Раннее утро принесло долгожданное обновление: они увидели на востоке вышедший из-за облаков монолит Скалы, уходящей ввысь и застящей небо. Скала Фа магнетически притягивала не только взоры, она заставляла спешить к ней кратчайшим путём и всё время ускорять шаг. Она прибавляла оптимизма. Путники приободрились, Мукитор засвистел весёленький мотивчик, и даже накрывавшая их синяя тень казалась благодатью. Скоро они подошли к глубокому разлому метров в сто шириной, с иззубренными, рваными краями. На дне разлома парились горячие источники, закрывая испарениями глубину пропасти. Через такой перепрыгнуть на хоббайтулях – практически нереально. Но проблема решалась аккуратным подвесным мостиком, с виду безо всякого подвоха, крепким и надёжным. Только очень узким – на одного человека.
- Как ты думаешь, эта переправа тоже с хитрой изюминкой? Вроде речной? – спросил Мукитор с кажущейся беспечностью.
- Гуалато ничего не говорил об этом. Странно.
- Зато он посоветовал забрать вправо, в обход щели. Для вящей безопасности. Правда, я не усматриваю вокруг опасностей…
- Ты посмотри – этому разлому не видно конца. Как долго мы должны забирать вправо? Мы ведь уклонимся от курса почти на 30 градусов, потом – возврат, итого потерян день. А Скала буквально в двух шагах, вот она, напротив! Через час после перехода мы начнём подъём вглубь гор, – Улаф испытал знакомое волнение, которое говорило о том, что он полон энергии и решимости.
- Улаф, это же Скала Фа, - тихо напомнил Мукитор. – Не сочти меня занудой. Надо обходить.
- Кто мне докажет, что мы должны это обходить? – спросил Улаф, убеждая, скорее, самого себя. – Когда с того берега рукой подать до тропы к подъёму?
И он, сжав зубы, уверенно шагнул на мостик, решив прощупывать мечом и хоббайтулей каждую перекладину. Мукитор только покачал головой и осторожно шагнул следом. Мостик раскачивался, но ничего не происходило. Они благополучно прошли одну треть пути, и тут началось что-то вроде маленького локального землетрясения. Разломы внутри каньона закурились сильнее и запыхтели, выбрасывая желтоватый пахучий пар рывками, со свистом и рёвом рассерженного паровоза. Стенки стали размытыми от мелкой вибрации воздуха, а мостик прямо-таки запрыгал под ногами.
- Я ничего не вижу, – крикнул Улаф, – хватайся за меня! Нам надо держаться вместе!
- Чтобы не скучно было падать порознь? – попытался съязвить Мукитор, но, к счастью, Улаф его не услышал.
Мукитор схватил напарника за руку, и они, встав боком и пытаясь сохранять равновесие, продвигались дальше вслепую, словно цирковые гимнасты на проволоке. При особенно сильном паровом ударе снизу мостик подпрыгнул, хоббайтули спружинили – и наших «гимнастов», словно мошек, стряхнуло вниз. Они вовремя ухватились за мостик, и продолжили передвигаться на руках. Снизу веяло горячими влажными порывами, точно из бани, их раскачивало и мотало, как бельё на верёвочке. И когда ноги нащупали твёрдый камень, захотелось топотать по нему от радости. Улаф выбрался первым и помог Мукитору выбраться.
Они уже стояли на надёжном, незыблемом берегу, а мостик всё выплясывал на клубах пара, выскакивал – и пропадал, словно одержимый. Улаф и Мукитор переглянулись, хлопнули друг друга по плечу и завопили дружно: - Есть!
- Уфф! Нас, как в стиральной машине, и потрепало, и обмыло, и прокипятило, и продезинфицировало.
- Ерунда. После «тяжёлого подъёма» в чёрно-красном цвете всё прочее не впечатляет, - небрежно отмахнулся Мукитор.
- А ты говорил – в обход, – добавил Улаф, не сдержав улыбки. – Перед скальной стенкой мы с тобою устроим вечеринку!
Но весёлое настроение их не упасло от новой неожиданности. Из густой тени Скалы, слева по курсу, из лощины вынырнули фигурки на лошадях. Они шли вдоль разлома, явно направляясь к ним.
- Мукитор, корламоны!
- На лошадях? – с сомнением спросил Мукитор.
- Попробуй разглядеть их через свои очки.
Мукитор поспешно вытащил приболевшие очки, нацепил на нос, но они немедленно принялись слезиться.
- Ничего не вижу! – признался он.
- А что, собственно, ты должен был видеть через них?
- Магическую клубящуюся дымку.
- Ну, это я бы и сам разглядел: дымки здесь и так с избытком, мы только что из неё вынырнули.
- Не скажи, магическая дымка – это тебе не банальный туман, морось или пар. Она окрашена в цвета радуги. Как аура.
- С зелёным оттенком? – съязвил Улаф. - Так ты не видишь её, потому что её нет, или потому, что очки не работают?
- Что толку препираться. Надо думать, что делать. Это наверняка патрульные отряды. Хорошо, если легитимные. А если дикие?
- Это ещё под большим вопросом, что хорошо, а что плохо. Давай укроемся плащом Элайль, - предложил Улаф. – И попробуем проскочить. Что-то у меня нет больших надежд на пропуск. Этот монси Гуалато наверняка, книжный червь, окопавшийся в крепости, и давно не был снаружи. Откуда ему знать, что здесь творится? Он даже не удосужился предупредить о тектоническом разломе.
Как бы ни был широк плащ, вдвоём они в нём не умещались. Со стороны они выглядели, наверное, уморительно: посреди дороги выплясывали то две пары ног, то выскакивали из воздуха две головы, то мельтешили половинки туловища с руками. А патрульные продолжали приближаться, как ни в чём не бывало, нисколько не удивляясь: такова специфика Скалы Фа. Когда они были уже совсем близко, нервы Улафа не выдержали: тысяча Сатталов, уж лучше было не мелькать, демонстрируя возможности плаща, а спокойно дождаться отряд и предъявить пропуск. Но, наверное, поздно.
- Это не корламоны, Мукитор, это, кажется, корламонки. Хватай Антимаг! – Крикнул Улаф, перетягивая плащ на себя и активизируя его: у Мукитора есть Антимаг, а ему проще будет защищаться в невидимом виде. Но Мукитор только моргал удивлённо, озираясь.
- Мукитор! – заорал Улаф и толкнул его в бок. – Стреляй же, Саттал побери!
Мукитор глянул на него, как на пустое место, и только теперь до Улафа дошло, что он его не слышит. Его план рухнул, и Улаф тихонько стянул с себя плащ, а затем незаметным движением фокусника засунул в рюкзак за спиной. Негоже спасаться в одиночку и бросать друга в беде. К тому моменту им уже было видно наверняка, что отряд состоит из одних только женщин. Что это сулило, предугадать никто не мог.
Амазонки стали окружать путников, направив в их сторону зловещего вида мечи. Их внешний вид был настолько экзотичен и живописен, что можно было бы подумать, что они сошли с картин художников-фантастов. Сапоги до середины бедра, экзотические кожаные доспехи с металлическими кольчугами, шлемы, и длинные перчатки. Они явно не спешили, справедливо полагая, что жертвам деваться некуда. Хотя девушки были привлекательны, с ними вряд ли было бы приятно встретиться на одной тропе.
Улаф поднял вверх правую руку вперёд ладонью, в которую было впечатано голографическое разрешение на проход к Скале. Но, вопреки ожиданиям, женщины лишь расхохотались.
- Почему ты не стрелял?
- Тут нет магии, - пытался оправдаться Мукитор. – Они никакие не магические, а самые что ни на есть обыкновенные, реальные. Разве ты не видишь? Натуральные дикарки!
- Стоять! Молчать! – крикнула первая амазонка на чистейшем общескальном наречии Фа, едва сдерживая своего возбуждённого коня. Она была одета богаче прочих. Её грудь защищала нестерпимо сверкающая кольчуга, наплечники походили на крылья, шлем украшали драгоценные каменья и филигрань, а его маковку – плюмаж из пепельных и чёрных конских волос. На шпорах сверкали крупные алмазы, а шорты были из такой эластичной кожи, что обтягивали её совершенные бёдра отнюдь не целомудренно. Пальцы были унизаны необычными перстнями, изображающими оскаленных зверей в прыжке, запястья обвивали браслеты-змеи. На остальных амазонках одежда была несколько грубее, плюмажи менее густые, и драгоценностей не усматривалось, а украшения были из металлов – правда, искуснейшей чеканки. На некоторых валькириях были богато расшитые плащи разных цветов – видимо, знаки различных обязанностей по лагерю.
Но самым прекрасным и самым удручающим в туалетах девушек были, несомненно, их великолепные мечи. Наверное, двое мужчин могли бы попробовать сразиться с превосходящими силами противника. Улиан был уверен, что своим мечом он мгновенно накрошит из них фарш на котлеты, а вот о возможностях местных мечей он не имел ни малейшего представления. И потом, сражаться с женщинами недостойно короля Торклианидии! Лучший вариант – бескровный: установить с ними контакт и выяснить, что они, собственно, хотят от пришельцев и чем их не устраивает пропуск?
- Приказываю отдать оружие, - коротко приказала предводительница.
- О, прекрасная незнакомка, не соблаговолите ли, согласно общемировому этикету, услышать наши имена и цели? А затем представиться самим, для более полного, так сказать, знакомства?
- И что ты имеешь сказать такого, чего не знаю я?
- Мы – пришельцы снизу, явились по особому заданию, о, прекрасная незнакомка. Дело, приведшее нас сюда и ведущее дальше, настолько серьёзно и неотложно, что все важные персоны Скалы оказывали содействие нашему путешествию, а монси Гуалато выдал пропуска…
- Этот Гуалато дал бы разрешение даже ослу, – небрежно отмахнулась амазонка. – Потому что сам недалеко от него ушёл.
- Это интеллигентный учёный муж с энциклопедическими познаниями… - начал возражать Мукитор.
- Он – мужчина, этим всё сказано, – с явным отвращением произнесла женщина и приказала: – Сёстры, разоружите их.
- Эге-ге-гей, мы протестуем! Мы мирные путешественники, – заартачился Мукитор, и принял оборонительную позицию. – Мы будем защищаться!
Мечи сверкнули одновременно, образовав вокруг пленников сияющий обоюдоострый круг. Улаф мог бы попробовать сразиться своим эксклюзивным мечом, но против всех девушек сразу? И потом, Мукитор мог только стрелять, а Улаф знал наверняка: он не станет стрелять в женщин, пусть даже очень воинственных. И он дал Мукитору знак подчиниться. Они сбросили рюкзаки, которые мгновенно подхватили, затем обыскали, и эти женские руки были деловиты и суровы. В сумку с презрением полетел Мукиторов Антимаг и миниатюрный игольник Улафа, затем мужчины оглянуться не успели, как на них набросили лассо, связали, после чего подхватили, как кули, и бросили на свободных лошадей поперёк седла и лицом вниз, накрепко приторочив. Ехать на лошади подобным образом было не только неудобно, но и унизительно. А когда лошади понеслись вскачь, им пришлось совсем худо, они только скрипели зубами и придушенно вскрикивали.
Так они «ехали» не менее часа. Улаф пытался поднимать голову, чтобы понять дорогу, но вскоре бросил это занятие, наглотавшись пыли. Потом их сбросили возле входа в большой пустой шатёр, закатили внутрь, словно брёвна, и оставили одних.
- Круто, - только и пробормотал Мукитор.
Через десять минут в шатёр вошла совсем юная девушка, одетая строго и скупо, безо всяких излишеств и знаков отличия, что, однако, ничуть не умаляло её миловидности и совершенных форм: кожаные шорты, мягкие ботфорты до середины бедра и скромный войлочный тёмно-серый топ. Она принялась зажигать светильники и расчищать место в центре шатра, затем расстелила там ковры. Улаф сделал вывод, что чем моложе женщина, тем она ниже рангом. Девушка косилась на лежащих с любопытством и ещё с каким-то странным выражением лица, и мужчины надеялись, что это своеобразное сочувствие.
- Вы нас не развяжете, уважаемая и очаровательная хозяйка? – как можно вежливее попросил Мукитор. – Очень неудобно так лежать, руки затекли…
Девушка вздрогнула и сердито помотала головой.
- А кто вы такие, почему живёте не в городе?
Девушка вскочила и выбежала из шатра.
- Наверное, ей запрещено разговаривать с нами. Эх, Улаф, почему мы не сражались, абрака подери!
- Слушай меня, - шепнул Улаф. – Мне Элис кое-что рассказывала о корламонах. Если мы подползём к обогревателям, то сети растают. Давай, двигайся потихоньку.
И они принялись извиваться и дёргаться, пытаясь подобраться к светильникам. Но успели лишь перевернуться на спину. Потому что к шатру приблизилась торжественная процессия. Женщины встали полукругом с мечами наготове, и почтительно склонили головы перед Главной. Главная в сопровождении свиты зашла внутрь. И Улаф с Мукитором с изумлением увидели, что некоторые девушки похожи друг на друга, словно близнецы.
Главная явно была старше прочих, но чрезвычайно хорошо сохранилась. Затянутое в эластичную кожу крепкое тело. Чёрные косы, уложенные конусом и увитые лентами с драгоценными камнями, богато расшитый кожаный плащ, изящные сапоги и невероятной красоты необычный меч – Улаф даже затаил дыхание от восхищения.
Она долго разглядывала их в полной тишине. Наконец кончики её губ дёрнулись: - Мужчины, да. Забавно. Вы, кажется, хотели узнать имя? Я – Гобра, предводитель и глава клана истинных корламонок. Довольны?
- Приветствую вас, глубокоуважаемая Гобра, - просипел Мукитор. – Мы счастливы видеть вас…
Гобра расхохоталась: - Счастливы? Весьма оригинально. Посмотрим, насколько счастливы вы будете, когда мы станем решать на общем собрании вашу судьбу. Вы вторглись на нашу территорию. Что мне с вами сделать?
- Мы всего лишь сбились с пути...
- Вы сбились с пути нам на развлечение.
- Э… не понял…
- Поймёшь, - и Гобра важно удалилась, попутно приказав: - развяжите их и замените сети цепями.
Тут же к ним бросились две одинаковые расторопные девушки в длинных перчатках и принялись застёгивать цепи на запястьях и щиколотках, затем поднесли к сетям нечто вроде зажигалки, нити вспыхнули – и испарились. Концы цепей были вынесены из шатра наружу и присоединены к высокому чугунному столбу.
- Вы можете выходить из шатра по нужде, туалет – налево, - сказала одна из девушек. – Но ненадолго.
Улаф и Мукитор тут же воспользовались разрешением и, первым делом, принялись разминаться и обсуждать ситуацию.
- Я всё понял. Вот почему Гуалато не дал нам точной информации. Ведь это всё-таки их сёстры, - шепнул Мукитор Улафу. – Вернее, несколько сестёр, решивших исповедовать религию весталок и создать империю женщин. Пока им это удаётся. Но вот что будет, когда их войско вырастет в достаточной мере, и они решат пойти войной на соседей?
Затем они посетили туалет – вырубленное в камне сооружение с бездонными дырами, откуда тянуло жаром и специфическим душком, и после огляделись. Стойбище воинственных корламонок оказалось впечатляющим. Оно простиралось в длину и оккупировало обширное пространство между рекой корламонов, делающей петлю в нескольких километрах левее, и скальными образованиями с тыла. В этом месте в горы вдавалась широкая долина явно искусственного происхождения – там колыхались пышные луга и сады, паслись кони, и возвышался изумительной красоты шатёр, расшитый искуснейшими вышивками – не иначе, жилище предводительниц. Два десятка женщин сидели вокруг него, явно что-то обсуждая. И, наконец, с внешнего периметра стойбище ограничивалось очень широким пышущим разломом, который преодолеть тут было невозможно, ибо все его стенки представляли собою жилище-соты. Улаф предположил, что там, внутри скалы, располагаются инкубатор и родильный дом, ремесленные помещения – оттуда доносился приглушённый подземный гул, и, возможно, фабрики биосинтеза.
- Фабрики? Ты слишком высокого о них мнения, - сказал Мукитор.
- Не думаю. Не такие уж они дикарки. Они, конечно, мужественны и хладнокровны. Но их местоположение кажется мне несерьёзным и непродуманным.
Улаф поделился соображениями о том, что такое расположение и надёжно, и ненадёжно одновременно, ибо легко может стать для них ловушкой. В один прекрасный момент – не поджарит ли их извержением? Не раздавит ли землетрясением? Не стрясёт ли в пропасть ураганом? Не просыплются ли, точно гром с неба, нежданные захватчики с гор? И не осадят ли их в один прекрасный момент корлеонгские отряды, или, что гораздо хуже, пираты с других миров, не сумевшие пробиться в город?
Пленникам не удалось погулять вволю и обследовать окрестности, и даже не потому, что цепи ограничивали передвижение и мешались. К ним подошла прекрасная корламонка и мечом, ударами плашмя загнала внутрь шатра.
Улаф попытался заговорить с ней, высказать женщине свою точку зрения об опасности нахождения возле разлома. Эта девушка в плаще багрового цвета принадлежала к охране и, возможно, потому оказалась более разговорчивой, сознавая свою силу и превосходство.
- Мы живём возле Божественных Шагов более ста лет. Это место безопасно, а вы – глупые нижники, ничего не знающие и не понимающие в специфике Скалы.
- Ну, не скажите, кое-что мы знаем. Например, о геологии. Или государстве корламонов-защитников…
Предводительница амазонок презрительно расхохоталась: – Эти недоумки положились на телепортаторы, а не на свою хитрость и изворотливость, и поплатились, превратившись в импотентов. В результате корламоны перестали быть корламонами, позволив женщинам ложиться под всяких проходимцев! Мы не стерпели такого позора и отделились. Мы никогда не позволим нашей расе истощиться. Мы – хранительницы семени истинных корламонов.
- Только вам не слишком везёт, верно, достойные корламоны для развода не попадаются, а учёные отгородились, - осторожно заметил Мукитор. – Часть первых женщин были беременны от чистых корламонов, а потом вам пришлось изворачиваться, чтобы выжить. Вы нашли выход, создали новую веру. Партеногенез. У вас рождаются только девочки. То есть, вы просто множитесь…
- Зато мы чисты. Мы – хранительницы чистоты крови. Рано или поздно именно мы станем истинными хозяевами ступени. Этого желали Боги.
- А почему вы не захотели влиться в Корлеонг? – осторожно осведомился Улаф.
- К этим идиотам, забывшим воинское дело? – возмутилась девушка и даже стукнула кулаком по щиту, отчего тот трубно загудел. С луга донеслось ответное ржание коней, принявших гудение щита за призыв к бою. – Они готовы беречь и лелеять любую чепуху, вплоть до какой-то нелепой мазни, но напрочь забыли военное искусство – главное в жизни любого настоящего корламона!
- Что вы с нами сделаете?
- Разумеется, казним на рассвете. В нашем стане не должно быть мужчин, этих недостойных самцов. Нас мог бы устроить лишь истинный по крови корламон, но где такого найдёшь нынче? Так что, пришельцы, не льстите себя надеждой, что удастся охмурить невежественных корламонок. Мы – подлинные хранительницы чистоты корламонской расы. А пока отдыхайте, я хочу, чтобы перед казнью вы выглядели достойно, а не какими-то задохликами.
- А в чём будет заключаться казнь? – вежливо спросил Мукитор. – Извините за любопытство.
- Извиняю, хиляк. Вы будете сражаться по очереди с каждой из нас, либо без оружия, либо мечами.
- А если мы победим? Что тогда?
Амазонка изумлённо вскинула брови и от души рассмеялась.
- Ответ ясен?
- И всё же?
- Мы отпустим вас, дохляки. Вопреки закону. Всё равно вы умрёте на Скале.
- Погодите, вы не могли бы позволить нам покопаться в нашем багаже, там имеются дорогие нам раритеты, напоминания о близких людях. Вы не можете жестоко отказать нам в последнем прощании с ними!
- Могу. Но не стану, – она усмехнулась и удалилась царственной походкой.
- Вот стерва, абрака её подери! - упавшим голосом проговорил Мукитор. - Хреново дело.
- В чём проблема, Мукитор? – шёпотом спросил Улаф. – Почему бы не сразиться? Ты боишься или не силён в сече?
- Их не менее сотни. Все одинаково виртуозны. Ты так в себе уверен?
- Когда моему отцу пришлось сражаться с фантомами Эггеля - казенаками из Пиртуков, нахлынувших буквально с неба, он поделился со мной несколькими магическими приёмами и взял клятву, что я не разглашу их, чтобы секреты не попали в руки Эггеля и его воинов. Пришло время поделиться ими с другом.
Так они проговорили почти до утра, не имея сна ни в едином глазу. А на рассвете к ним шмыгнула девушка-служанка и прижала палец к губам: - Ваш багаж в шатре синего цвета, что позади этого. Я могу принести вам одну вещь оттуда, только одну.
- Чёрненький такой плащ – мы, милая девушка, немного подзамёрзли.
Девушка исчезла – и через десять долгих минут принесла поднос с двумя кувшинами и кружками. В одном кувшине оказалось вино, в другом – свернутый в трубочку плащ.
- Ни о чём не спрашивайте, - шепнула она и ушла.
- Видать, в стане корламонок раскол. С чего бы это? Неужели мы так им понравились? – спросил озадаченный Мукитор.
Улаф в активизированном плаще отправился вызволять свой багаж. Но не удержался и подошёл опасно близко к девушкам, собравшимся поодаль синего шатра у костра.
Он вслушался в разговор девушек. Они говорили о том, что на рассвете пленников просто тихонько прирежут, потому что королева, шаманша Гобра, запрещает с ними сражаться. Но девушки горят желанием размяться, они давно не развлекались, и будут отстаивать своё право на бой…
Улаф принёс саквояж и передал Мукитору то, что услышал.
- Какие будут предложения?
- Предложение одно – бежать, что же ещё? – возмутился Мукитор. – Какое вероломство, какой садизм!
- А если вынести на суд всех корламонок этот обман?
- Ты надеешься заслужить сочувствие? Брось, они ненавидят мужчин.
- Не все, некоторые смотрят весьма выразительно. Наверняка, некоторые из них, что постарше, не забыли, что такое мужчина и с чем его едят. Помнится, Дуан пришёлся по душе корламонкам в Йонге. Чем же мы хуже?
- Мы не хуже. Но они блюдут себя, увы.
За шатром зашуршали шаги, и внутрь шмыгнула одна из девушек-воинов с блюдом, распространявшим аппетитный запах, полным жареного мяса с какими-то незнакомыми пряностями и травами, и с кувшином замечательного вина – не иначе, с каких-то других тайных мест.
- Не бойтесь нас, - шепнула она Улафу. – Мы не будем вас убивать. Таура прознала, что Гобра лгала нам. Она скрыла, что вы – отмеченные, и вас нельзя убивать. Терпите и держитесь.
Им ничего другого не осталось, как принять поздний ужин и с удовольствием поесть. Утро наступило на удивление быстро, и было издевательски прекрасным – ясным, солнечным и свежим. Их расковали и сквозь строй амазонок с мечами вывели из шатра на расчищенную каменную площадку, где намедни горел костёр. Площадка оказалась огороженной, и вокруг стояло не менее пятидесяти крупных девушек-атлеток – значит, им предстояло примерно двадцать пять боёв подряд. А дальше всё зависит от того, что за моча ударит в голову королеве. «Слава Творцу, они хотя бы добились разрешения драться без мечей, иначе никакие договоры не помогли бы избежать мясорубки. А мне не хотелось бы пойти на шашлык и повредить этих красоток», - подумалось Улафу. Время битвы наступило. Две девушки сбросили плащи, оказавшись только в высоких сапогах, шортах и нагрудниках.
Девушки оказались честны и выполнили обещание. Они бились явно вполсилы, и при этом ухитрялись создавать видимость битвы в полную мощь. Они резко и пронзительно вскрикивали, оскаливали зубы в порыве ярости, рычали и изрыгали хриплые проклятия. Они были настолько профессиональны, что у Улафа отпало всякое сомнение, щепетильность и опасение нанести урон. Он работал на полную катушку, и с первого же боя взял слишком резкий ритм и стиль. Девушки не сдавались, и через десять минут боя предводительница сделала знак другим девушкам.
Время шло. Бои длились. Зрительницы вопили, подпрыгивали, выкрикивали попеременно ругательства и слова ободрения, и даже выделывали в экстазе замысловатые танцевальные па. Девушки, несмотря на внешнее сходство и одинаковые приёмы, всё же разнились выносливостью и силой. Иногда ему приходилось больше защищаться, чем нападать, иногда девушка красноречивым взглядом показывала ему, что пора бы усилить натиск. Иногда друзьям приходилось совсем худо – ведь они ни разу в жизни не тренировались вместе и не работали в одной связке, а девушки плели виртуозную интригу боя, менялись местами, обескураживая и заставая врасплох. Но самым сложным оказалось другое – выстоять до конца.
Улаф и Мукитор, окровавленные и изодранные, едва стоящие на ногах, смотрели на корламонских валькирий без опаски и ненависти. И всё равно, несмотря на сдержанность корламонок, бившихся вполсилы, бою, казалось, не будет конца. Улаф и Мукитор уже валились с ног от усталости. «Только бы выстоять, только выстоять!» - шептал сам себе Мукитор.
Но вот ухмылка королевы им не понравилась. Улаф собрал последние силы и крикнул: - Девушки! Мы бились с вами честно! Выполняйте и вы своё обещание! Даруйте нам свободу!
- Вам дадут свободу, - усмехнулась Гобра. – До утра. Наслаждайтесь ею. На рассвете вас казнят. И спасибо за представление.
Мукитора и Улафа, обессилевших от сражений, снова заключили в цепи и отвели в палатку.
- Никак эта зловредная крыса-шаманша имеет личный зуб на мужчин. Я уверен, девушки бы нас отпустили. Они были очень милы, и так смотрели, так смотрели, – простонал Мукитор.
- Часть наших сестёр стоит за вашу казнь, часть считает, что вас надо оставить для дальнейших тренировочных боёв с ужесточением условий, а клан Тауры против бессмысленной жестокости, и мы вас не оставим, - шепнула Улафу одна из девушек, надевавших цепи. – Ждите ночи.
Ночь наступила, пленникам не спалось, они прислушивались к каждому шороху, боясь пропустить либо спасение, либо новое коварство. Наконец в палатку скользнула тень – это была юная корламонка в синем расшитом плаще, фаворитка предводительницы – та самая Таура.
Девушка, двигаясь легко и бесшумно, склонилась к пленникам и разгерметизировала цепи. Потом без единого слова сунула в руку Мукитору мешочек с восстанавливающими пилюлями. Её взгляд был красноречивее слов. Он словно говорил им: «Я вас освободила с согласия сестёр. А теперь спасайтесь сами, как знаете!» Она с сожалением задержала свою руку на руке Улафа, потом склонилась к нему и быстро, но крепко поцеловала в губы. Затем так же поцеловала Мукитора – и вышла прочь.
Мукитор так и застыл, поражённый и околдованный этой неожиданной лаской.
- Мукитор, - позвал Улаф. – Проснись. Пора уходить.
Он подхватил сумки и, накрывшись плащом Элайль, произнёс кодовые слова. Плащ не только скрыл их, но и заглушил звуки передвижения. Правда, им пришлось слишком тесно прижаться друг к другу, что доставляло несказанные неудобства. Они путались в ногах друг друга и в полах плаща, толкались, отпуская ругательства, тёрлись изрядно отросшей щетиной и отплевывали чужие волосы, зато оказалось, что от всех передряг они основательно похудели и вполне вписались в объём плаща. Они незамеченными проскочили мимо прекрасных стражниц, которые, сидя у костра, увлечённо разглядывали чего-то необычайно интересное.
- Женщины есть женщины, - шепнул Мукитор. – Когда они увлечены своими побрякушками или косметикой, с ними можно делать что угодно, как с глиной. Они не так уж безнадежны. Я бы с ними попрощался – сколько поцелуев недополучено…
Проползая мимо, Улаф с любопытством глянул на любовно расстеленный коврик. И увидел разложенные части разобранных разнокалиберных карабинов явно музейного достоинства, которые девушки старательно протирали, обсуждая при этом достоинства технических масел, которые толпились перед ними в разнокалиберных баночках.
- Вот тебе и побрякушки с косметикой… Прощайте, кровожадные красавицы!
Так они и прошли за пределы лагеря, прямиком к лугу, где паслись кони.
- Ты когда-нибудь общался с лошадьми?
- Нн…нет, - признался Мукитор. – Когда я вернусь в Астр, в наше головное управление, я обязательно введу в своей группе курсы практического коневодства и верховой езды.
Улаф подошёл к вороному красавцу и, не переставая разговаривать с ним, уверенно протянул ладонь с уворованным соляным камушком, таким царственным жестом, что конь благосклонно его обнюхал, потом слизнул с потной ладони соль. Контакт был установлен. Улаф посадил на коня Мукитора, показал, как держаться в стремени, потом аналогичным уважительным жестом завоевал доверие рыжего.
Улаф вывел обоих коней за пределы освещённого круга, потом вскочил на рыжего, и они поскакали. Улаф скакал впереди, увлекая гнедого, и Мукитору оставалось только сжаться в комок и отдаться на волю скакуна. Он давно не испытывал такого удовольствия. Кони амазонок были великолепны, наверное, виднейшие конезаводчики и лучшие наездники могли бы позавидовать таким чутким скакунам. Когда в лагере поднялся переполох, они уже были далеко, у реки, за которой резким подскоком начиналось плоскогорье.
- Рыжик, умница, – сказал Улаф и потрепал лошадь по морде. – Теперь ты переправишь нас на тот берег, верно? Пожалуйста!
- Как теперь? Река нас не пропустит! – запыхавшись, точно это он скакал галопом, сказал Мукитор.
- Нас – нет. А вот коней – да! – и он пустил «Рыжика» в реку, ослабив поводья и давая ему полную волю. Конь тронул копытом воду, фыркнул, прошёл чуть дальше по берегу и у самых кустов вошёл в воду. Брода здесь не было. Конь поплыл. Сразу два нелёгких испытания выпали на долю агента. Но его, похоже, тоже захватило это приключение.
- Слава святой Абраке-Дабре! – воскликнул он, оказавшись на суше.
- Истинно слава!
- И всё-таки, друг, знаешь, чем я горд более всего? – сказал вдруг Мукитор.
- Чем же? Что сидишь на лошади? Или тем, что наполовину мокрый?
- Нет. И даже не боями. А тем, что мы обошлись без кровопролития, - ответил Мукитор и пришпорил коня.