Гравитация стала привычной лишь на новой ступени. После такого нервического и выматывающего восхождения они устроили долгий привал, а затем отправились вперёд по ухоженной пешеходной дороге, берущей начало прямо от обрыва, и аккуратно выложенной плитами жёлтого песчаника – по какой-то причуде обитателей ступени, словно сюда каждый день толпами лазали туристы или альпинисты с других миров. Дорога представляла собою, скорее, тенистую аллею, и над нею смыкались кроны самых привычных лиственных деревьев – берёз, дубов, лип и ясеней, что казалось прямо-таки благодатью после экстремального подъёма.
Улаф уже давно не узнавал ничего из того, о чём в бреду поведала ему Элис, свалившись с Бриллиантовой дороги. Где ущелье, делящее напополам государство корламонов, с его безумными декорациями? Где каменистая пустыня с пещерой, в которой кибер-ёж уколол Клоя Миртена? Где одинокий останец, в изголовье которого Клой похоронен? Миры ступеней перемешались и образовали новый рисунок, точно мозаика в калейдоскопе. Вокруг простирался мирный, ровный, пушистый лес, довольный собою – из какого мира он явился? Поистине, пути Дороги Богов неисповедимы!
Примерно к полудню, не встретив ни единой души, они вышли к реке. Именно такой реке, какую стоило бы назвать Рекой с большой буквы.
А на том берегу начинался величественный и причудливый город Корлеонг. Он начинался с белоснежной мраморной набережной и с причалов, и по мере удаления он возвышался всё торжественнее и торжественнее. За черепичными крышами вставали сверкающие купола, за куполами – многоступенчатые и многоярусные этажи, за ними острые шпили и башни взлетали к ясным ярко-синим просветам в небесах. На пристани колыхалась парочка изящных яхт, возле них копошились ремонтники. Вдоль набережной прогуливались парочки, любующиеся противоположным берегом, где сейчас находились путники. Берегом неровным – где-то более плоским, а где-то более крутым, местами покрытым густым труднопроходимым кустарником.
Широкая и сумрачная река, нехотя отражающая вместо неба взбитую в пенку рябь, текла величаво и царственно. И всем своим видом говорила: я сама по себе, я самоценна и ни в ком не нуждаюсь, и даже город не желаю отражать, и даже небо над городом – ну вот ни на столечко! Через реку шёл странный и непрактичный мост: очень низкая и узкая каменная или псевдокаменная гряда с хлипкими перильцами с одной только стороны, причём перильца временами пропадали, оставляя пешехода без поддержки. Часть воды проходила через подводные отверстия, часть – бурлила и перекатывалась через плоскую поверхность, и перейти реку, не погрузив в неё ног, было невозможно.
Улаф подумал, что мост либо благодаря неким магическим катаклизмам наполовину погрузился в воду, либо, напротив, уровень воды поднялся в берегах, затопив мост. Либо это какая-то новая магическая технология. И последняя версия – по нему не ходили, а перепархивали. И, тем не менее, переправа не представляла на первый взгляд никакой проблемы. Ну, подумаешь – замочишь ноги, велика важность, не сахарные ведь, а хоббайтули вообще не промокают. Тем более, почти на самой середине реки на мостике, поднимая фонтанчики радужных брызг, бесстрашно приплясывала девчушка в розовом платьице. «Понятное дело, привычная», - с завистью подумал Мукитор.
- Я иду первым! – заявил Мукитор.
- Не всё же тебе. Давай-ка я сначала проверю надёжность моста.
Улаф, улыбаясь девчушке, сделал первый шаг на мост, второй, третий, пощупал ногой камень и обернулся: - Надёжно. Только немного скользко. Вот абракада, они могли бы создать мост приличней – при их-то возможностях и средствах. Боги, однако, поскупились. Не мост, а речной порог.
- Не иначе, не жалуют гостей, - проворчал Мукитор.
- Для кого же тогда культурные ценности? И зачем жёлтая дорога? – возразил Улаф. Он выдохнул с облегчением и вернулся на берег: - Порядок, хоббайтули, как всегда, на высоте. Ты смело можешь идти первым, если тебе этого так хочется.
- Ты так полагаешь? – пробурчал побледневший Мукитор и сделал первый шаг.
- Мукитор, не тормози, это совсем не страшно. Ведь ты жаждал стать первопроходцем.
- Ты надо мной издеваешься.
- Напротив, даю возможность побороть себя.
- Мы, шпринглианцы, не слишком-то жалуем воду. Это сильнее нас и любой суггестии.
- Я знаю. Уверяю тебя, она смирная. Вот и девочка это подтверждает. Видишь, машет нам. Хочешь, поведу тебя за руку?
- Нет, нет, я сам, сам.
Мукитор потрогал переправу, шагнул на неё, покачался, снова шагнул, потом ускорил шаг, чтобы его не могли заподозрить в трусости. Улаф весело поспешил следом. Но не тут-то было. Едва они одолели треть пути, как вода вкруг моста встала на дыбы, вскипела бурунами и начала яростно переплёскиваться через камень, словно желая смахнуть незваных гостей. Мукитор тонко вскрикнул, и Улаф увидел, как волна подкосила его, он не удержался и рухнул в воду – по счастью, выше течения. Отчаянно барахтаясь в водовороте, Мукитор бился о каменную кладку и никак не мог ухватиться за что-то надёжное.
- Держись, Мукитор, я сейчас! – прокричал Улаф, балансируя и пытаясь добраться до товарища через буруны.
Девчушка, высоко подпрыгивая, подбежала к Мукитору, барахтающемуся в воде и пытающемуся удержаться за скользкий камень, и бросила ему нечто вроде тонкой верёвочки. Мукитор не умел плавать – досадное упущение для спецагента и единственный недостаток любого шпринглианца. Верёвочка показалась ему верхом издевательства. Он сморщился – и ушёл под воду.
- Мукитор, держись! – завопил Улаф и нырнул за ним. Нашёл, ухватил за плечи и выплыл вместе с ним на поверхность. И вовремя. Потому что девочка вытащила из кармашка какой-то флакончик, отвинтила пробку и вылила содержимое в реку.
Поверхность воды моментально начала затвердевать, обращаясь в лёд – если бы Улаф с Мукитором под мышкой не вынырнул, лёд сомкнулся бы над их головами. А верёвочка, которую девочка протянула Мукитору, превратилась в крепкий пластиковый багор.
- Надо было хвататься, - наставительно сказала девочка несчастному Мукитору. – Я же хотела тебя спасти. А теперь давайте руку, я доведу вас до конца, трусишки.
Улаф не стал рисковать, произнёс слова благодарности и взял девочку за руку. Они пошли, а река вновь ожила, заплескалась, потекла своим путём, как ни в чём не бывало. Только на берегу Мукитор пришёл в себя от шока и искренне поблагодарил девочку.
- Приглашение на вернисаж хранят не в багаже, а держат в руке и показывают, чтобы маяк его считал, - она учительским жестом указала рукой на то, что они приняли за верстовой столб с нахлобучкой на макушке. – Тогда мостик поднимается. В следующий раз не забудьте!
- Ни за что не забудем, - страстно уверил Мукитор.
Город Корлеонг раскинулся перед ними во всей красе. Прямо от реки веером начинались прямые широкие улицы, уводящие вглубь города. Едва путники ступили на первую ступеньку роскошной лестницы, как их встретили дружные возгласы приветствия и аплодисменты – симпатичные девушки приветливо махали им и посылали воздушные поцелуи. Мокрый Мукитор приободрился.
- Ну и что же, что мокрые? – бормотал он себе под нос. – Ну и ничего ужасного. Всё так и было задумано. Подумаешь, искупаться захотелось, - и он воздел руки вверх, точно киногерой, улыбаясь девчушкам самой обаятельной своей сорокапятизубой улыбкой.
Оставляя мокрые следы, Мукитор и Улаф зачарованно брели по широкой улице, выложенной отёсанным гранитом. Пешеходы попадались редко, миниатюрные авто стремительно шныряли взад-вперёд, не оставляя за собой ни выхлопов, ни рёва двигателей. Ничто не мешало «туристам», прибывшим «на вернисаж», любоваться городом, даже влажная одежда, которая быстро высыхала благодаря спец-пропитке.
Невероятные огромные храмы, то выплавленные из разноцветного стекла, то выточенные из цельного мраморного обелиска, то покрытые сверху донизу мозаиками и плитами с резьбой по полудрагоценному камню. Ажурные деревянные храмы, возносящиеся к небесам. Сплавленные в единый комплекс причудливые жилища из незнакомого материала: жилища лепились друг к другу вкривь и вкось, соприкасаясь иногда лишь уголками и чудом держась в воздухе – был ли это авангардный проект или замысел зодчего незнакомого мира? И жил ли там кто-нибудь? И всё это безумие перемежалось скверами и садами, разбитыми по всем плоскостям, то на горизонтали и полными фонтанов и скульптур, то парящими в воздухе по диагонали или вертикально. Как ни странно, воздуха и неба в этом устремлённом ввысь городе хватало с избытком – сказывался размах и широта натуры градостроителей.
Они шли мимо разнообразнейших архитектурных шедевров, притихшие и присмиревшие, дивясь размаху городского строительства. Но неотвратимо и поистине магически любой взгляд притягивало то, что возвышалось в конце многокилометровой улицы, и что невозможно было миновать: величественное белоснежное здание, не менее чем в сорок этажей, в классическом стиле, с мощной колоннадой. Оно высилось надо всем, но не давило и не угнетало, а радовало глаз. Оно напомнило Улафу его собственный дворец. И сразу сердце кольнула тревога. Каково там сейчас? Всё ли в порядке? Как справляются Кара и Норлин? Выявили ли они злоумышленника? Надёжно ли он изолирован в ожидании прибытия Короля для законного суда и последующего наказания?
И он решил непременно заглянуть во дворец. На фронтоне и над массивной дверью с золотыми инкрустациями не было надписей – лишь светящиеся символические значки, указывающие на то, что перед ними и хранилище предметов искусства, и сокровищница знаний, и учебное заведение.
Двери торжественно раздвинулись перед ними, и они оказались в вестибюле. Грянула негромкая, возвышенная музыка. Строгая центральная лестница красного мрамора вела куда-то в необозримую даль. В широких боковых проходах вдалеке, между колонн, под прозрачным куполом сновали фигуры в одинаковой одежде и головных уборах - не то служители, не то студенты, не то посетители, не то кибер-уборщики.
Улаф приблизился к экрану и прочитал вслух светящиеся объявления: - Минусовые уровни: Информаторий на Кристаллах и Информатека на естественных носителях, константа. Вход по спец-допуску. Нулевой этаж: - Международный Университет культуры, левое крыло, Библио-фонд – правое крыло, константа. Первый этаж, левое крыло: сменный вернисаж новейшего времени. Первый этаж, правое крыло: Сменный вернисаж из архивов выставочного фонда. Второй этаж, левое крыло: древнейшие времена, геология и палеонтология, археологические раскопки. Наивное искусство. Второй этаж, правое крыло: всемирная живопись нового времени. Постоянные экспозиции. Третий этаж: скульптура, живопись, предметы быта и роскоши, ювелирное искусство Созвездия Миров Ку. Экспозиция года. Четвёртый этаж: Этнолайф, закрыто на реставрацию. Пятый этаж, левое крыло: Филармония и Музей Театра. Пятый этаж, правое крыло: Музей Музыки Горизонтали, сменная экспозиция… И так далее. Уфф! Мукитор, здесь же можно заблудиться.
Они услышали торопливые лёгкие шаги и обернулись. К ним приближался крупный, широкоплечий, величественный, под стать монументальному зданию, человек. Он чем-то напоминал гибрид сказочного звездочёта и рыцаря: в лаковых сапожках, синем плаще, расшитом пиктограммами, и в колпаке с золотой звездой на маковке, а сбоку плащ явно оттопыривало некое холодное оружие в ножнах, впоследствии оказавшееся электронной активизирующей указкой.
- Добро пожаловать во Всемирный Музей искусств. Монси Гуалато, Смотритель, к вашим услугам, - представился человек в плаще и забросал их вопросами: – Я могу вам быть чем-то полезен? Провести экскурсию? Рассказать о городе? Истории музея? Провести в театр? Или вы разыскиваете конкретного художника? Ныне здравствующего или жившего в прежние времена? Желаете послушать лекцию одного из мэтров?
Услышать старую, новую музыку? Или вкусить национальной пищи? Надолго ли вы к нам? Может быть, вы здесь случайно? В любом случае, милости прошу в наш уникальный музей – желания и предпочтения определятся сами, – он повёл рукой, и величественная мраморная лестница пришла в движение, «потекла», словно жидкая. Монси Гуалато жестом пригласил посетителей на этот эскалатор.
- Э… мы, собственно, ненадолго. Транзитом, так сказать, - смутился Улаф.
- В таком случае, осмелюсь предложить укороченную экскурсию в обзорном Зале. Заходите на эскалатор, не смущайтесь.
- Простите, монси, но у нас, к сожалению, нет времени любоваться вашим чудесным музеем.
- Но вы уже здесь, и кто знает, когда ещё доведётся вам сюда попасть, не так ли?
- Монси Гуалато, но откуда здесь взялся этот фантастический город?
- Когда-то его жители защищали Дорогу Богов от нашествий. Потом, много веков назад, по их повелению мы отделились от касты воинов и осели здесь, под защитой Великой Реки Корламонов.
- Вы – родственники корламонов? Не может быть.
- Корламоны и ныне – воины. А мы – хранители культуры. Мы изолировались, чтобы сохранить культуру и искусство ступеней, вернее, тех миров, что они объединяют. Идёмте, я покажу вам хотя бы новые экспозиции.
- И что, Боги посещают ваши Музеи и Храмы? – вмешался скептик-Мукитор.
Монси Гуалато искоса глянул на Мукитора, в его словах была и величайшая грусть, и величайшая гордость: - Богам свойственно непостоянство. Кроме того, им некуда спешить. Последняя их экскурсия состоялась триста лет назад, сейчас у них в моде настольные коллекции... Думаю, что они повелели корламонам стать Хранителями не только из собственной прихоти, но и ради культуры Всемирья.
"Только какой в них смысл, если сюда никто не может попасть?" - невесело подумал Мукитор.
Искушение оказалось слишком велико, и Улаф с Мукитором позволили монси Гуалато доставить себя в левое крыло первого этажа. Здесь можно было бы блуждать сутками, наслаждаясь величайшими произведениями искусства различных рас.
Монси вёл гостей по просторной нескончаемой анфиладе залов, давая краткие пояснения и не вдаваясь в подробности, и Улаф был ему за это благодарен: чтобы обойти весь музей и услышать все характеристики и истории, не хватило бы жизни.
Стены галереи почти сплошь покрывали живописные полотна, гобелены и ковры, фрески и мозаичные панно, скульптурные композиции, пульсирующие или постоянно видоизменяющиеся голографии, видео-поэмы, художественные фотоколлажи и ещё множество всевозможных комбинированных видов изобразительных искусств – как понятных, так и не очень.
Некоторые из них бормотали на невнятных языках, некоторые издавали чарующее пение или невыносимые звуковые импульсы, испускали разнообразнейшие запахи, транслировали вкруг себя фантомы, поражали изысканной простотой, гениальным мастерством, или же представляли собой нечто неясное, малосимпатичное или бесформенное на взгляд посетителей с «горизонтали». В каждом зале стояли специальные кабинки с гипнофильмами, можно было зайти туда, выбрать любую тему и погрузиться в новый мир полностью, испытать его на себе не только визуально, но и объять физически, всеми органами чувств. Иначе говоря, побывать в шкуре аборигена. Монси Гуалато пояснил, что гипнофильмы популярны среди студентов, научных работников, а также экстремалов, которые выбирают самые отчаянные и опасные сюжеты.
Улаф с облегчением улыбался, встречая на картинах знакомые пейзажи или милые сердцу человеческие лица, другие залы старался проскочить быстрее, пока вдруг Мукитор не прервал очарование незапланированной экскурсии. Он схватил Улафа за руку, указывая на древний гобелен: - Смотри, Фафр, спруты!
Монси Гуалато обернулся с улыбкой: - Вас интересуют спруты? Теме «Спруты» у нас посвящён большой зал. Их изображали художники почти всех времён и народов. Спрута, или осьминога, считают – не без основания – символом центра вселенной и начала творения, это яркий символ трансформации. Он отождествляется с глубинами подсознания…
Но тут Мукитор, недолго думая, схватил изумлённого Смотрителя за грудки и, подпрыгивая, приставил к его лбу свой Антимаг: - Признавайся, кому ты служишь, глюк глючного глюка? И не вздумай врать – я вышибу из тебя всю магию!
- Мукитор, осторожнее, - Улаф попытался оторвать Мукитора, но тщетно.
- Ты что, Фафр, забыл, предупреждение Набарр, что спрут – знак Эггеля?
- Ах, вот о чём вы тревожитесь, - Смотритель улыбнулся облегчённо и одним движением плеча стряхнул тщедушного агента. – Уверяю вас, мы не имеем к этому самозванцу никакого отношения. Как известно, глубины моря Вёрв населяют разумные глубоководные спруты Кракакуры, и они являются большими ценителями коралловых изделий. В нашем музее вы найдёте поразительного мастерства коралловый город, вырезанный их виртуозными щупальцами. Правда, некоторые критики иронизируют, что на городе лежит печать подражания неповторимому архитектору горизонтали Антонио Гауди. Но мы-то знаем, что воздух перенасыщен гениальными творческими идеями, они буквально носятся в воздухе, и отдельным выдающимся, креативно мыслящим личностям, под силу их уловить.
- Простите, монси Гуалато, - сконфуженно произнёс Мукитор. – Но моя миссия на Фа призывает меня быть осторожным и бдительным. Скажите мне, вы признаёте Эггеля самозванцем и выскочкой. Почему же Скала Фа его терпит? Почему допустила так высоко?
- Он слишком хорошо и искусно вписался в автохтонные структуры. Скала Фа включила его в список естественных, самородных образований. А знаете ли вы, что развитие Всемирья шло не только по горизонтали, но и по вертикали? Скала Фа тому подтверждение. Бытует мнение, что Миры и расы Скалы образовались благодаря шагающим Богам-сеятелям. Вторая легенда – что Миры рождались там, где проходили Боги. На самом деле, цивилизации возникали естественным путём по всем измерениям. А потом Боги вырастили Скалу, гнездящуюся корнями в горизонтали и выходящую вершиной в Большой Космос. Со всеми вытекающими отсюда последствиями: пространственными и временными разломами, геомагнитными аномалиями и блуждающими флуктуациями, проникающей магией и импульсами для новых образований. Более того, они призвали расу корламонов для охраны основной трассы, устроили тюрьмы для негативов – так называемые чистилище и ад. А также оставили по небрежности многочисленные дыры для всевозможных прохиндеев вроде Эггеля. Некоторые крупнейшие магические личности горизонтали воспользовались открывшимися лазейками, чтобы здесь поселиться – пространства позволяют, несмотря на наличие собственных колдунов и магов…
Монси Гуалато продолжал рассказывать об истории Скалы, а галерее не было конца и края – похоже, Музей раскинулся на половину ступени, не меньше!
- Уважаемый монси, экскурсия потрясающе интересная и чрезвычайно познавательная, любой учёный человек снизу продал бы Сатталу душу за такую возможность, но, увы, нас поджимает время. Не будете ли вы так любезны, не соблаговолите ли указать путь из города по направлению к Скале?
- К Скале? Но что вы там забыли? – искренне удивился Гуалато. – Жилая зона заканчивается на этой ступени. Не собираетесь же вы с риском для жизни совершать восхождение в нежилой район?
- Э… именно это мы и собираемся совершить.
- Это самоубийство! – воскликнул Гуалато. – К тому же, границы ступени патрулируются как профессиональными отрядами, так и дикими.
- Тогда, наверное, мы попросим у вас пропуск.
- Пропуск для самоубийц? Для безумцев?
- Для тех, кто отправился в безумный путь ради спасения любимого человека, – твёрдо ответил Улаф.
Гуалато задумался, скорбно сведя густые брови: - Я, конечно, могу дать вам пропуск. Но это всё, что я могу сделать для вас. Мне очень жаль. А ведь вы могли бы остановиться тут и стать работниками музея или учащимися Университета. Мало того, вы могли бы оставить в нашей Информатеке собственные бесценные знания о своих мирах, воспоминания и раздумья о жизни на Главной Горизонтали. – Он вздохнул с сожалением. - Что ж, дайте мне ваши правые ладони.
Монси Гуалато переключил указку и приложил широким концом к каждой ладони – на них отпечатался голографический иероглиф – арка со значком S по центру.
- Увы, к большому сожалению, не смогу дать вам транспорта: не положено – посему он заблокирован, и заблокирован не нами. Могу лишь дать совет. Имейте в виду, - сказал Гуалато, – рекомендую не прельщаться кратчайшим путём, а идти в обход: сделать крюк и подойти к Скале справа, там, где выступ с можжевеловой рощей. Безопаснее.
Мукитор и Улаф позволили снять с себя голографические копии и ментальные слепки – для этнологической и антропологической коллекции, получили в благодарность супер-питательный комплект, а затем их ускоренным образом вывезли из Музея на пассажирском эскалаторе. На «задворках», в пышном парке, усадили на экомобиль и выехали в сельскую местность. Они мчались по чистой и ровной дороге среди многочисленных ферм, буйно цветущих садов, теплиц, обильных полей и ухоженных огородов. Гостей доставили к массивным воротам в пограничной крепостной стене, окружающей город-музей и его окрестности. И там они распрощались с гостеприимными жителями.
Ворота раздвинулись, запуская их в некое подобие шлюзовой камеры, и выпустили затем в широкое чистое поле, являющее разительный контраст с изобильными фермерскими хозяйствами. Далее им предстояло идти пешком. По мере приближения к предгорьям дорога скудела, и вскоре превратилась в ухабистую, каменистую, пыльную и мало проезженную. А затем и вообще обернулась тропой, потихоньку забирающей всё выше и выше, уходящей вглубь предгорий. Скала Фа не просматривалась, а лишь угадывалась в густой облачной пене.
Но такой путь стал уже привычным для наших друзей, они не обращали внимания на окружающую скудость, и им не было скучно. Они шли, увлечённо беседуя о Корлеонге, вспоминая отдельные впечатляющие экспонаты – из тех, которые успели рассмотреть подробнее, и мечтая вернуться сюда однажды. А пока и этих впечатлений хватит им очень, очень надолго.
И даже когда наступили сумерки, а потом обрушилась чёрная и одновременно яркая от крупных звёзд корлеонгская ночь, они всё продолжали и продолжали идти, с воодушевлением обсуждая всё увиденное и пережитое. «Вот бы показать Корлеонг Элеа» - мечтательно думал Улаф. – «Даже если это невозможно, я непременно покажу ей записи на кристалле и расскажу ей всё, что запомнил сам. Всё-всё!»