Сегодня Шура навела порядок в доме особенно тщательно, потому что к вечеру ждали гостей. Захар по просьбе учителя будет читать вслух книгу для всех желающих.
А желающих к вечеру собралось немало. Пришли соседи справа и пришли соседи слева и все, кто жил напротив, и родня собралась и дальняя и ближняя. Разместились в доме с трудом. Уселись на длинной скамейке, молодежь — на полатях, ребятишки забрались на печку.
Захарка уселся поближе к окну за большим семейным столом. Он важничал. Как же! Его все будут слушать. Внимательно. И тетка Марфа даже сняла с головы все многочисленные полушалки и платки, пригладила волосы и наклонила голову. А дядя Егор перестал курить свою трубку. Загасил и отложил в сторону. Он тоже готов был слушать про те края, где земли дают бесплатно. Он не думает переселяться, побаивается, а вдруг, послушает чтение племянника и передумает. Сколько можно в нужде биться? Может быть слухи о том, что прямо при жизни можно попасть в рай, где земли вволю, правдивые?
Разговоры о том, что государство раздает землю всем желающим на другом краю света, шли давно. Две-три семьи уже уехали по переселению. Но большинство жителей деревни относились к их поступку с некоторой долей укоризны. Покинули родные места и поехали в неведомые края. Дома то и стены помогают. А там ведь жди чего угодно. А ну как с голоду помрешь, вместо того, чтобы разжиться трудами праведными. Боязно.
Амуръ. Было написано вверху книги, которую собирался читать Захарка. «Справочная книжка Амурской области для переселенцев». А чуть ниже на обложке значилось, что составил её чиновник особых поручений при Приамурском Генералъ-губернаторе по переселенческим делам А. Тарновский.
Книжку сняла Шура с самой верхней полки. Подальше положишь — поближе возьмешь. Она даже была завернута в расшитое полотенце. Книги в домах были редкостью, и к ним относились с большим почтением.
У Мисковых собралось много народу. Пришли дальние родственники матери, пришли соседи. У отца родни не было. Он жил в примаках в доме матери. Он был русским человеком. Вырос отец в горьком сиротстве. Даже не у родного брата отца своего, а двоюродного. И часто его попрекали куском хлеба. Горький хлеб сиротский. Едва отец Захарки подрос, как его отдали в батраки. Так и жил мучительно. А отец у матери тяжко заболел, не мог работать, слег. Вот и наняли они батрака за хлеб, да за крышу над головой. А потом и взяли его в примаки, отдав за него свою дочь. Да успели старики понянчить внучат, да порадоваться на счастье дочери.
Работящий зять день и ночь искал пропитание. Рыбак он был отличный, охотник замечательный, собирал и грибы и ягоды, работал в поле и в огороде, еще и нанимался в страду к богатеям и приносил деньги в дом. Такие же работящие у Захарки были братья.
Гости тщательно очистили обувь от весенней грязи. Все расселись на лавках и приготовились слушать.
— Начинай, сынок.
Отец Максим гордился тем, что у него сын — грамотный. Один из всех детей.
Захар уселся у окна, простелил рушник на край стола, положил сверху книгу, открыл первую страницу и стал читать вступление.
«Переселенцы, отправляясь на Амур, имеют большею частью очень смутное представление об этом далеком и неведомом им крае. Иные идут по слухам, надеясь найти на Амуре «рай земной» и жить без забот на вольных землях. Другие идут по письмам своих родных и односельчан, доверяя заманчивым их обещаниям о «привольной жизни» на «новых местах», где будто все дается без труда и хлопот. Но на деле никаким слухам и обещаниям верить нельзя.
Правда богат и прекрасен край Амурский, много в нем земель свободных, но вольных, никому не принадлежащих нет совсем».
Захарка читал громко и выразительно. Слушатели боялись пропустить даже слово. Шутка ли? Они обдумывали такой важный шаг в своей жизни. Непростое это дело — покинуть земли предков и двинуться в далекие неведомые края.
И все-таки вставала перед слушателями радужная картина. Необозримые степи и луга, дремучие леса, огромные быстрые реки, полные рыбы. А в недрах земли есть даже золото.
«Не было примера, чтобы человек трудящийся, хороший работник, после трех-четырех лет жизни на Амуре не сделался бы зажиточным хозяином».
Вот они — золотые слова. Зашумели слушатели, стали негромко переговариваться.
— Видишь, как написано? Трудиться надо.
— Да это уж как водится. И здесь хлеб никто даром не раздает. Семь потов прольется, прежде чем хлеб вырастет на полях. Да и в огородах с мотыгой потрудишься вволю, прежде чем картошку осенью соберешь. Как водится.
И все согласно закивали головами. Умные слова были написаны в этой книжке.
Автор книги предупреждал тех, кто собрался на новые земли, о том, что в этих краях суровые зимы, малоснежные, земля тяжелая в обработке, а разливы рек могут затопить и пашни, и луга осенью и унести все добытое тяжким трудом.
— Да, — сказал дядька Степан, — везде хорошо, где нас нет.
— Видишь, как тут пишут. Нужно все обдумать. Нет. Я с родных мест никуда не пойду. Хоть и скудно живем, а с голоду не умираем. Авось прокормимся. Вы решайте за себя сами. А мы с Максимом все уже обговорили. Мы не будем переселяться.
Мама Захарки — Екатерина Степановна — сказала о своем решении уверенно. Видно было, что они с мужем уже много раз говорили о переселении, не могли прийти к общему мнению, но жена настаивала на своем.
— Не будем, так не будем! — грустно соглашался с ней отец.
Несколько вечеров подряд читал Захар книгу для переселенцев вслух всем желающим. И случая не было такого, чтобы кто-то пропустил хоть одно чтение. А на последнюю читку пришел сам учитель Николай Михайлович. Он принес с собой глобус и показал всем на нем Амур, а также показал дорогу, которую переселенцам предстояло пройти.
Тетка Мария первый раз в жизни видела глобус. Она не совсем поняла речи учителя.
— А как же мы полезем по этому шару-то? Поскользнемся, свалимся. Зацепиться-то не за что!
Николай Михайлович от удивления даже очки снял и внимательно посмотрел на Марию. Он никак не мог найти нужных слов, чтобы объяснить бедной женщине, что глобус — это модель Земли.
На помощь учителю пришел Захарка.
— Да успокойтесь, тетя Мария, никто Вас не заставит идти по шару. Да и никто не даст для этого глобус. Он так в школе и останется. А переселенцы пойдут и поедут по обыкновенной земле. Никто не упадет.
Мария облегченно вздохнула.