насчет широкой груди осетина Мандельштам малость приукрасил, да и вообще, ростом ниже всех и рука согнута, но улыбка добрая, этого у него не отнимешь
We don’t feel our land beneath our feet
Our words in ten paces are unheard and discrete
And if there enough for a half-conversation
It sure to mention the Kremlin’s mountain aberration
His fingers are thick, and fat as a worm
His words heavy weights and accepted as norm
His cockroach like mustache is brimming with smiling
The pair of his boots are gleaming and shining
Surrounded by trash of the pencil neck leaders
He is playing with favors of scum of low-feeders
Who’s whistling, or meowing and some who’re whining
And only he’s booming and sticking, his finger assigning
Like horseshoe he’s forging ukase and ukase
Who gets it in groin, eyebrow, or some in their eyes
And all executions with him just like berries
Wide shoulders, the Georgian hilltops like prairies
Image result for stalin in groups
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлёвского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны,
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
А вокруг него сброд тонкошеих вождей,
Он играет услугами полулюдей.
Кто свистит, кто мяучит, кто хнычет,
Он один лишь бабачит и тычет,
Как подкову, кует за указом указ:
Кому в пах, кому в лоб, кому в бровь, кому в глаз.
Что ни казнь у него—то малина
И широкая грудь осетина.