Лето уже подходило к концу. Стоял август месяц. Работы в доме, огороде и в поле было невпроворот. По обычаю конец августа был временем сватовства. Присматривались к невестам, сватались, а после сговора и сразу после уборки урожая играли свадьбы.
Старшая сестра подросла, заневестилась и стала первой красавицей в деревне. Коса русых шелковистых волос неспокойно лежала на девичьем плече, голубые и широко открытые глаза смотрели на мир ласково, иголка так и мелькала в руках, когда Шура вышивала узоры красными и черными нитками, домашние животные слушались её беспрекословно.
И собаки и кот так и смотрели на девушку, ожидая ласкового слова. И в огороде она была первая работница. И в хороводе вечерами она была запевалой и танцоркой. Всегда чистая и опрятная, она намывала одежду братьям, высушивала и перетряхивала подстилку на полатях.
Родители ожидали, что Шуру возьмет в жены хороший парень из деревни. Пусть и не самый богатый, но самый пригожий. А слух пошел о том, что сватов пришлют от Михаила — сына самых зажиточных хозяев в деревне.
Не люб он был Александре. Ох, как не люб. Она в слезы. Родители тоже опечалились. Но как таким сватам отказать? И решили, что стерпится, слюбится, что погорюет, погорюет Шура, да и привыкнет. Зато жить будет в сытости и богатстве.
— Да я лучше в омут брошусь, — плакала девушка в садочке возле дома, — ну, как мне быть, Захарка? Спаси, братик, меня.
— А когда сватать придут по-настоящему?
— Через два денька уже. И не видать мне свободы. Видно на роду написано с нелюбимым жить.
Захарка задумался. Как же сватов отвадить от дома? Он знал, что сваты пойдут не на виду у всех, а тропой за огородами. Чтобы не сглазил никто. Не дай Бог, знак какой свыше будет, что сватать дивчину не нужно, сразу повернут назад. Самым плохим знаком было появление черной кошки. Особенно, если она дорогу перейдет сватам. Порченая значит дивчина. Вот. Решил Захарка, что черная кошка и спасет Шуру.
Захарка отловил кошку у соседей. Долго за ней гонялся, а потом приманил на свежую рыбку, которую поймал на зорьке. Кошку он посадил в плетеную корзину, которую плотно закрыл крышкой. Прутья корзины воздух пропускали, но кошка была так напугана, что мяукала на всю округу. Пришлось спрятать её в пустующем погребе.
И вот день настал.
— Идут, идут, — закричал друг Захарки, который вел с утра наблюдение за округой.
— Где?
— Тропой вдоль реки.
Захарка мигом слетел в погреб, схватил корзинку, ломая высокую траву, без всякой дороги, он бросился к тропинке.
Сваты были в расшитых рубашках, подпоясаны яркими кушаками, они несли в руках иконку с ликом Николая Угодника.
Захарка успел. Запыхавшись, он открыл корзину. Кошка с диким завыванием выскочила из-за поворота прямо на сватов. Она прыгнула на одного из них и вцепилась в его папаху.
— Чур, чур нас! — замахали руками мужики и бросились врассыпную.
Сватовство не состоялось. А главный сват подошел к воротам Мисковых и на виду у всех разбил об угол ворот завернутую в расшитый рушник большую бутыль с выпивкой, которую должны были распить во время сватовства. Все. Дивчина была опозорена. И сразу пошел, пошел нехороший слух по деревне, что Шура — невеста порченая. Это был страшный приговор. К порченой невесте больше не посватается никто. Обречена она вековухой жить.