Мы поднялись от берега вверх по Куте. Нам попалось полусгнившее бревно- плавник -верно, штормом сюда занесло. Когда штормит, волны из моря заходят высоко по реке, даже вода вся делается солёной; а как схлынут, много чего на берегу остаётся. Вот и это бревно, верно, так сюда попало. Оно лежало-лежало, и вот теперь стало гнить и всё поросло какими-то ранними грибами. Грибы здесь все, между прочим, съедобные, ядовитых нет. Можно брать даже совершенно незнакомые, не страшно. А у меня с собой в кармане как раз полиэтиленовый мешочек лучился, и мы нарезали полный мешок этих грибов. Не столько для еды, сколько для того, чтобы похвастаться удачей. Время-то было ещё не грибное; значит, мы первые...
Идём мы вверх по Куте, она серебром играет.То разливается широко по камешкам, то сужается, стеснённая берегами; и где она уже, там глубже. Мне захотелось искупаться. Я попросила шефа зайти за бугор, чтобы мне раздеться и окунуться. Он зайти-то зашёл, а сам кричит из-за бугра:" Купайтесь, купайтесь, Наталья Михайловна, не стесняйтесь! А я подглядывать буду!.." Фу-у, как не стыдно! Всё купание мне испортил. Я выскочила из воды, как ошпаренная, скоренько одежду напялила... Я, впрочем, и без того выскочила бы, как ошпаренная: вода-то была ледяная... Поднялась на бугор с понятным намерением выругать его; а Валерий Иванович делает мне знаки, чтобы я тихо подходила. Сам же куда-то смотрит очень внимательно. Я подумала, что-то интересное увидел, подхожу осторожно. Он говорит приглушённым голосом: "Садитесь здесь, Наталья Михайловна. Тихонько. Смотрите!"
Я смотрю. Там такая большая кочка, заросшая зелёной-зелёной, мелкой и очень яркой травкой. В ней нора. А в норе четверо маленьких прехорошеньких песцовых щенков! Мордочки такие вытянутые, ушки торчком, глазки любопытные... Они тихонько, шажок за шажком, к выходу подкрадываются; и вдруг, испугавшись, - стремглав обратно, вглубь пещеры. И снова к выходу подкрадываются. и опять назад... А один, самый смелый, самый любопытный, в третий или в четвёртый раз не захотел удирать. Лёг у входа, лапки вперёд вытянул, как собачка, голову на лапки полоил и рассматривает нас. Мы сидим, стараемся не шевелиться. За его спиной то один братишка, то другой мордочку выставит. Но кроме него, отважного этого, никто вот так вольно расположиться не смеет.
Родители у них, небось, на охоте. Уходили, детям наказывали: из норки- ни шагу! Играйте дома, и с чужими ни с кем не знакомьтесь. а тут мы. Совсем чужие, совсем незнакомые звери. Кто знает, чего от нас ожидать. Большие, страшные. но интересные, потому что невиданные. Дети, они же все - дети, хоть человечьи, хоть песцовые; детям всё в диковинку...
И подумалось мне: ведь эти малыши здесь не на выставке. Они здесь живут. В ликой тундре, одни. То есть, с родителями, конечно; но ведь одни! Человеческого жилья здесь поблизости и в помине нет; а они такие маленькие, беззащитные... Валерий Иванович усмехнулся: "То им и защитой, что человеческого жилья рядом нет. К зиме подрастут, шубки сменят, тогда и узнают, что такое человек!"
Правду говорит Валерий Иванович, я и сама это всё понимаю. Но когда видишь огромную тундру, огромное небо и представляешь себе одиночество маленького зверька; когда почувствуешь себя таким же одиноким, маленьким в этом пространстве...
Странное дело, как самые обыкновенные, самые банальные знания о мире вдруг становятся открытием, стоит запустить эту штуку - воображение. Ты привык с детства, принадлежа к какой-то стае, считать себя застрахованным от всех грозных явлений мира, когда ты дома, среди своей стаи. И вдруг... И вдруг... И ты вдруг чувствуешь и сознаёшь...
Между тем, вот и тучи уже набегают. Там, на острове, всегда так: если погода хорошая, то происходит сильная оттайка; а вследствие оттайки - быстрое испарение; и вот тебе уже тучи. и похолодало. И даль заволокло. И крупка из туч посыпалась.
Нам надо было в лагерь возвращаться.
При первом нашем движении щенки опрометью бросились во тьму своей норы, в безопасную и родную тьму. Все, кроме того, самого любопытного. Он, наоборот, медленно, настороженно стал выбираться наружу. Вышел - и остановился.
Небо уже совсем закрылось, воздух стал такой - серо-синий, на западе даже лиловый. Край лилового неба опустился, лёг на землю. Не снег, но вот эта самая крупка, сыпалась чаше, падала на зелёную травку сокровенного бугорка. Маки трепетали.
У входа в пещеру стояли уже все четверо - один впереди, трое за его спиной... Лиловое небо вокруг. Кута шимит и уже не серебрится. Внизу, где-то вдали, рокочет море...
Хорошо ещё, что они про Космос ничего не знают; а то ведь вообще - представить только....
2020г.