Мы с Мэрькой - это моя собака, долго бродили по улицами заснеженного города. Я перебирала в голове, всё что случилось. Зачем я злилась? До сих пор не могу успокоиться. Это всё она виновата. Как всегда не угодишь. Одни придирки. Гнетущие мысли о том, что можно раздуть скандал на ровном месте не успокаивали. Я тревожилась всё сильнее. Домой возвращаться не хотелось, пока не заметила, что Мэрька стала поджимать лапки и трястись от холода.
- Замерзла, маленькая моя, иди на ручки.
Тёпленький комочек прижался ко мне всем своим тельцем, давая успокоение и радость. В прихожей было темно. Я специально не стала обметать сапоги, пусть в коридоре расплывается лужа. Ходит всё с тряпкой ворчит: «Грязи натаскала».
На кухне тоже не было света. Я покормила собаку, уволокла её в комнату, хотя она сопротивлялась и просила поиграть. Не до веселья. Мы улеглись на диван. Полумрак комнаты не убаюкивал, а наоборот, заставлял жалеть себя ещё сильнее. Я вышла в коридор, подошла к маминой двери и прислушалась. Тихо. Я постучала.
- Мам, у тебя всё нормально?
- Всё хорошо, иди поешь, там на столе картошка, я её в куртку завернула, чтобы не остыла.
- Мам, а ты ела?
После паузы. Мама ответила, что она не хочет.
- Мам, - я постучала, как бы спрашивая разрешения войти.
- Входи.
Мама сидела в темноте на своём старом продавленном диванчике, отвернувшись к окну. Я поняла, что она плачет. Очень-очень тихо, чтобы её никто в мире не услышал, даже она сама. Так плачут все мамы. Мэрька, вырвалась у меня из рук, прыгнула на диван и начала вылизывать мамино лицо.
- Мам, пойдем, поедим. Мам, может чайку?
Мама встала и подошла ко мне. Погладила по голове.
- Доченька моя.
Я, как Мэрька лизнула её в щёку, пытаясь развеселить. Мы рассмеялись. И, обнявшись, пошли на кухню есть картошку. За окном падал снег. И не было теплее и уютнее места на планете, чем наша с мамой кухня.
Начало: Я люблю собаку больше матери.