Полдень. Солнце полыхает. От земли, от травы, от кустов бузины, даже от дорожной пыли – зной. Жара. Духота.
Пахло созревающими травами, и запах этот, всегда немного влажный, освежающий, сейчас дурманил голову.
Жарко не только мне. Пёстрая трясогузка уселась на куст орешника, раскинула в разные стороны крылья: жарко. Пискнула, перелетела к придорожной канаве с водой. Пичуга посидела на кромке, нырнула вниз. Трясогузка брызгает на себя воду, приседает и бьёт по воде крыльями, упругим и длинным хвостом.
Тропинка ведёт по лесу и нешироко раздвигает ольхи, черёмухи, орешник, берёзки, кусты. Локтями задеваешь не только за ветки, но и за малиновые кусты. Горят, приманивают ягоды малины. Вот уже пошли папоротники.
Зелёные- зелёные перья с приметным просторным выгибом наружу делают каждый куст похожим на вазу. Так и хочется заглянуть в эту огромную удивительную вазу, вдруг да там припасён гостинец от самого Берендея…
Спугнул стаю дроздов. С берёзы на ёлку, с ёлки на сосну легко, непринуждённо, словно
зеркальцем перекидывали рыжее солнечное пятно, - скакала белка. В трёх местах зелёный коридор смыкался над головой - то ольхи закрывали небесный простор, то побеги дикого хмеля с огромными листьями; цепкие
подвижные плети хмеля перекинулись с одной стороны на другую или наоборот, как арка.
Тихо. Неожиданно на тропу из чащобы выскочил, выпутался зайчишка - серый комок с солнечными крапинками, удивлённо вздыбил уши, словно выказав этим досаду:» Чего стоит человек, пройти не даст», - и живо катнулся
по тропе, но в обратную от меня сторону.
Отмахнулся от сухопарых настырных комаров.
Тропа обрывается, открывается на дне оврага, -
ручеёк. Неугомонный. Кипит, крутит воду, песчинки подкидывает – искрами взблеснут на солнце и гаснут. Когда родился – неведомо. Но сам, сам - никто не помогал - пробился на свет и живёт, петляет по лесу: поит людей, птиц, зверей чистой- чистой, студёной водой, в которой столько лесных ароматов, что пьянеешь от радости.
Бежит, петли вьёт, проворный по лесу ручеёк, у него свой зазывной голосок, а в его чистой воде отражаются деревья, облака, солнце, звёзды.
Ручеёк скатывается со склона земляничной поляны в овраг, и всегда живой и бодрый, даже в жару.
Нет, нет я не падаю на колени, не делаю ковшиком ладонь - это всё впереди, а сейчас я слушаю голос лесного ручейка. Он воркует, он ликует, он смеётся. Он прекрасно знает, что земляничной поляне нужны его звонкие песни. И поёт их. Старается. Какой молодец лесной ручеёк!