Около девяти вечера Крутов вошёл к жене в комнату, полистал какой-то журнал и бросил на диван.
- Собирайся.
- Опять? - устало спросила она.
- Собирайся! - повторил он с нажимом.
- Мог бы предупредить заранее!
- Встанешь сама или помочь?
Она поднялась, пошла к гардеробу, стараясь держать спину ровной, а выражение лица независимым. Получалось плохо.
- Чулки, чёрное бельё - командовал тем временем Крутов. - Тёмно-красное платье, колье, серьги. Макияж... Как вы его там называете - смоки айз? Вот этот.
Крутова с презрением смотрела на мужа, ничего не отвечая, но при этом выполняла все приказы. Сам он ходил по комнате, глядя в айфон, подходил к окну, останавливался, задумывался ненадолго, потом снова начинал ходить и всё повторялось.
Он напоминал испорченный катерок, который то быстро плывёт по реке, то замирает - как будто рулевой с капитаном засыпают на какое-то время, катерок сносит течением, а потом капитан просыпается, кричит: "Полный вперёд!" и движение возобновляется в осмысленном режиме.
- Готова? - Крутов глянул на жену оценивающим взглядом. - Нормально. Ещё туфли-шпильки и помада. Красная, но не вызывающая. Волосы лучше поднять... Вот так, да. Хорошо.
Крутова вдруг улыбнулась. Странной, мягкой улыбкой, но он не обратил на это внимания. А зря.
Позвонил водителю. Молча спустились на лифте. Всё было как всегда. Только Крутова улыбалась.
Молча сели в машину. Молча ехали. До места добрались за полчаса. Вышли. Они были на небольшой городской площади с парой киосков, скамейками и невысокими домами по кругу.
Землю припорошил лёгкий снежок, но холодно не было. Туфли скользили - Крутов был в оксфордах на тонкой подошве, он чертыхнулся и взял жену под руку. Она снова улыбнулась, и снова он не обратил на это внимания.
- Сейчас подъедут от Валентина Евгеньевича. Без вопросов садишься в машину, едешь, куда везут, делаешь то, что обычно, и назад.
Он впервые за долгое время посмотрел на неё. Крутова улыбалась, причём не бессмысленной, отстранённой улыбкой, а как-то очень особенно. Так мать смотрит на заигравшегося малыша. Крутову стало не по себе.
- Что? - спросил он нарочито грубо.
Жена покачала головой.
- Да говори уже! - рявкнул он.
Жена продолжала молча улыбаться.
Крутов стал нервно озираться по сторонам - и вдруг увидел выходящего из-за угла человека в чёрной куртке с капюшоном, надвинутым на лицо. В руках у него была то ли дубинка, то ли обрез - он не мог различить. Крутов полез в карман за пистолетом, и вспомнил, что тот остался дома - на встречи с Валентином Евгеньевичем с оружием приезжать было запрещено.
Человек приближался. Жена улыбалась. Крутов запаниковал. Ничего такого в плане не было! Зачем он сказал водителю отъехать за угол? Почему до сих пор нет машины от Валентина Евгеньевича? Что это за тип? Почему он так спокоен?
- Кто это? Вы знакомы? - выдавил он, наконец.
Жена усмехнулась.
- Это подстава, да? Говори, стерва! - заорал Крутов. Потом развернулся и побежал в ту сторону, где его должен был ждать водитель.
Человек в капюшоне рванул за ним. Остановился. Подошёл к Крутовой. Выстрелил в грудь. Она продолжала стоять и улыбаться, как ни в чём не бывало. Человек приставил обрез к её голове. Щелчок - осечка. Ещё раз - снова осечка. Крутова спокойно забрала у него оружие, отшвырнула в сторону.
- Иди ко мне, - сказала она плотоядным шёпотом. На секунду человеку в капюшоне показалось, что её язык раза в три длиннее обычного и извивается, как змея.
Стрелок вспомнил все виденные фильмы про вампиров, упырей и зомби и обмочился. Потом глаза его закатились, он медленно сполз на землю.
Крутова отвернулась. Муж исчез и, скорее всего, не вернётся. Ну, а ей тем более не нужно возвращаться к нему.
На другой стороне площади дважды мигнули фары - приехала машина от Валентина Евгеньевича. Крутова достала из сумочки смартфон, включила и помахала. Машина тихо подкатила к ней.
За рулём сидел Ашот.
- Привет, Ашотик, - сказала Крутова.
- Привет, Оля, - сказал Ашот.
- Так ты и на него тоже работаешь?
- Я на всех работаю, лишь бы платили.
- Теряешь себя как личность.
- Заткнись и садись в машину!
- Дай-ка я тебя вначале поцелую.
- Опаздываем, Оля.
- Ничего. Я быстро.
Она просунула обе руки в салон, взяла его голову и резко крутнула вбок. Как в кино. Ашот тут же обмяк и замолчал.
- Смотри-ка, работает! - с удивлением сказала Крутова.
Открыла водительскую дверь, выволокла Ашота из-за руля, бросила на асфальт, села на его место и огляделась. На заднем сиденье лежала сумка (Крутова проверила - там было несколько пистолетов и много пачек долларов - опять как в кино).
Она ещё раз улыбнулась своей новой улыбкой и провела пальцем за ухом. Под кожей в этом месте засветилась синяя точка.
- Крштагн, - сказала Крутова. - Я одна. Господи, я наконец-то одна! Три года среди них!
- Ну, всё, всё. Осталось совсем немного, Вглжавдна! Высылаю за тобой борт, - крикнул Крштагн в ухе. - Только что вывели с орбиты запасной челнок. Пржтегн тебя подберёт.
- Что с Захарченко?
- Вчера вышел на связь, сказал, что собрал всю сумму. Летите к нему, берёте деньги, на следующей неделе пускаем их в дело. Там миллиарды! В регионах аборигены давно готовы, наши их опекают. С такими деньгами через месяц-два всё будет кончено.
Тут в ухе затрещало, засвистело, Вглжавдна-Крутова отключила связь и вышла из машины. Рядом с ней мягко приземлилась небольшая "тарелка". Открылся люк, Пржтегн вышел, начал спускаться по лесенке... В этот момент на площадь со всех сторон повалили десятки машин с мигалками. Завыли сирены, появились спецназовцы в камуфляже и шлемах. Голос, усиленный мегафоном, приказал встать на колени и поднять руки.
Через пять часов Крутова назвала фамилию Захарченко, ещё через час его арестовали, деньги погрузили в грузовик и увезли. Пржтегн прикинулся глухонемым, улыбался, пускал пузыри изо рта, талантливо изображал приступы эпилепсии, неделю спустя его отправили в "дурку".
Крутова до сих пор под следствием. Мужа её так и не нашли. Захарченко твердит, что деньги его, но откуда они и для чего, не признаётся. А Крштагн по-прежнему остаётся на орбите и ждёт своего часа.