Анатолий, к тому времени начал постепенно портиться, как сотрудник. То ли он набрался храбрости от Вадика, то ли заложенный в нём природой потенциал саморазрушения, наконец, очередной раз наполнил его по самое горлышко? Сложно было определить Саше. Но, ясно было одно – Толика было уже не остановить.
С человеком происходило что-то страшное. Он менялся на глазах. И, в отличие от Тихова, он не высказывал прямо своего недовольства Саше, а просто спорил с ним по мелочи, сопротивляясь каждому новому начинанию в работе.
Саша, постепенно, но, всё чаще и чаще вставал перед выбором – завязывать с халтурой, или наоборот, покончить с основной работой, куда он, судя по получаемым на руки суммам, приходил за пособием, нежели чем за зарплатой. Но, он понимал, что как дисидент не спосбен жить без мыслей о эмипграции; убежав, наконец, за границу так и не сможет без основной работы. Ведь отказавшись от неё окончательно потеряет свою значимость, словно эмигрант, оказавшийся без своих корней далеко за пределами Родины. И умрёт от тоски, не имея возможности заниматься большим делом, разменяв его на мелкие, но приносящие больше денег задачи.
Толик начал пропадать.
Сначала он просто задерживался и приходил на работу к обеду. Потом мог придти и вовсе к пяти часам. Затем просто не приходил в какой-то из дней недели.
Саша не мог критиковать его, так-как видел в поведении Анатолия своё зеркальное отражение. Надо было начинать с себя. Но человек шёл в разнос. Он не просто обижался на какие-то мелочи, болезненно реагируя на фамильярность со стороны Саши, который иногда называл его по-детски фамильярно - Толиком, в отместку на его растущую не по дням, а по часам строптивость, а ещё и увлёкся карикатурой. Не просто весёлыми картинками, подчёркивающими недостатки. Нет, он выбрал себе туалет, расположенный неподалёку от двери их комнаты, как выстовочный зал для своих едких, выверенных до миллиметра, работ. Он хотел, чтобы институт видел, насколько он талантлив во всём, и даже в этом деле. Они появлялись там регулярно, каждый день. И все проектировщики мужского пола могли теперь видеть на выложенных кафелем стенах сочные в своей выразительности, портреты Саши, а иногда и Вадика, котроый так же теперь подпадал под замес не на шутку разбушевавшегося Анатолия.
Вообще этот человек отличался довольно редкими качествами, в отличие от всех, знакомых Саше ранее архитекторов. Анатолий никогда не гонялся за деньгами. Можно было даже подумать, что они его и вовсе не интересуют. Его, скорее привлекали другие, более нужные его творчесскому организму проблемы современного общества. Такие, как абсурдность ситуаций. Доведение до исступления. Доминирование навязываемой им окружающим справедливости.
- Анатолий, вот я смотрю на тебя и не понимаю! Ты же самый взрослый из всех здесь присутствующих! Неужели тебе приносит удовольствие такое поведение!? Ведь оно не доведёт до добра! Скоро вы тут поубиваете друг друга! – не выдержала Марина однажды, когда Анатолий особо яро вырисовывал что-то на клочке бумаги у себя на столе, перед компьютером, злобно хихикая, словно мстительный ребёнок.
- А это не я первый начал! – не отрывая от очень важного для него дела головы, ответил он Марине.
- Так и найди в себе мужество не продолжать! Ведь тебе никто и не отвечает!
- А пусть знают, что я тоже умею рисовать! Хе! – явно радуясь удачно найденной пропорции, ответил он, слегка повернув лицо в её сторону.
- Взрослый мужик! Уже внуки могли бы быть! – уставившись в монитор, где она выбирала ракурс для построения вида на объект, сказала занятая делом Марина.
- Ничегооо! И они не детиии! – с интонацией явно от другой фразы, типа: «Врёшь! Не возьмёшь!» произнёс Толик.
Процесс был уже необратим. Требовалось срочно избавляться от неисправного звена. Саша, к тому времени всё больше внимания уделял своей основной работе, постепенно закругляясь с халтурами, и поэтому контакт с Надеждиным у него постепенно налаживался.
- Понятно Саш всё мне с тобой! И, что же ты мне предлагаешь делать!? – спросил Надеждин Сашу, когда тот всё же решил пожаловаться на своего «сломавшегося» сотрудника.
- А ведь я предупреждал всех вас! Он больной, у него на лице это написано было с самого начала! Этот Толик с приветом! Как из фильма –встрял в разговор Родштейн.
- Ну, во-первых, ты не предупреждал, а просто ляпнул, что-то и всё. А во-вторых мы тебя и не привлекаем к решению проблемы.
- Ладно Алексей Анатольевич, я сам попробую с ним поговолрить, - предложил Саша.
- Теперь-то уж, что, раз пришёл!? Веди сюда, я сам с ним поговорю, - втянулся Надеждин, подзадоренный Родштейном.
- Хорошо. Сейчас приведу, - уже и не радуясь затеянному им делу, сказал Саша.
Он шёл за Анатолием, одновременно жалея его и понимая, что и сам виноват в том, что произошло в его бригаде. Ведь только благодаря его безответственному поведению, и произошёл сбой в индивидуальной программе вверенного ему сотрудника. И тот факт, с приветом ли Толик, или нет, нисколько уже не влиял на степень невиновности в данном вопросе Сашы.
- Анатолий, с тобой хочет Надеждин поговорить, - с порога обьявил Саша.
Толя инстинктивно попытался прикрыть ладонью ту поделку из бумаги, которую он мастерил у себя на столе. Но, поняв, что Саша и не собирается акцентировать своё внимание на данном предмете, словно бы и не замечая его вовсе, убрал руку в сторону, откинулся на спинку своего стула, медленно снял с со своей головы наушники, и сказал:
- Воспитывать будет?
- Нет Анатолий, - спокойно произнёс, словно палачь приговор на эшафоте, Саша.
- А, что тогда? – насторожился Толик.
- А ты вот сходи и расскажешь потом всем нам, - всё же, не беря на себя ответственность, подобно врачу со смертельной вакциной в камере с приговорённым к высшей мере наказания заключённым, произнёс Саша.
Анатолий, медленно, словно бы уяснив всё и сразу, но пытаясь оттянуть момент озвучания приговора на максимально длительный срок, понимая, что пока он его не услышал, его не существует – проследовал к двери, зацепив наушники ногой. Они с грохотом, словно разбившиеся планы на будущее, упали на пол. Толя на миг останорвился, чтобы поднять их. Но, тут же передумал и так же печально продолжил свой путь в сторону двери.
- Что увольнять будет? – спросила Марина Сашу, когда Толя плотно закрыл за собой дверь, словно бы не собираясь больше сюда возвращаться.
- Не знаю. Думаю, да.
Толя вернулся от Надеждина злой, но не буйный. Он сел молча за своё рабочее место, и никто в тот день не услышал от него ни слова. Да и дело шло уже к вечеру.
На сдедующий день Анатолий вошёл в комнату поздно. Правда его видели на этажах института, он перемещался по ним от одной мастерской к другой. Наверное, искал место, куда мог бы перевестись, не увольняясь окончательно. И только, ближе к обеду он воссел, полулёжа на своё рабочее место, надев наушники.
В коридоре Сашу поймала руководитель четвёртой мастерской Мандаровская и прижав его своим немалым бюстом к стене, сказала.
- Саша, а что же это вы от такого хорошего мальчика отказываетесь? Неужели не поладили с ним!?
- Ну, как вам сказать? Не нравится мне, что он карикатуры в туалетах вешает.
- И только-то?
- Мне и этого достаточно! - ответил он, понимая, что если он начнёт рассказывать всё, то сделает Толе ещё хуже.
- А я вот к себе хочу взять его. Такой хороший мальчик! Только вот скажи мне, как он тебе, как сотрудник? – заглядывая прямо в Сашины глаза, спросила она.
- Два года без ТэО! – хитро улыбаясь, отвектил Саша.
- Какого ТэО? – не поняла его юмора Мандаровская.
- Ну, без техничесского осмотра, я имел в виду.
- А! Ты, как автомобилист! Но, а я, как руководитель мастерской, значит могу тебя понимать так, что на два года взять можно? – обрадовалась Мандаровская. Ведь у неё в мастерской были такие маленькие зарплаты, что она не могла найти никакого толкового кандидата к себе в штат, пользуясь лишь услугами скоротечных практикантов, готовых работать ради учтённой практики бесплатно.
- Но не более.
Так Саша пробрёл первый опыт расставания со своими подчинёнными.
* * *
- Саша, у меня на этой неделе, в пятницу, состоится мероприятие в офисе. Приходи, будут все, кого ты знаешь! - сказал Артём.
- А, что за мероприятие такое?
- Ну, понимаешь, у меня день рождение был. Тридцать лет, как-никак. Вот я и решил его отметить. Потом люди устали. В таком темпе все работают, отдохнуть некогда и негде. Надо побаловать их, - обьяснил он.
- Извини Артём, я не знал.
- Не извиняйся. Откуда ты мог знать? Приходи и всё. Только у меня дрес код будет, - заинтриговал он Сашу.
- В каком смысле?
- В таком. В прямом, - загадочно произнёс Артём.
- Хорошо. Приду, - пообещал Саша, так и не понимая до конца, что же это такое за слово – дрескод. Надо будет на работе спросить у кого-нибудь. Может, кто и знает. Раз Сергей не колется, подумал Саша.
Приехав на работу, Саша, поднявшись стремглав по лестнице, вошёл в свою комнату, и с порога спросил:
- Надеждин не искал меня?
- Нормальные люди, здороваются снчала, - ответил приветствием на вопрос Вадик.
- А, да. Привет всем тем, кто поздно пришёл.
- А ты, что уже был здесь с утра? – спросила Марина.
- Конечно Марин. Я же к семи приезжаю. Забыла что ли?
- Как можно так рано на работу приходить? Я бы ни за что не смогла бы, - сладко потянувшись на стуле, сказала Валентина, которая вставала гораздо позже Саши, и ездила на метро, возвращаясь домой вместе с ним на машине.
- Ладно, Валь, ты же знаешь, что я не могу без машины.
- Ну, как съездил? - спросиля Марина.
- Так, помаленьку. Пентхаусы пошли перепланироваться. Людей не устраивает то, что мы им напроектировали. Всё крутизну ищут себе, нестандартность. Хотя, кто его знает? Может это и выгодно, сначала купить две квартиры, на двух разных этажах, а затем объединить в одну?
- Что, и такие есть? – спросил Тихов.
- Да, есть. Кстати, кто будет делать перепланировку?
- Сейчас Маринина очередь, - сказала Валя, которая всегда всё знала.
- О Марин! Тебе повезло! – сказал Саша и подсел к ней.
- Ну, что там за пентхаус такой, давай выкладывай?
- Да, тут не только он, - загадочно произнёс Саша.
- А, что ещё у тебя там случилось? – спросила она.
- У Артёма день рождения.
- И, что же тут страшного? Подумаешь?! К нам-то это разве имеет, какое-то отношение? – поитересовалась Марина.
- Конечно, имеет! Еще какое! Я, например, теперь и не знаю, что делать вообще!
- Почему? Ты меня удивляешь Саша.
- Дело в том, что он меня пригласил. И там нужно определённый дрескод соблюсти. А, что это такое я и не знаю совсем.
- Так уж и не знаешь!? – удивилась Марина.
- Нет, ну, знаю, конечно! Но, не до конца, что ли, а так, наполовину.
- Так не бывает. Либо знаешь, либо нет.
- Я думаю, что мне надо просто придти к нему в костюме и с галстуком. Пусть получит своё! Его же никто за язык не тянул, когда он придумывал это ограничение, в виде дрескода?
- Слушай Саш, а ты позвони ему и узнай, на какую тему у него, этот дрескод, - предложила Валя, которая сидела справа от Марины, и невольно слышала их беседу, которую они, вели таким образом, чтобы вовлечь в неё и остальных, уставших от рутинной работы, присутствующих в комнате, архитекторов.
- Думешь надо?
- Надо. Еще, как надо. А то придёшь к нему, как профессор, а там такие все в шортах бегают, как дети! - хихикнула Марина.
- Хорошо. Сейчас позвою.
- Привет Артём. Я тут, короче, вот чего звоню…. Скажи мне, а какая тема дрескода-то? А то я забыл спросить, - сказал Саша, в телефон.
Все в комнате отвлеклись от работы, и наблюдали за тем, как Саша разговаривает по телефону.
- Любая!? … Как это?
Марина демонстративно проглотила слюну.
- То есть я могу приходить в чём угодно?!
Валентина потёрла рука об руку.
Вадик, демонстративно вздохнул.
- Нет? А как тогда? ... Просто соблюсти определённую, обязательно шуточную, тему? – продолжал Саша.
Поговорив, таким образом, ещё минуты две, Саша устал, понимая, что чем больше он уточняет, тем меньше ему становится ясно, что делать. И, чтобы уж совсем не выглядеть идиотом, сказал:
- Ладно, Артём, я всё понял.
- Знаешь Саш, я придумала. Тебе надо надеть шкуру, и купить в детском мире надувную дубину. Я знаю, там продают такие! - сказала Марина, когда он закончил телефонный разговор.
- Ты, што сдурела!? Как же я поеду-то в таком виде!?
- На машине, на своей поедешь, - успокоил Вадик.
- Не, я так не могу. Я стесняюсь.
- За то, как дёшево всё будет стоить. Шкуру у Вали возьмешь какую-нибудь. Ну, например, дублёнку её старую наизнанку вывернешь, на голое тело если надеть, то вообще неотразимо будет. А дубина рублей сто в детском мире, не больше, - разъяснила Марина.
Артём был настоящим центром своего коллектива, таким же, как и Саша. Просто сферы их интересов пересеклись на этих строящихся башнях, которые сблизили их, и научили многому. Они, словно поделились, каждый своим опытом друг с другом. Артём, как организатор, а Саша, как архитектор.
Как только Саша положил трубку, его телефон снова зазвонил.
- Алё, я слушаю
- Ваша машина пришла, - послышался голос менеджера автомагазина, в телефоне.
- Из Франции? – зачем-то уточнил Саша, словно бы хотел подчеркнуть этим, что не просто слишком деловой, в отличие от своего окружения, но и ещё больше всех зарабатывает. Не успев отъездить на первой своей иномарке год, Саша уже задумался о том, что может позволить себе дороже и ждал этого звонка из автомагазина.
Вадик, значительно подняв палец, изобразил деланное уважение у себя на лице. Лёгкое выражение, так называемой звёздной болезни всё же находило выходы у Саши, как бы он ни старался скрывать это заболевание в себе.
Дела у него шли очень хорошо. Деньги были. Востребованность в нём, как в очень нужном человеке ощущалась постоянно, причём не на работе, где для него тогда, скорее была рутина, чем полноценная жизнь.
И вдруг эта неприятная история с белой голубкой, которая очень сильно потрясла его, заставив крепко задуматься. Он не хотел верить ни в какие знаки. Но, что-то навязчиво говорило внутри него о том, что это какое-то предзнаменование в его жизни.
Как много произошло за то время, что прожил Саша. Родившись в шестьдесят восьмом году, в детстве пытался прикидывать, сколько лет ему будет в 2001, или в 2010, доживёт ли до 2068. Получалось легко. Гораздо сложнее было представить тогда, чего именно он добьётся в жизни к тому времени. Он, не столько прикидывал тогда свой возвраст в представлявшихся ему годах нового века, сколько моделировал будущее, не в состоянии знать его тогда. Ему казалось, что в тот момент, когда наступит третье тысячелетие, ему будет уже много, много лет, несмотря на то, что арифметика говорила всего о тридцати двух. Ему казалось, что это очень много. Он планировал свою жизнь. Думал, что к тому времени у него уже будет семья, дети, положение в обществе.
Ему было интересно путешествовать в будущее таким немыслимым образом, искусственно прибавляя себе в уме года. И теперь, когда третье тысячелетие наступало, он входил в него так естественно, словно делал ещё один, очередной шаг в своей «прогулке» по жизни.
Ничего сверхестественного не происходило вокруг него. Годы, оставленные позади, хотя и были полны ошибок, не тяготили. Тогда как ранее ему казалось, что-то должно свершиться, именно на границе не просто двух веков, но и тысячелетий. Напротив, было ощущение, что у него всё впереди. Интересная работа, новая семья, положение в обществе.
Кончался век, и начинался новый, другой.
Он был неведом и непонятен ему. Но, Саша верил в то, что именно сейчас и получит всю ту долгожданную свободу, о которой мечтал в детстве. Сейчас уверенность в справедливости его желаний была настолько велика, что он не мог и на мгновение впустить в свою голову мысль о чём-то плохом, неприятном, что привело бы к потере веры в будущее, ведь он уже был в нём. Ему казалось, что ничто не сможет сбить его с толку в начинающейся новой жизни, предоставившей ещё один шанс, начать всё сначала.
Лихие девяностые, с их отчаянными и большими деньгами сменились спокойными, наводящими порядок двухтысячными, как бы говорящими ему: - «На, возьми всё то, что мы для тебя приготовили, включая и деньги! Ведь это твой век, твоя жизнь! И ты можешь смело их взять, потому, что архитектор, а не бизнесмен! Ты работаешь своей головой и руками, в отличие от тех, кто грабил, убивал, и расширял тем самым свой бизнес! Теперь настало твоё время.
И он верил всем этим «словам».
Саша женился на Валентине.
Шумного мероприятия не было. Просто они зашли в загс для того, чтобы оставить свои подписи в документе, а затем уехали в свадебное путешествие
Первое время они снимали квартиру, но потом, когда стало известно, что у них будет ребенок, переехали к её родителям. Нужна была срочно своя жилплощадь. Он мог и дальше продолжать снимать жилье, но Валины мама и папа настояли на том, чтобы первое время они жили у них в трёхкомнатной квартире. Саша надеялся на удачу, в своём начинании. Он весь горел своей идеей, она распирала его изнутри, обнадеживая, и в то же время не давала покоя. Ему постоянно казалось, что может произойти всё, что угодно, и он упустит свой шанс. Но, что могло произойти? Что? Если всё уже было оговорено и согласовано. Оставалось только ждать пока строители не выложат из кирпича последний этаж, а затем и сам чердак, в котором он собирался поселиться.
Сам факт того, что у него появилась семья, уже говорил о многом. И в первую очередь о том, что теперь он уж точно заживёт полноценной жизнью, как настоящий мужчина. Всё с нуля, это не каждому дано! Ещё бы, ведь можно всё сделать теперь, основываясь на ошибках прошлого, гораздо лучше, правильнее, и красивее. Да-да, именно красивее! Он ещё пытался словно бы доказать окружающим, что он логичнее остальных, тем самым, непроизвольно ставя себя выше.
Но, что делать, в нём говорила молодость, и в купе с ещё более молодой, чем он женой, его жизнь зиждилась на обоюдном стремлении быть не такими, как всё окружение. Им было интересно, весело. Они, как бы бросали тем самым вызов всему окружающему их обществу, с его давно отжившими свой век устоями.
Он узнавал мир, словно бы в первый раз, совершенно не беря в счёт те, как он считал, ошибочные знания, которые сейчас ему хотелось забыть навсегда, словно они не принадлежали ему, и являлись чьим-то чужим, не верным опытом.