У входа как всегда мялся человек-мякиш. Он отщипывал от себя небольшие кусочки и бросал голубям. И как его ещё птицы всего не сожрали? Набросились бы стаей!
- Привет, Серёж.
- Ага. Привет.
- Опять размышляешь?
- Да так...
*
Я рванул на себя тяжёлую дверь и ввалился на проходную. Пикнулся у элетронной Валюшки. Сегодня она была грутсна, её не протёрли раздолбаи ночники. Корпус покрылся пылью, глаза тускло светили красным.
- Хорош грустить, Валентина!
- And I will strike down upon thee with great vengeance and furious anger those who attempt to poison and destroy my brothers. And you will know my name is The Lord when I lay my vengeance upon thee.
- Не начинай.
- Any of you fuckin' pricks move and I'll execute every mother fucking last one of you!
Надо ночникам пилюлю вставить однако. Довели девочку.
*
В коридоре захлопали двери, загудели голоса. Я оторвался от своих бумажек. Перерыв уже что ли? Я вышел из кабинета. По коридору в сторону курилки лилась толпа сотрудников, громко трындели, смеялись, перешёптывались в ушко. На меня налетела Светка.
- Ты курить идёшь?
- Пошли.
- Чего там у тебя с переездом?
- Сегодня последний день досиживаю.
- Ты в курсе, что я в твой кабинет заезжаю?
- Да.
- Стол у тебя классный. Оставишь мне?
- Не вопрос Свет. Могу и бумажек своих половину оставить.
- Не. Бумажек не надо. А вот цветок твой синий мне нравится.
У курилки я похлопал по карманам. Чёрт!
- Ты куда, Вить?
- Сигареты забыл.
Открываю дверь кабинета, а там эти двое на столе сидят, целуются.
- А, ну пошли отсюда нахрен!
- Сам дверь не закрыл.
- Совсем охренели.
Открываю пачку. Ещё и пару сигарет спёрли!
*
Бумаги, бумаги, бумаги. Я тонул в этих бумагах. И это в наш век электронных носителей, мать его! Понятно, что рукописи не горят в отличие от флешек, но справки эти, нахрен они вообще нужны? А цветок у меня, да. Красивый. Синий. Что за цветок, когда он у меня на окошке появился? Фиг его знает. Разглядываю цветок, вижу за окном Серёжа - мякиш опять стоит, а вокруг него голуби топчутся. Точно когда-нибудь сожрут его.
Надо в пятый отдел сходить. Что у них - то там с моим переездом?
*
Валерич валялся на полу и дудел в горн.
- Привет, Витёк! Подудеть хочешь?
- Сам дуди. Кабинет твои троглодиты очистили?
Он выдул омерзительно звучащую ноту.
- Готово!
- Стол мне выдашь?
- А что с твоим?
- Термиты съели.
- Так работай, как я. На полу. Я тебе ковёр выдам.
- И горн впридачу.
- Нет, брат. Горн только избранным. Сколько там времени?
- Без пяти два.
- О! Пора обед дудеть. Пошли.
Мы вышли в коридор. Валерич закатал рукава рубашки, запрокинул голову и затрубил "подъём".
- Это ты всегда так своих на обед гоняешь?
- А то!
*
Курил в скверике за зданием. Лавочка тут такая уютная спряталась между деревьев. Краска почти вся облезла. Пару лет назад утащили её от главного входа, вид на парадные Wрата портила. Тащили - тащили да не дотащили, скинули за дорожкой между деревьев чтобы не видно было, а отчитались о полной утилизации, дармоеды. Денюжку получили, справочка имеется. Но с лавочкой это у них здорово получилось, если честно. Если бы всё их раздолбайство такое полезное было...
Сижу, курю, вдыхаю воздух весенний. Прилетевший ветерок, стряхнул на меня капли с листьев от недавно прошедшего дождика. Я здесь словно шпион. В просветы листвы мне видны окна столовой, меня же оттуда не видно. Я проверял. Вижу головы, поглащающие пищу, распивающие кофе - чаи. Головы качаются, рты раскрываются, в воздухе сверкают ножи и вилки, раскачиваются ложки. В голову приходит странная мысль - пир во время чумы. Я докуриваю, тушу об землю окурок. Надо бы сюда и пепельницу с парадного притащить. Один хрен в неё почти никто не попадает.
*
- Вчера слушал Садхгуру.
- И как?
- Он крутой.
- Чем?
- Ну, он просветлённый.
- В смысле?
- Думает не так, как все.
- А как все думают?
- Обыденно.
- А как это?
- Как - как. Деньги, бабы, тачки.
- А он так не думает?
- Нет, конечно. Он же просветлённый!
- Я тогда тоже просветлённый.
- ?
- Не думаю о том, что ты сказал.
- Ну, тогда иди проповедуй.
- Зачем?
- Завязывай, дай сигарету.
- Держи.
Он пытается уйти.
- А Джагги любит мотоциклы?
- Я за сигеретой заходил.
Исчезает за дверным проёмом.
- Дверь закрой!
*
Захлопнул ящик,откатился со стулом на метр и положил ноги на стол. Смотрю в окно. На фоне синющего неба идёт воздушный бой. Три вороны выписывают в воздухе невероятные для людских авиаторов кульбиты. Видать одна тиснула то, что можно было поделить на троих, жирный кусок урвала. Вся троица в крутом пикировании скрывается за моим окном. Я замираю в ожидании трёх взрывов, но этого не происходит. Асы, одним словом.
Открывается дверь и появляется светлая Светкина голова.
- Пошли домой, просветлённый.
- Горевич забегал?
- Ага. Говорит ты видимо по мальчикам на своём велосипеде педали крутишь.
- Сучонок. Но теперь знаю на кого свои бумаги скину.
- Пошли уже.
- К чему такая спешка Светик? Я о чём - то подзабыл?
- Ты обещал Ботанический Сад и красное вино в пятницу.
- Ох, ты - ж, Ё! Сегодня пятница уже?
- Долго моя голова будет торчать в этой гильотине?
*
Медленно заходит солнце. Мы сидим на огромном камне на верхушке невысокого холма. Потягиваем из горлышко вино. Я не люблю сухое, Светлана любит. Она сидит на камне на моей зелёной куртке и смотрит на удаляющуюся компанию громких подростков с баклашками пива.
- Когда - то и мы были такими...
- Когда - то на этом камне я готовился к экзамену по анатомии.
- Прямо на этом?
- Прямо на нём. Я пил пиво из баклашки и запоминал сколько позвонков в каждом отделе позвоночника.
- И сколько?
- 7+12+5 получаем 24 и сколько - то там сросшихся в крестце и копчике. Не помню.
- А я в полиграфе училась, печатное дело.
- О! А у меня было лечебное дело. Выпьем?
- Куда всё это ушло? - передаёт мне бутылку.
- Никуда, Свет. Ничего никуда не может уйти, - отхлёбываю, - пойдём, покажу океан Пустоты.
Мы стоим на металлическом причале, к которому никто никогда не причаливал. И не отчаливал. Даже чтобы никогда не вернуться. Уже стемнело и зажглись фонари. На пруду вспыхнули отражения и зарябили на воде.
- Это и есть твой океан?
- Почему мой? Он для всех. Я просто первый кто понял, что это океан. Теперь вот нас двое.
- Я теперь тебе что - то должна?
- Себе. Теперь ты должна жить с этим знанием.
- Ого! Лучше бы я согласилась на половину твоих бумаг.
- Мои бумаги не исполняют желания.
- Ты намекаешь...
- Это слишком толсто для намёка.
- И что же мне загадать?
- Это океан Пустоты. Ему всё равно, что ты загадаешь.
- И сбудется?
- У меня сбылось.
- Секрет?
- Ну, какие у меня от тебя секреты? Загадал поступить в медицинский.
- Я могу тебе не говорить, что я сейчас загадаю?
- Не вопрос.
*
Уже совсем темно. Мы медленно идём по жёлто - освещённой дорожке к большим воротам. Левая моя сторона зябнет, правую греет неслучившийся типограф в моей куртке. По обе стороны в деревьях притаилась тьма. Пока мы идём этой дорожке, ей нас не поглотить. Там за воротами будет троллейбусная остановка, а прямо за остановкой винный. Если дойти до ворот - всё будет хорошо.
- Откуда ты узнал про океан?
- Я думаю, я знал о нём всегда, просто не помнил до определённого момента. Знаешь, я ведь, когда мелкий был чуть не утонул в нём.
- О, как.
- Ага. Игрался на берегу и свалился. А плавать я не умел. Там плиты такие, покрытые водорослями и я медленно съезжаю по ним, а зацепиться не за что. Сползаю всё глубже и тихо так, сам себе повторяю - тону, тону, тону.
- И?
- Мама заметила, что я пропал из виду, догадалась, подбежала и вытащила меня.
- А чего же ты не кричал?
- Пустота не позволяла.
- Да иди ты. Я серьёзно.
- Не знаю. Кто бы мне сказал...
Мы вышли из ворот и я оглянулся. Дорожка никуда не делась, но она звала уже обратно. Прогуляться через тьму к пустоте. Попробовать добраться, ничего не потеряв в пути. И тогда океан снова готов принять гостей. Он всегда готов. Я улыбнулся и мы потопали дальше.