Плевок в неизвестность

Влад Спиратов
Я покупал у него герыч на Лубянке. Черная тачка, рядом мусорской воронок. Садишься на переднее сидение, он берет деньги, а ты чек в кустиках рядом. Но однажды деньги кончились и мне нечего было дать этому парню. И вот я сажусь в машину, мусорской воронок справа. Жрут пончики. Жадно смотрят по сторонам, словно коршуны чем бы ещё поживиться.
- Пятьсот, - говорит он, а я улыбаюсь. Нет у меня сука пятиста. На моей кухне лежит телка, ее ломает. Я только что продал последний чайник в скупку, купить водки. Но не тёлке, а себе. Хоть как то успокоить нервы. И вот я сижу улыбаюсь, а он говорит: - Ты бухой что ли?
- Сегодня мне приснился сон, - говорю, - я ширнулся, закрыл глаза и открыл их в теплой воде, в странном загадочном месте. Было темно, но не страшно. Я мог дышать, хотя вода была повсюду, вокруг и во мне. Залила глотку. Наполняла все мое тело. Сладковатая. Шелковистая. Нежная. Каким может быть только сок матери. Понимаешь? Я был там, в ее животе и я ещё не родился. Поняв это, я заплакал и мои слёзы смешались с её соком. Мама, милая, беззвучно взмолился я, не надо, не рожай меня на свет. Мне там будет очень больно. Мне будет не хватает тебя во мне. Твое тепло мама, оно так мне необходимо, я не могу без него, я словно выпавший из гнезда птенец, который не умеет летать, мама, ты мои крылья, но без тебя мое тело любит лишь героин. Бежит по венам, гладит меня изнутри, щекочет коготками, так же как твои соки.
Он ржет.
- Совсем братан с катушек съехал, бросай ты это дело...
А я отвечаю:
- Помолчи, я не закончил, - и продолжаю, - Вдруг вода заколыхалась, забурлила, пузыри побежали повсюду. И я понял, что мама очень хочет меня видеть. Легла в кресло, приготовилась к мукам. Мама, говорю, пожалуйста, я могу рассказать как я выгляжу, но лучше тебе не знать каким я буду. Не хочу тебя разочаровывать. Опять плачу. А мои слёзы понимаешь раздражают ее изнутри, лишь усиливают схватки, которые все нарастают и нарастают. И я понял, что ещё чуть-чуть, и меня как снаряд выбросит в мир. Мама стрельнет мною из пушки, и я полечу. Плюнет мною. Плевок в неизвестность. Я забился в истерике. Начал искать за что можно уцепиться. Но все поверхности вокруг были гладкими. И вдруг появился свет. Чертов свет, который я так ненавижу. Лучи врачебных ламп пробили мамины соки, и ударились в меня. Я понял, что нахожусь под прицелом. Вылезай, парень, говорит врач, вылезай по хорошему, или мы разрежем твоей мамке живот и вытащим твою тощую задницу на свет. И знаешь, как никак у меня был выбор - или так или - плевок, плевок в неизвестность. И я выбрал его.
Очередь нарков уже собиралась у тачки. Один из мусоров пошел организовывать несанкционированную сходку, многозначительно кивнул, чтобы они разошлись, и подходили по одному.
- Парень, - говорит барыга, - давай быстрее, пятьсот, хватит этих тупых разговоров, не пудри мне мозги, у тебя просто нет денег.
Я вышел из машины и просто пошел за чеком. Мусор тут же подлетел ко мне, ударил по ногам, я упал, ударился головой об асфальт. И мне стало больно. Грубые руки потащили меня. И вдруг в луже я увидел червя. Какой-то прохожий спешащей походкой разделил его пополам и теперь две эти части тянулись друг к другу конвульсивными движениями. Боролись за жизнь, за право ползать в грязной воде. Вот интересно, подумалось мне, каким был мой прохожий? Я спросил об этом мента, а он ударил меня дубинкой.