По ту сторону
Роха лежал так, как и подобало лежать мертвецу. Его тело было покорено и сломлено, а дух блуждал где-то во мраке.
Черви… именно им предстояло довершить все начатое и убрать следы его присутствия в этой жизни.
Он был ничто, и все, что окружало его, было ничто.
И вот, в центре этого ничто появилась точка, она стала медленно пульсировать и увеличиваться в размерах, ее преобразования породили крохотное колечко. Пульсация дала колечку движение, и оно разрослось до огромных размеров, окольцевав все пространство.
Где-то в центре этого немыслимого по масштабам окольцованного ничто зародилась еще одна пульсирующая точка. Она тоже начала увеличиваться и в конце концов выдала еще одно светящееся кольцо.
И снова точка, и вновь кольцо... Их количество и скорость преобразований все увеличивались и увеличивались. Из центра вместе с пульсацией вырвался нарастающий звук: «Бум! Бум! Бум!» Он заполнил собою все, да так, что стало невыносимо.
«Не-вы-но-си-мо!» «А-а-а-а-а-а-а-х!» В легкие, будто бы в воронку, всосало струю воздуха.
Лежа на примятой и слипшейся от крови траве, Роха открыл глаза.
Сквозь тусклую пелену, застилающую его глаза, он уставился в ночное небо. Провалился и чуть не потонул в его бездне, повиснув где-то там... Ему вдруг открылось, что эта бескрайняя и необъятная чернота находилась под ним, а он, невесомый, плыл над ней.
«Или сам я и есть эта пустота?.. Бездна, полная холодных и мерцающих звезд, что рассыпала чья-то неведомая рука, как сеятель зерна...» — такие мысли рождал спутанный рассудок Рохи.
И вот его взор как будто воткнулся в невесть откуда взявшийся на необъятном черном полотне чужеродный предмет. Он, как мелкая соринка, попавшая в глаз, отвлекал, раздражал, привнося во все дискомфорт, мешая плыть по бесконечности. То был небольшой, плетенный из колючих веток и травы венок.
— Зачем? — мысль несогласия возникла у Рохи.
— Венок... — был ответ.
— Откуда он взялся?... — присмотревшись возмутился Роха.
В центре венка тусклой, едва заметной мерцающей точкой плыла маленькая звездочка. Как казалось ему, сейчас она была самая далекая и холодная из всех. Далее от венка шли две тонкие веточки куда-то совсем вверх, туда, куда ему было тяжело смотреть. Он сделал усилие, от напряжения его глазам стало больно, боль пронизала голову. Роха зажмурился, но вскоре вновь открыл глаза, и в этот момент картинка неба поменялась. Теперь бесконечность, усыпанная звездами, оказалась там, где и положено, — над ним. Глаза окончательно устали, Роха сомкнул веки и остался в таком положении на какое-то время. Когда он открыл глаза, то увидел рядом с собой темный силуэт… нет, вернее даже, это была тень на черном небе, она закрывала собою звезды.
— Что это?
Роха стал перебирать в мыслях все, что помогло бы ему справиться с задачей. Он пытался найти название этому, но в его голове, как в разоренном муравейнике, царил хаос. Ничего не получалось собрать воедино. Разум все еще блуждал в чертогах бесконечности и лишь изредка и ненадолго возвращался вновь к Рохе.
— А может, это смерть? — вдруг сообразил он.
Может быть, она решила, что он, Роха, слишком легко отделался? И ей захотелось его помучить, раздавить в пыль его волю, запугать, как ребенка, своим видом?
Роха еще раз взглянул на нее, и теперь она предстала ему в виде косматой женщины. Восседая над ним, косматая держала в руке веточку, обломанный конец которой периодично похлопывал Роху по лбу.
Тень приблизилась к его лицу. Ее спутанные волосы канатами упали на его лицо, грудь и шею. Ему стало тяжело дышать. Ожидая конца, он закрыл глаза. С усилием Роха вздохнул, и тень сразу же отпрянула. Теперь, когда она оставила его в покое, он снова сделал усилие и посмотрел в вниз, туда, где должны были находиться его грудь, живот и ноги.
— Странно.
Все теперь было для Рохи чужим и бесполезным, из его груди выглядывал пучок травы, всунутый туда как кляп. Нет, он не испугался, и это обстоятельство его совсем не обеспокоило. Просто он ничего не чувствовал.
До Рохи донеслось какое-то чавканье. Та, что принял он за смерть, что-то пожевала, а затем вынула изо рта и поместила на свою маленькую ладонь. Ее пальцы стали втирать эту массу ровно в то место на груди Рохи, из которого торчал окровавленный пучок травы.
— Нет, это не смерть... — решил Роха.
Вдруг тень пропала, и Роха увидел, как звездное небо пришло в движение. Он понял: его куда то волокут. Он по-прежнему видел звездное небо, вроде бы какая-то птица промелькнула высоко в нем. Роха закрыл глаза и провалился в беспамятство.
Очнулся сын Иля в полной темноте. Тщетно пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, Роха, как мог, собрал рассеянные по потемкам сознания мысли и стал делать то, что сейчас представлялось ему самым правильным и доступным, — рассуждать.
«Может быть, я ослеп?» — закралась в его голову зловещая мысль.
Как ни странно, именно эта мысль была самой ясной и определенной. Роха прислушался, но кругом было тихо.
«Я еще и оглох...»
Роха попробовал закричать, но любые его потуги не приносили результата. Стояла абсолютная тишина. Рохе стало по-настоящему страшно. Неизвестность терзала его, как никогда прежде.
Собрав остатки воли в кулак, Роха решил ни за что не сдаваться.
Немного успокоившись и постаравшись принять ситуацию такой, как она есть, он сделал новую попытку осознать свое местоположение. Вывод был только один — здесь холодно и темно.
«Холодно…» — озарило Роху.
Да, ему было очень холодно, Роха чувствовал, как дрожало все его тело. Вдруг он сделал для себя открытие — он же замерз! Спасенный наконец чувствовал свое тело. И это было главным.
«Живой!» — жизнеутверждающая мысль вспыхнула в нем огоньком радости. Роха попробовал двигаться, но тело по прежнему не слушалось его. Тогда он сделал усилие и попытался подвигать пальцами. Он начал с рук, но те не слушались его, и тогда сын Иля попытался пошевелить ногами. Он шевельнул большим пальцем левой ноги, затем правой, а потом и всеми остальными. И снова пришла очередь рук, наконец дело пошло: сначала зашевелились мизинцы, а потом и кисти стали двигаться, хотя и не так хорошо, как хотелось бы. Роха постепенно стал раскачиваться все сильнее до тех пор, пока не рухнул на землю. Он сильно ударился лицом и животом, но это обстоятельство не остановило его в желании продолжать двигаться. Постепенно чувствительность вернулась к рукам, и Роха, как немощное дитя, пополз, пока не уткнулся головою в стену. Теперь Роха заставил себя подняться. Шаря руками, как слепец, он ощупал стену. Неровная поверхность выдавалась чуть вперед, и Роха понял, что, скорее всего, он находился в какой-то пещере или в склепе. Он принялся нащупывать верхний край стены, забираясь рукой все выше и выше, насколько это было возможным, но дотянуться до воображаемого потолка так и не смог. Тогда Роха решил двигаться вдоль стены. Он пока еще медленно и неуверенно переставлял слабые ноги. Так Роха обследовал весь периметр замкнутого пространства. Наконец пальцы нащупали что-то напоминающее грубо выделанную кожу, полотном свисающую сверху вниз. Кожа оказалась очень холодной, даже ледяной. Очевидно, именно здесь и находился выход из этой пещеры наружу. Выбираться Роха не спешил. Где-то внизу, у своих ног, он заметил малюсенькую, не больше иголочного ушка, светящуюся точку. И это было первым, что наконец открылось его глазам с тех пор, как он очнулся здесь. Из нее внутрь пробивался тоненький, не толще волоса, едва заметный лучик. Роха наклонился , струйка света ослепил его глаза. Роха неосознанно потер лицо руками и, прикрыв немного веки, повторил попытку. На той стороне все было бело.
— Да это же снег... — догадался посланник.
Вдруг белая картинка исчезла, а вместо нее появилось косматое чудище, напоминающее женщину. Волосы страшилища были настолько густыми и не чесанными, что закрывали все ее тело. На лице у этого чудища Роха заметил повязку с двумя прорезями для глаз. Неожиданно появившись, страхолюдина почти сразу исчезла, но не успел Роха перевести дух, как она появилась вновь. Нос к носу. Их разделял лишь кожаный занавес. Сейчас Роха в деталях увидел прорезь на старой повязке прямо у своих глаз. От неожиданности он хотел было спрятаться, но оцепенел. Сквозь серую истлевшую тряпку на него глядели, очаровывая, завораживая… нет, то были не глаза, скорее пропасть, еще сравнить увиденное можно было бы с эхом... да, да... Пожалуй, действительно эхом, что вторит из бездонного колодца.
— Спрашивай... — раздался негромкий клацающий голос.
— Кто ты? — прошептал Роха и удивился тому, что у него получалось заговорить.
— Не то... Еще спрашивай, — снова заклацал тот же голос, но уже чуть громче, чем в первый раз.
— Где я?
— Не то! — громко отозвалось внутри.
Роха мучительно стал думать о том, чего ему хотелось бы узнать больше всего на свете, о том, что мучило его так долго, не давая ему покоя.
— Кто моя мать? — вырвалось у него.
— Вот, Роха, спасенный в детстве. Вот...
Косматая прислонилась ртом к отверстию и через едва приоткрытые губы дыхнула, на подобии того как раздувают огонь. Теплая струйка воздуха проскользнула сквозь крохотную дыру в полотнище. Лизнув глаза Рохи, она обогнула скулы, поднялась выше и растворилась в темноте. Роха почувствовал легкий толчок в лоб, его тело послушно откинулось назад.
— Смо-тр-ри-и...
Перед глазами посланника, по кругу, как табун лошадей, беспорядочно понеслись картинки, но потом, замедлив ход, они стали выстраиваться одна за другой в какую-то выверенную цепь событий.