«Ботаник» и «Ирга» – это наши позывные. Во время полевых выходов, туристских походов и даже простых загородных экскурсий, где применяется радиосвязь, каждый участник для работы в эфире имеет свой позывной. «Ботаник» - ваш покорный слуга. А позывной «Ирга» я придумал для своей хорошей знакомой и непременной спутницы по всем интересным и загадочным местам Подмосковья. Детство Ирга провела в компании мальчишек, с которыми устраивала ночные гонки на мотоциклах. Ирга никого не боялась, а её побаивались, т.к. обид она не прощала и каждого могла заставить себя уважать. Ирга обладала обострённым чувством справедливости. И если кто-то не соблюдал своих обещаний, проявлял безответственность, такому Ирга спуску не давала. И в то же время это чувство не давало ей пройти мимо несчастных брошенных животных.
Интересно, что росли мы в одних и тех же краях, ходили по одним и тем же лесам, но познакомились только несколько лет назад на форуме краеведов. Как и я, Ирга в своё время серьёзно увлеклась историей нашей местности. Она безвылазно сидела в архивах, ездила по далёким деревням в поисках старожилов, которые ещё дружат с головой и помнят прошлое. Ирга написала несколько книг по краеведению. И теперь мы охотимся за историческими тайнами вместе.
Вот и накануне сегодняшнего дня, Ирга позвонила мне, и захлёбываясь от потока информации, которую она хотела передать сразу и немедленно, скороговоркой сообщила:
- Я нашла в архиве сведения о кладбище самоубийц. Место обещает быть крайне интересным! Я уже списалась с одним местным мужиком, он готов стать нашим проводником. Завтра в восемь заеду за тобой, и чтоб как штык и никаких отмазок!
Какие могут быть отмазки, когда речь идёт о неизвестном заброшенном кладбище!? Предновогодние дни? Зато погода вполне располагала к поискам. Снег, выпавший пару дней назад, успел стаять, но земля оставалась подмороженной. Для краеведа не найти лучше погоды – трава пожухла, опавший лист примяло к земле. И в то же время не грязно. И вот, наскоро выпив кофе, мы выдвигаемся на объект.
Кладбище было затеряно среди огромной территории, которая простирается до Калужской области, и которую росчерком пера присоединили к Москве. И если близко к городу она сейчас активно застраивается, вырубаются леса, проводятся дороги, то этот уголок пока избежал преобразований и «благоустройства». Только местные жители помнят, что здесь, на этом островке липняка посреди чистого поля когда-то хоронили людей.
Проводник ждал нас в условленном месте. Ирга переобулась в солидные берцы, и вслед за немолодым уже мужчиной мы вступили на луг, который никогда не косили. Интересно, что он не зарастал ни осинами, ни берёзами, как это обычно бывает с брошенными землями. Тропинка еле угадывалась среди засохшей травы, за одежду цеплялись репьи.
- Мы в детстве бегали сюда, - стал рассказывать проводник. Помню, черепа валялись. Мы ими играли.
Ирга многозначительно посмотрела на меня.
И вот как бы островом встаёт перед нами липовая роща. Нас от неё отделяет только небольшой ручеёк. Через него перекинут густо заросший бархатом мха старый мостик, когда-то наспех сколоченный из досок, а сейчас почти прогнивший.
- Дальше вам идти самим, - вдруг сказал проводник. Я туда не пойду. Боюсь, - честно признался он.
Мы с моей спутницей также испытывали некоторое напряжение. Ни одно кладбище не является местом для праздных прогулок. Там в кресты и могильные плиты запечатана печаль и скорбь, боль и горе. Но мы – исследователи. И та горечь и подавленность, которые обычно ощущаются на кладбище – это печальные спутники наших занятий.
По не внушавшему доверия мостику мы не пошли, а пройдя немного выше по ручью, просто перешагнули его. И всего лишь один шаг отделил нас от привычного мира. Мы ощутили, что попали в некоторую «зону». Помните, у Тарковского, когда его герои попадают в «зону», чёрно-белая картинка сменяется цветной? Так было и у нас. И дело не только в изменении ландшафта, когда густой пожухлый бурьян сменился почти голой землёй, покрытой прелой листвой, а небо закрыли густые ветви лип. Мы с Иргой чувствовали себя здесь совершенно по-другому.
Эта «зона» была чётко отделена от поля земляным валом. А на поверхности земли виднелись десятки провалов, бывших, по-видимому, самими могилами. Расположены они были беспорядочно, без какой-то видимой системы. Ориентированы они были также произвольно.
Первыми вещами, которые нам попались, были два металлических креста. Покрытые ржавчиной, с едва заметными следами давнишней окраски, они не имели табличек, и ничего не могли рассказать о тех несчастных, которые нашли упокоение под ними. Единственное, что могла сказать опытная в таких вещах Ирга, что кресты были сварены из водопроводных труб и гнутого металлического прутка, скорее всего, уже после войны.
И это были единственные памятные знаки, хоть как-то отмечающие места захоронений, на всём кладбище. Ни могильных плит, ни огромных «саркофагов» из известняка, которые всегда встречаются на старинных кладбищах, ни даже простых валунных надгробий, представляющих из себя гладко отёсанные с одной стороны булыжники, - ничего этого мы не нашли. И только потом нам рассказали старожилы, что кладбище было засыпано землёй.
Липы на кладбище были довольно молодыми, на вид лет пятидесяти. Но среди них были и сломанные деревья, гораздо старше по возрасту. И на изломе одной из таких лип мы увидели зловещий знак – белые перья, принадлежащие либо растерзанной пернатым хищником чайке, либо похищенной им домашней курице.
Мне долгое время приходилось изучать рисунок коры различных пород деревьев, растущих в разных местах. И я пришёл к выводу, что в этом рисунке запечатлены «портреты» различных духовных сущностей. Они скрыты, как бы зашифрованы, так что не видны сразу. Но расшифровать, сделать видимым это изображение настолько просто, что доступно любому. В качестве ключа к шифру выступает... зеркало. Достаточно приложить его особым образом к узору на коре и возникает недостающая часть рисунка. Она отражается в зеркале. И это сложение реального и зазеркального мира образует законченную, целую картину. Можно также сфотографировать узор и в фоторедакторе применить к снимку зеркальное отражение. Причём, зеркало можно прикладывать под разными углами.
Исследуя появляющиеся образы, я пришёл к заключению, что они бывают очень разными в зависимости от того, на какой породе дерева встречаются, и где это дерево растёт. На старых дубах и липах обычно чётко различимы возвышенные образы крылатых, устремлённых ввысь существ, а также символы мировых религий. Обрабатывая фотографии 300-летних дубов из Воронцовского парка, мне удалось получить фото дракона, низко, до земли опустившего голову. А в пустом дупле одного из деревьев вдруг появился причудливо украшенный тотемный столб.
На елях и осинах большей частью при прикладывании зеркала становятся видны образы, похожие на упоминаемых в народных сказаниях – старички-лешие, рогатые сущности, различные звери, в той или иной степени похожие на реальных. Много возникает личностей с рожками или остроконечными ушами.
Откуда возникают подобные рисунки, как они связаны с деревом и местностью – остаётся только догадываться. Можно ли их считать портретами дриад – душ деревьев? Или деревья непостижимым образом фиксируют образы духовных существ, находящихся рядом? Это загадка, ответ на которую нужно искать в народных легендах, в «преданиях старины глубокой».
Но так или иначе, возвышенные, светлые образы связаны со старыми дубами и липами. И в то же время, мы постоянно читаем тревожные посты в социальных сетях, что где-то вырубают старые деревья, под предлогом того, что в случае падения они представляют опасность для жизни людей, как это было в Воронцовском парке. Также планировалось вырубить Хованскую дубраву ради того, чтобы расширить на место вырубки существующее кладбище. Анализируя целый ряд подобных новостей, приходишь к мысли, что тут существует взаимосвязь. Моя гипотеза заключается в том, что Землю пытаются захватить нечеловеческие существа. Именно они отдают приказы уничтожать всё живое, чтобы и человек не смог больше жить на нашей планете. Даниил Андреев называл их игвами. Эти существа имеют не белковую природу и живут во внутренней Земле в царстве раскалённой магмы и лавовых озёр. Примерно такой ландшафт они хотят устроить и на поверхности Земли. А светлые существа мешают им. Поэтому в первую очередь, прежде чем приступить к уничтожению людей, игвы борются с природой, как с обителью добрых духов Земли.
Но вернёмся к теме нашего рассказа. По своему обыкновению я приложил зеркальце к пятну лишайника на коре дерева. Намётанным глазом я уже видел один глаз некоего существа. В зеркале появился второй глаз и весь образ. И хотя у него были явно заметны рога, взгляд существа не выражал злобы. Наоборот, во взгляде явно читались беспокойство и тоска, чувствовалась какая-то обречённость.
Следующим объектом для моих экспериментов стал ствол старой берёзы. Я приложил зеркало, и мне стало не по себе от увиденного. Возникшую фигуру вполне можно было интерпретировать как повешенного человека. В других местах кладбища результатом экспериментов были только зловещие чудовища.
В поисках любых примечательных артефактов, мы с Иргой разошлись. В то время как она осматривала какой-то явно современный уголок из бетона на окраине кладбища, я бродил под липами, внимательно осматривая землю под ногами. Вдруг боковым зрением я увидел мелькнувшую за деревом какую-то зловещую фигуру. Помогла привычка. Автоматически я вскинул свой репортёрский «Никон», который всегда ношу на груди, и нажал на спуск. Обычно подобного рода «гости» не оставляют следа ни на матрице, ни на плёнке. Но моя старая японская камера сумела сделать невероятное. Фигура появилась на экранчике. Больше всего она походила на какого-то шамана с длинными чёрными волосами, большими раскосыми глазами без зрачков и какой-то светлой бляхой на груди. В руках у шамана было чёрное покрывало, которое он хотел набросить на видящего его. Этот предмет можно было также увидеть не как покрывало, а как большую раскрытую книгу. Видимо, так выглядели древние магические гримуары. Но фигура не производила ощущения реальной. Она виделась как бы отражением на каком-то большом, покрытом трещинами зеркале, которое будто бы кто-то специально поставил среди деревьев. Уточню, что это я рассмотрел уже дома, на большом мониторе, увеличив контраст снимка.
А тогда меня вдруг охватило чувство страшной тоски и безысходности. Как будто в жизни ничего уже не будет светлого и хорошего. Только одна боль и скорбь. И что хорошего не будет и там – за смертной чертой. Как будто нас ждёт череда бессмысленных перерождений среди нищих и бесправных людей. По натуре я – оптимист, и в такое состояние ввести меня нелегко, а тем более без видимой причины. Мысленно перебрав «пантеон» известных мне зловещих существ, я вспомнил, что в Якутии известен особый род духов, подталкивающих человека к самоубийству. Воевать со злыми духами не было моим амплуа, да и вообще это плохая идея. Предупреждение было более чем явным. Надо было немедленно уходить с этого места, пока здешние хозяева ограничивались только предупреждениями. Иначе я всерьёз опасался за свой рассудок.
Ирга была того же мнения. Ею, как и мною, овладела беспричинная тоска. Поспешив к выходу, мы не забывали делиться впечатлениями.
- А ты знаешь, - огорошила она меня, - ведь я успела найти в архиве метрические книги близлежащего села, и там ни разу в качестве причины смерти не указывается самоубийство. Откуда же целое кладбище добровольно ушедших из жизни!?
- На таких кладбищах обычно ещё хоронили инородцев, людей другой веры, – ответил я.
- Ну, пусть даже здесь похоронены убитые французские солдаты, но неужели их тут так много набралось? – возразила Ирга.
- И потом, смотри, - заметил я ещё одну странность, - этот ручей впадает в сравнительно крупную реку, на которой стоит целое село. Насыпь - небольшая преграда для весеннего паводка, и трупный яд с кладбища неизбежно будет смыт в ручей и дальше попадёт в реку. Зачем же устраивать кладбище в истоках ручья?
- Кладбища устраивались возле церквей, - напомнила Ирга. Возможно, здесь когда-то была церковь и при ней обычное кладбище. Потом церковь обветшала и разрушилась. Но память о кладбище осталась. И через некоторое время здесь опять стали хоронить.
- Тут ты не права, - возразил я Ирге, - я тоже успел посмотреть кое-какие материалы. Церквей в селе успело поменяться три, но все их строили на одном месте – в полукилометре ниже по ручью. Там рядом был и сельский погост.
Так, ведя беседу, мы набрели на ржавые кресты. Я, было, обрадовался находке, но Ирга одёрнула меня:
- Это же те самые кресты, которые мы уже видели. Мы ходим кругами. Нам надо совсем в другую сторону!
Стоит ли говорить, что пойдя в другую сторону, мы опять вышли к этим же двум ржавым крестам. Я хотел сориентироваться при помощи телефона, но как только включил навигатор, батарейка сразу же села. Мы оказались в ситуации, многократно описанной в фольклоре, и на себе ощутили, что значит «заблудиться в трёх соснах». Духу-хозяину кладбища явно не понравилось наше вторжение, и он решил нас проучить. Переход через ручей был где-то рядом, но наше с Иргой сознание было настолько подвержено омрачающему действию злокозненного духа, что нужное место было скрыто от нашего восприятия.
Тут мы, не сговариваясь, стали молиться. Никогда ещё «Шма Исраэль» и «Отче наш» не звучали так слаженно. Помощь с Небес не заставила себя ждать и пришла в виде окрика нашего проводника. Мы пошли на голос, благополучно перешли ручеёк и наконец-то покинули это страшное место.
Наш спаситель объяснил:
- Я иду мимо, а тут ваша машина ещё стоит. А вы, вроде, надолго задерживаться не собирались. Вот я и пошёл вас искать.
Отблагодарив проводника заранее приготовленной бутылкой коньяка, Ирга плюхнулась на водительское кресло.
- Да, ну и попали мы с тобой! Слушай, а помнишь мужик говорил, что они там в детстве играли человеческими черепами?
- Черепа так просто на поверхности не валяются, - ответил я. Может быть, конечно, поленились глубоко закопать. Но, скорее всего, их откопали.
- Кому же это нужно?
- Трудно сказать. Может быть, орудовали гробокопатели. А может, и того хуже, чёрные колдуны-некроманты. Привлечённая страшными заклинаниями, там завелась нежить.
Так мы приехали домой. Прежде чем расстаться и заняться своими делами – обработкой снимков, дневниковыми записями, мы с Иргой пообещали друг другу никому не раскрывать, где находится это проклятое место. И мы советуем вам – не стоит его искать. Ведь никто не знает, чем это может кончиться для вас. Впрочем, самым страшным исходом будет, если через кладбище построят очередную дорогу или выстроят на нём новый жилой квартал. Ни на одной карте это кладбище не обозначено. А проектируют у нас сейчас не выезжая на местность. Строители ещё меньше будут озабочены покоем будущих жителей. Поднятые ножом бульдозера человеческие кости незаметно вместе с грунтом отвезут подальше, чтобы не привлекать внимания. А новосёлы так никогда и не узнают, в чём причина неожиданно ранних смертей, необъяснимого плача детей и постоянного тревожного лая домашних собак.
22 января 2020