- Вань, побудь с мальцом, да отогрей ему руки и ноги...видал в чём?
- Ага...
Стёпка зашёл в угол, откинул полог...
- Нютка, ты где.
В помещении мигала восьмилинейка, без стекла, фитиль временами стрелял - соль потому что, на бензине работала лампа...
- Тут, Стёпа...иду...
- У тебя щель найдётся?
- Кто там ещё?
- Малец, приволокли урки, еле отогорели, года три, поди...
- Веди, куда деваться?
Тут был уголок добровольного госпиталя, доброго слова, каких-то надежд. Тимуровцы. одно слово.
Когда Стёпка вернулся, то урки уже поработали. Малец сидел в майке и трусах.
- Ну, шпана,... Где Васька?
- Ладно-ладно...всё отдадим, только Васьки, не надо,
Степан сгрёб всё добро и мальца и ушёл в угол, передал его в руки Нютки.
- Как звать, казак?
- Ванька я.
- А родители
- Так они есьцё, за больсим мостом слетели с крыси, а я делзялся, пости до станции.
- Молодец, Ваня, теперь слушай Нюшу и не балуй...я проверю. Ты, Нюш, полог завяжи, а я на мясокомбинат, выпрошу чего-нибудь...
Он собрался в комок и выпорхнул из бараков временного вокзала, Бахмач-пассажирский, в ночь, где было за сорок. Идти было недалеко, но ветер, сшибал, на углах перекрёстков... Добрался, сквозь щель в заборе приблизился к цеху, где разделывали туши. "Хорошо бы Матрёна работала, та добрая - если Евсей дело глухое, не даст, паразит!.
- Точно он...
Парнишка заглянул в условленное место, там лежала торба с костями и разными обрезями. "Спасибо, Мотя, добрая душа". Он взвалил торбу на плечо и пошёл к щели. Там прихватил добрый дрын...и не зря. Голодные псы, учуяв поживу, собирались в стаю... Хорошо, что попалась подвода, из пекарни, с двумя часовыми. Попросился.
- Что в торбе?
- Кости, для госпиталя.
- Садись.
Отбивались вместе, собаки озверели, от голода, лезли, не отбиться, пока не налетели на пули, из двух стволов - переключились на собратьев...
Нюша сидела у самого полога, поджидала.... Степка нащупал её худенькое плечо и она тут же развязала узлы и они отправились в выгородку, где стояла самодельная печка, две кастрюли, ночовки и кочерга, в углу было три мешка - в одном, остатки сухарей; во втором картошка подмёрзшая правда; в третьем, почти половина мешка - макароны, которые им выделила солдатская кухня, одного. из проходящих на фронт, эшелонов.
Парень принялся разжигать печку, а Нюша замочила в ночёвках кости и часть обрези - приготовила к варке.
"Когда она спит" - подумалось парню.
- Стёпа, вон, в углу попона, ляг да подреми...
Он кивнул головой, только лёг и провалился, куда-то, где было так хорошо, как,у мамы...
Проснулся он, как от шила. Глянул - в кастюле почти выкипела вода, прогорели дрова, Нюша сидела на стульчаке и тихо посапывала. Парень поднял девчонку, прижал к себе и невольно коснулся губами щеки, прежде чем опустить на нагретое место. Прикрыл попоной и принялся за дело. Добавил воды в кастрюлю, подложил дров и стал чистить картошкеу. Та была сладкой, аж пальцы слипались. Потом он вытащил кости, отложил кучкой на угол, достал обрези, взял щипчики и стал выдёгивать, по ворсине, со шкуры. Закончил, когда замигала лампа, пора было налить бензина.
Опустил картошку, ботву свекольную и немного полусухого укропа. Запах пошёл сытный, зашевелились больные, подхватилась Нюша, всплеснула руками.
- Ты, что ли, перенёс меня, а в щеку мама поцеловала?
- Наверное, Нюш, иди, я воды солью, пора уколы делать да порошки давать... Беги, сам справлюсь.
Явился штаб Тимуровцев, с проверой. А что тут проверять, никто не умер, ни от болезней, ни от голода, посидели_ подумали, решили забрать в садик Ванюшку, подальше от шпаны вокзальной. Добились, что откомандировали человека в район Маношина, узнать судьбу родителей мальца и сняв пробу, отбыли восвояси...