. Она не глубокая.
В руках у всех были гранаты.
- Идите!
Через минуту их уже не было видно. Там, куда они уползли, ветер шелестел стеблями высохшей травы.
Несколько раз роты бросались в атаку, но вскипали ураганным огнём позиции противника, всё кругом наполнялось сумасшедшим стрёкотом выстрелов, и, залитые свинцовым ливнем, не выдерживая нечеловеческого напряжения, цепи залегали.
"Неужели сорвётся атака?" - болезненно морщась, подумал комиссар и, полный отчаянной решимости, встал. Знал, что бойцы пойдут за ним.
- Товарищи! - натянутой струной зазвенел его голос.
- За Родину! Вперёд!! Ура-а!!!
-Ура-а-а! - подхватили бойцы.
Впереди, как отзвук, громыхнуло несколько взрывов, и над двухэтажным домом рванулось огненное облако.
- Ур-р-а-а! - сплошным гулом неслось по склонам холмов.
И ничего уже не могло остановить стремительного натиска красноармейцев. Немцы врассыпную бросились из деревни.Рыжих, добежав до огородов, перемахнул через забор, выскочил на деревенскую улицу, увидел бегущие к реке тёмные фигуры и, по обличию угадав врагов, расстрелял по ним, почти не целясь, целую обойму.
В нескольких местах вспыхнули пожаром избы. Огонь высветил поле боя.
- Бей их, гадов! - крикнул кто-то слева.
Вглядевшись, Рыжих узнал Рахматуллина. Лицо у него было в крови.
- Рахматуллин!
Но тот не слышал, бежал к реке.
Скоро стрельба стала стихать. В деревню в одиночку и группами возвращались из-за речки бойцы.
В одном из домов капитан Иванов собрал командиров батальонов и рот. Сюда же комиссар пригласил политработников. Состоялся короткий разговор об итогах боя.
- Будем готовиться к отражению следующей атаки, - заключил командир полка и развернув на столе карту, показал разграничительные линии обороны батальонов.
Когда все ушли, он сказал Коробову:
- Комиссар хвалит тебя. Говорит, действовал смело. Расскажи, как пулемёты удалось уничтожить?
- Главный виновник этого, - улыбаясь, сказал Алексей, - Рахматуллин. Инициатива его и план - тоже. Я только исполнитель.
- Кстати, - спохватился комиссар, - жив ли он?
Тут же приказал связным разыскать Рахматуллина. Тот пришёл скорёхонько. Бойко доложил о себе.
- Я и командир полка, - сказал Рыжих, - объявляем тебе благодарность.
-Служу трудовому народу! - ответил боец.
-Вопросы к нам есть?
-Есть, товарищ комиссар.
Рыжих насторожился.
-Прикажите комсоргу полка, чтобы он меня в комсомол принял.
Все рассмеялись.
- Таких приказов не отдаём, - пояснил комиссар и поинтересовался: - Разве он без приказа не принимает?
Рахматуллин замялся, потупил взгляд.
- Говорит, рекомендации надо, - сказал тихо. - А у меня их нет.
- Дам я тебе рекомендацию, - успокоил комиссар.
- Благодарю.
-Немцы не возьмут ещё раз Литвиновой? - спросил командир полка.
- Никак нет, товарищ капитан. Брать уже некому. Видали, сколько их в речке плавает?
Слова Рахматуллина оказались пророческими. Ни на следующий день, ни в течение всей последующей недели активных действий немцы не предпринимали. Резервы на этом участке фронта у них иссякли.
Попытались они, правда, в середине ноября сделать рывок в направлении на Кувшиново и кое-какого успеха добились: вклинились в нашу оборону. Но атаковавшие части были разгромлены. Это был конец продвижению немцев на Калининском фронте.
. 15.
Батальон старшего лейтенанта Сысоева двое суток настойчиво пробирался из окружения. Потеряв в непрерывных стычках около трети личного состава, он у деревни Борисово вышел к линии фронта, яростным штыковым ударом разметал немецкую роту, занимавшую деревню, и, вброд переправившись через неширокую речушку, соединился со своим полком.
Батальон отвели в тыл и разместили в землянках, в лесу, километрах в пяти от линии фронта.
Проверив, как разместились бойцы, Сысоев выбрал время, чтобы наедине разобраться во всём, что произошло. Он долго ходил по лесу, потом присел на комель поваленного дерева и задумчиво прикрыл лицо ладонями.
Был он невысок, коренаст: широкая грудь, короткие сильные руки, толстая крепкая шея - всё говорило о том, что он налит необыкновенной силой. Твёрдый, немигающий взгляд светлых глаз, строго сдвинутые брови придавали ему вид строгости. Но, несмотря на внешнюю суровость, он имел спокойный характер, говорил немного, обдумывая каждое слово.
Сысоев сидел не шелохнувшись. Минуту за минутой припоминал ход боя, искал, где была допущена с его стороны ошибка.
К Выселкам он прибежал уже после того, как немецкие танки с автоматчиками на броне миновали деревню. Застигнутые врасплох, седьмая и восьмая роты повернули штыки на восток. К ним присоединились пулемётчики и остатки девятой роты.
Комбат сгоряча напустился было на командира восьмой роты:
- Почему не выполнен приказ?
Тот удивлённо пожал плечами.
- Кузнецов у вас был?
- От вчерашнего дня его не видел.
Сысоев болезненно сморщился. "Попал под шальную мину, - полоснула сердце догадка, - потому и не передал распоряжение."Всё решила чистая случайность. Если бы не погиб Кузнецов, вовремя подоспела бы к месту боя восьмая рота, и положение было бы спасено. К такому выводу пришёл Сысоев.
Но скоро, очень скоро он в этом разочаровался.
Вечером Сысоева вызвали в штаб полка. Но разговор с ним вёл майор из особого отдела дивизии. Сдержанно поздоровавшись, он предложил комбату сесть и, развернув перед Сысоевым карту-пятикилометровку, хмурясь, спросил :
- Узнаёшь?
Бледнея, Сысоев встал, встретился со строгим взглядом майора и, виновато опустив голову, глухо ответил:
-Карта из нашего батальона.
- Потрудись объяснить, как она попала к немцам?
У Сысоева больно сдавило сердце.
-Она была у начальника штаба. Он, как я думаю, убит.
- Убит? Ты уверен в этом?
-Предполагаю.
- Напрасно ты так предполагаешь, - сказал майор и достал из папки лист бумаги. - В полевой сумке, - холодно заговорил он, - которую добыли ваши разведчики, оказалось донесение командира немецкого полка. Вот перевод, прочитай.
Сысоев, щурясь, пробежал взглядом по тексту и разом покрылся багровой краской. В донесении говорилось:
"В расположении полка задержана женщина, назвавшая себя Мартой Бауэр. Она сообщила, что была направлена в Россию в 1936 году. В течение пяти лет работала учительницей в разных школах и собирала материал, интересующий органы нашей разведки. Она передала мне карту, на которой подробно обозначена система обороны противостоящих нам частей и подразделений противника. Эту карту она похитила у одного из офицеров русского батальона, обороняющегося на опушке леса в квадрате 43-12..."
Прочитал и запоздало понял смысл слов, оброненных санитаром ещё там, у командного пункта, когда торопил нестроевиков.
- Видали, как начальник штаба сиганул?
Показалось тогда комбату, что боец завидовал поспешности, с которой лейтенант бросился выполнять его приказ. Но не туда, видимо, спешил Кузнецов.
Перебирая в памяти события последних дней, он признался самому себе, что совершил грубейшую ошибку, не проверив, где пропадал начальник штаба в ночь накануне боя.
- Я спрашиваю, как это могло случиться?
Сысоев не решился сказать о своих подозрениях.
- Не знаю, товарищ майор.
- Обязан знать! Ты командир батальона. У тебя из-под носа украли секретнейший документ. И ты не знаешь!.. Из-за твоего ротозейства погибли сотни людей! Ты понимаешь это?
- Всё громче грохотал майорский бас.
- Понимаю, - выпрямившись, ответил Сысоев.
Широко распахнув дверь, в комнату вошёл батальонный комиссар Рыжих. Щурясь от света настольной керосиновой лампы и пряча в уголках губ улыбку, с иронией спросил:
- Что это вы так нахохлились, как драчливые петухи? Встретились, так радоваться надо, а вы - как две тучи сошлись!
Майор глянул на комиссара и, кивнул в сторону Сысоева, ответил:
- Вот полюбуйтесь: ваш хвалёный комбат!Стоит как провинившийся школьник.
Рыжих присел к столу. Зная причину столь "задушевного" разговора, он слушал молча. Потом, когда майор, выкричал гнев, опустился на стул, батальонный комиссар задал Сысоеву несколько вопросов: как вели себя в бою командиры, бойцы, велики ли потери. Не переставая вслушиваться в ответы, Рыжих написал в блокноте: "От должности надо отстранить его сейчас же, и дело проверить поглубже: виноват не только Сысоев. Давай прекратим разговор с ним." Показал записку майору. Тот прочитал её и кивнул в знак согласия.
- Он виноват, конечно, - задумчиво сказал Рыжих, когда Сысоев вышел. Но и мы с тобой проглядели.- Помолчав, опустил на карту сжатый кулак. - Эта карта была, оказывается, похищена у старшего адъютанта батальона.
Сысоев, выйдя из землянки, долго в задумчивости стоял около входа. Больно было сознавать, что ошибка непоправима. Когда началась война, думал вложить всего себя в дело борьбы с фашистами. Старался не замарать своего имени, чтобы потом не было стыдно глядеть людям в глаза.
Если бы можно начать жизнь снова! Нет, даже не всю жизнь - месяц...
Сысоев бесцельно побрёл в лес. "Что же делать? Чем можно искупить вину?" - думал он.
- Товарищ старший лейтенант, услышал вдруг знакомый голос и остановился. Перед ним стоял младший лейтенант Дзюба. "Откуда он взялся?" - удивился Сысоев, не догадываясь, что ноги привели его в свой батальон. Пристально и, словно впервые, с удивлением посмотрел на Дзюбу, потом, потеряв к нему интерес, молча прошёл мимо.
Провожая его недоумевающим взглядом, Дзюба пожал плечами, подумал: "Выпил, знать, лишнего". Но видя, что Сысоев твёрдо держится на ногах, усомнился в своей догадке.
- Товарищ старший лейтенант, случилось что-нибудь?
Сысоев поглядел на него мутными глазами, в горькой улыбке скривил губы.
- Случилось...