Всю его жизнь с нами говорил этот голос, что был для нас ближе и мудрее . Такие, как он, не создают галактик, не придумывают новых биологических видов, не останавливают время и не уничтожают зло одним щелчком. Он жил без патетики, чередуя моменты ясности и мути.
Но даже пыль, собравшаяся на том имени в годы после ухода, сделала его лишь более светлым. Зеркала в нашем сознании сместились. Перехватывает дыхание от великолепия света его поэм и песен. Удивление уступает место пониманию, кто он...
Кто?
Уже и не человек...
Память о его жизни в его песнях...Вы, конечно, скажете: она выдумана нами - память, а моя личная — она настоящая. Можем ли мы доверять своей памяти? Вполне возможно, мы с помощью воображения превратили его рассказы в собственное воспоминание. Оно может быть и ложным, искусственно созданным но, все таки - имплантированным в наше сознание, тех кто его слушает. Кто то назовёт это иллюзией, а я называю фундаментальным основанием моей собственной вселенной.
Парус! Порвали парус!
Каюсь, каюсь, каюсь...
Он - в свете и движении. Он выжал из своих сорока с лишним лет столько, сколько смог, и ограничивало его только чувство ответственности за слишком частые «почему бы и нет?», которые и привели его мир к свободе, наперекор давлению учителей, друзей, боссов .
Даже в дозоре можешь не встретить врага.
Это не горе, если болит нога.
Петли дверные многим скрипят, многим поют:
- Кто вы такие? Вас здесь не ждут!
Зачем он пришёл в этот мир? Чтобы ощутить жизнь до самого предела и смерть, иллюзию и реальность... Чтобы что-то прожгло насквозь эту чертову благоразумную, добропорядочную, терпимую ..... вселенную. Чтобы почувствовать безумие и необузданность мира.
Но парус! Порвали парус!
Каюсь, каюсь, каюсь...
Вы считаете, что он приблизился к той опасной грани, за которой начинается забвение ? Боли не удалось его прикончить. Мы его слышим. А какая вибрация у стихов! Но если бы только это…
Его боль заставила нас ощутить его живым, как никогда прежде, осознать смысл древнейшего и строжайшего приказа, закодированного в генах: жить! Его крик исторгался откуда-то из глубин, о существовании которых мы не подозревали.
Мертвое оцепенение слетело с душ. И, сколько мы себя помним, именно в момент, выбранный небом для смерти, голосу его вдруг захотелось звучать, как звучал он все время. Мы не в состоянии оценить эту зловещую иронию. Его умение растворять себя в толпе и с удивительной способностью видеть индивидуальное среди обезличенной массы, заряжало нас.... За-ря-жа-ло.
Многие лета - тем, кто поет во сне.
Все части света могут лежать на дне,
Все континенты могут гореть в огне,
Только все это не по мне.
Представляю, как он движется через людской поток на фоне плотного покрывала ночи, как будто проходя сквозь тела. Глаза - сияющие, как в стихах поэтов, писавших на забытом нами языке. И человеческие тела смыкаются вокруг него. Нет, это не любовь и не гормональный всплеск. Просто восторг. Он растворился в хаотическом и беззвучном мелькании рук, ног , тел. Приближается ветер, который возвращает его к жизни.
Но парус! Порвали парус!
Каюсь, каюсь, каюсь...
Вокруг него собираются какие-то незримые силы, замыкая его внутри мандалы судеб и загадочных совпадений.
Его поют.
Как он — поют.
Холодное пламя поднимается вверх и ударяет в голову. Танец его песен безупречен, похож на ветер, только что пролетевший и собравшийся в одном месте, в один порыв.
Эссе на стихи В. Высоцкого.