Видения. Младенец
И вот что видел Роха: обогнув небосвод, горящая звезда, выдав разноцветную феерию, скатилась вниз, как сделал бы это клубок ниток на лестнице устремленный достичь нижней ступени. Озарив мир ослепительной вспышкой, она погасла где-то там, где воды Большого озера накатывали на обрывистые берега. От самых дальних земель Хаагума и Большого озера до рыжей земли Каргуна наблюдали люди падение небесного светила. Несколько дней поднималось от него зарево. Многие увидели в этом знамение, и многие отправились к тому месту от которого шел свет, но не один не нашел.
Отец рассказывал Илее о том, что есть на белом свете озеро, берега которого находились так далеко друг от друга, что если стоять даже в ясный день на одном, то ни за что не увидишь другого. А если подняться в горы, что окружали его берега, то открывалась синяя-пресиняя гладь, уходящая к горизонту, и не было сему простору равного в целом мире. И вода там прозрачная до самых глубоких глубин и чистая, как в роднике. Такая прозрачная, что те рыбы, что в глубинах темных обитали, видны там, словно форель на ладони. И обещал он дочери своей, что кораблик поставит там и обязательно покатает ее по ласковым волнам.
Каула — так звали отца Илеи ; вел торговлю во всех землях, что лежали западнее Иля. И вот как-то, когда он возвращался из чужих земель, с ним приключилась одна история. Дело было утром, когда только-только на горизонте появились первые теплые лучи, а помощники купца еще спали. У тлеющих костров он увидел феерию. Прямо над головой его летел горящий шар по направлению, по движению солнца, упал он где-то там, охватив радужными всполохами, часть неба. И маленькая часть, что некогда была частицей упавшего светила, вонзилась рядом с ним, оставив огненную полосу на небе как некий след. Подойдя к тому месту, обнаружил купец в земле отверстие, оставленное небесным телом. Достав бесформенный кусочек из земли, он обжегся, так как тот оплавлен был и на поверхности его затейливым узором играли огоньки. Потом оплавленный кусочек остыл, и купец взял его и укрыл подальше от чужих глаз, заложив себе за пояс. И берег сию реликвию. И жил предчувствием, что придет ее время.
Отправился купец в дальние края, взяв с собой жену и дочь. А еще были с ним некоторые из числа помощников. На озере во время сделки, когда ударили по рукам, спросил Каула тех тоуркунов, что продали кораблик, о нужном человеке, который смог бы быть проводником и управлять корабликом умел бы тоже. Тоуркуны, поразмыслив, вынули из ямы, что была неподалеку, мужика, избитого всего.
; Вот тебе, купец, проводник. Знает он здесь все: места, глубины ; корабликом твоим будет управлять прилежно. А не возьмешь, так мы его убьем.
Спросил тогда Каула, в чем виновен избитый человек.
— Нарушил он неписаные законы, — таков был ответ.
Купец посмотрел в глаза несчастному:
— Как звать тебя?
— Сенака, — ответил тот.
Серебро получив, те тоуркуны удалились прочь.
Так обещание свое сдержал купец пред семьей. И, посадив жену, и дочь, и помощников своих на кораблик, отправился он вдоль побережья, держа курс к самым дальним берегам. Кругом царила красота. Крутые склоны, мысы и утесы усыпаны огромными цветами. Орлы, что питались рыбой, тут летали выше снежных гор. На берегах, раскачиваясь, шумели вековые клены. На пышных кронах пели птицы. Их голоса ласкали слух. И звери вольные из чащ к воде выходили жажду утолить. А вот и царственный золоторог, стоял один он на краю, с крутого берега смотрел он вдаль, ноздрями втягивая озерный бриз. Спокойны волны здесь, нет ни шторма, ни грозы. А если дождь, то он всегда здесь ласковый и теплый. Ветер же только такой, чтобы наполнить паруса. Гармония и мир в этом краю ; властители всего.
И вот однажды, проплывая по озеру, путешественники оказались в одном тихом месте. Здесь царила тишина. И голоса тех, кто был на кораблике, отражаясь от невидимой преграды, назад им эхом возвращались. Их проводник Сенака вдруг не на шутку забеспокоился. Не мог понять он, где же находится сейчас. Бегая от борта к борту, вглядывался Сенака в заросший зеленью берег. В ту гору, что стеной давила на узкую полоску леса, как будто сталкивая в воду, водопады, что издали казались ему ручьями. В большие камни всматривался он сейчас, поросшие травой и мелкими цветами, что вдоль берега всего лежали. Двадцать лет плавал вдоль этих берегов, но в этом месте оказался он впервые. Ничто не узнавал здесь проводник, и хоть пытайте вы его, не мог он теперь понять, где оказался. И, парус приспустив, кораблик не спеша катился по волнам. Туман внезапно поднялся из воды и накрыл собою все. Люди на палубе перестали видеть друг друга. Всех поглотила молочная пелена. Бросили тогда они якорь и стали ждать, когда туман спадет. Когда ж туман рассеялся, то увидели все, что около кораблика покачивался мирно на волнах прозрачный шар. Шар тот в описании своем ; в подборе слов, что отражали бы его в полной мере, подошли слова «прекрасен был». Итак, шар тот излучал едва заметный свет, да так, что рыбки озерные, с глубин холодных поднимаясь и играя чешуйками на спинах, по водной глади будто рассыпались. Внутри его, как в чреве матери, спал младенец. Увидев это, люди обомлели. Покой снизошел на всех. А их проводник Сенака, упал ничком, раскинув руки, и взмолился тихо, но слышно было всем. Молил он не потревожить сон дитя.
— Верьте мне! Доля выпала теперь всем нам! Скажу я вам то, что предки наши завещали! К северу от нас где-то есть скала, что ровною стеною врастает в воды озера и к небу устремляется на семьдесят локтей, и хоть укрыта она давно от глаз, в народе нашем почитается святыней.
На ней есть надпись древняя, послание далеких предков своему народу, и надпись эта вещает нам: «Не потревожь младенца того, что звездою на землю будет принесен. Того, что будет спать в колыбели царской. Не нарушай покоя, не буди его. Ибо не знаешь ты родителей его! Скатится из глаз невинных всего одна слеза ; и мир столкнется с вечной тьмой и рухнет в пропасть и мрак землю поглотит».
Услышав слова Сенаки, все поверили ему.
— Я слышал о нареченном, — подтвердил Каула.
И в тот же миг пришло осознание ко всем, что гармонию сею разрушить преступление, что сон младенца нарушать нельзя. Никто не смел сказать ни слова. Было решено остаться здесь и безмятежный сон ребенка охранять. Пока родители его за ним не вернутся. В том и поклялись друг другу. Так потянулись день за днем. Когда закончились у них припасы, рыбу стали они ловить. И ею они питались только.
В один из дней собрал купец всех и сказал тихо:
— Видение было мне, что должен я отправить в путь того из нас, кто чист сердцем, чтобы пошел он к людям и говорил от нашего имени. Свидетельствовал о ребенке спящем, который принесен с небес. Илея, дочь моя, не знаю чище сердца, чем у тебя. Хотя мне, твоему отцу, тяжело далось решение это, но знаю, что надо поступить именно так. Засвидетельствуешь ты пред теми, чьи предки начертали в камне о том, что должно быть. — Сказав это, купец перевел свой взгляд на рыбака: — Сенака, клятву ты пред нами дашь и отправишься в места для тебя родные. Придешь к народу своему и призовешь его на помощь. Коль знает твой народ о предупреждении предков, значит, избран он. Так тому и быть. Будем миром мы решать, что делать дальше. Дочь моя отправится с тобою, и помни, она любимое мое дитя, дороже всех мне на белом свете. Оставить здесь, с собою рядом, я ее не могу, отправиться мне с нею и в опасности оставить белый свет. Поэтому теперь тебе ответ держать за нее предо мною, за честь дочери мне пред Илем Светлым отвечать, храни ее от всяческой напасти.
— Каула, спаситель мой, охранять Илею я буду и не оставлю ее в беде, пока дыхание есть во мне. Ценою жизни клятвы этой не нарушу, пусть все вы и озеро великое будете свидетелем того! Илея, прошу тебя, будь мне сестрой. Тебе же, Каула, сыном названым пусть буду! — С этими словами Сенака опустился на колени и лег ничком перед купцом и его дочерью.
Подняв Сенаку, Каула обнял его:
— Так тому и быть! Теперь тебя я сыном нарекаю, она же отныне сестра твоя. Илея, дочь моя, отправишься с Сенакой. Ты, рожденная в Светлом Иле, будешь свидетельствовать правду перед народами Летучей Рыбы в подтверждение слов Сенаки. А коли тот народ, к которому вы пойдете, ответит вам отказом, не поверит вам, возвращайтесь в Иль и там расскажите обо всем, что здесь случилось. Мы же, коль суждено нам, останемся и службу тайную свою исполним до конца.
Купец отвел дочь в сторону, достал из-за пояса маленький оплавленный комочек и вложил его Илее в ладошку.
— Я нашел его в тот миг, когда звезда упала с неба, он, видно, частью был ее.
Свою ладонь разжав, Илея увидела маленький почерневший камушек. Прямо на глазах сия реликвия вдруг засияла, узорами покрылась, заиграла едва заметными переливами и в конце концов стала почти прозрачной. Вроде того горного камня, что редко людям попадался на глаза. Таким же и предстал пред всеми, тот самый шар, что спящему дитя служил колыбелью. И еще: хоть и светился тот оплавыш звездный, как в первый раз, когда его из земли извлек купец, но теперь нежной кожи девичьей он не обжигал.
— Батюшка, смотри же! — сказала Илея тихо и поднесла оплавыш тот к лицу.
Отец, увидев, удивился, ведь у него в руках вот эта вещь была бесформенным комочком, теперь же его глазам предстала странная фигурка. На ладони дочери он видел пирамидку, расположившуюся верхом вниз, а основанием вверх. Невесомая, она держалась, едва касаясь маленькой ладони.
— О чудо... отчего же не действуют на нее законы и светится она теперь? — задумчиво пробормотал купец. И, догадавшись, прошептал: — Может, чувствует, что чиста ты сердцем? Или оттого, что рядом с колыбелью сей... — И он кивнул в ту сторону, где шар спокойно качался на волнах. — Я отдаю тебе реликвию, вверяю с тайной эту вещь. Теперь тебе она послужит. Небесный это компас, может быть... В любом случае он подтверждением будет слов твоих о ребенке в звездной колыбели. Но не показывай его до тех пор, пока не утвердишься, что час его настал. — С этими словами купец ладонь дочери своей рукой прикрыл.
Сенака пловцом отменным оказался, он без труда до берега доплыл и с плотиком уже вернулся на корабль. На нем поочередно выбрались на берег трое: Сенака, Илея и верный отца помощник по имени Ул.