Турецкая история
В той поездке я вела первый дневник путешествия. Мама всячески пыталась оптимизировать (читай: минимизировать) наш груз, поэтому предложила мне взять вместо тяжёлого ежедневника блокнот, что я и сделала. Опыта походных дневников (как я их впоследствии стала называть) у меня не было, поэтому я думала, что нужно непременно исписать все страницы, а теперь, пролистывая этот блокнот, я вижу, что последние два листа я заполнила случайными ассоциациями, связанными с той поездкой.
Приключение начинается в тот момент, когда выходишь из дома, и как важно сохранить самообладание при первых трудностях пути реальных или мнимых. И хотя мы уже не первый раз летели самолётом, процедура досмотра оказалась для нас волнительной. На первых двух этапах контроля мы ещё пытались с юмором относиться к строгости таможенников, но на третьем всё-таки пришлось поволноваться. Как оказалось, не хватало документа, который бы подтверждал наше с мамой родство, а заграничных паспортов было недостаточно. Помню, что таможенник задавал мне всякие вопросы от цели поездки до возраста моей мамы. Но потом нас всё-таки пропустили.
Почему-то я написала, что лететь тогда было тяжелее, чем в Египет, хотя, кажется, у меня даже было что почитать. Когда мы приземлились, надо было ещё получить печать в паспорта, поймать на конвейерных лентах свой багаж и найти среди множества одинаковых автобусов свой.
Самолёт летел ночью, поэтому в отель мы прибыли в очень ранний час. Пока наш номер не был готов, мы оставили вещи в камере хранения (которую я назвала «какой-то охранительной комнатой») и отправились на разведку окрестностей. Тут же нас начал, что называется, «обрабатывать» местный банщик, но мы всё-таки избавились от него. Не первый раз всё-таки, знаем – плавали.
До встречи с гидом мы ещё успели прогуляться по единственной улице посёлка (или лучше сказать городка), в котором оказались. Потом встретились с гидом, поели лепёшек с виноградным листом и получили ключи от номера. Наконец, дело дошло и до моря.
Так случилось, что наш отель находился на так называемой второй линии. Это означало, что нам нужно было идти до моря через улицу и пересекать турецкий кемпинг, и с этим будет связана главная история того путешествия, но прежде я должна упомянуть ещё один эпизод первого дня нашего отдыха.
Был вечер, и мы уже было собрались на анимационное представление, но на первом этаже нас окликнула грузинка и попросила сфотографировать её с детьми на фоне холла. И так получилось, что они с мамой разговорились. Наши новые знакомые в тот день собирались домой и уже собрали вещи, чтобы улететь ночным рейсом, но до вылета ещё оставалось несколько часов. Грузинке надо было снять деньги, но она боялась это сделать в банкомате на улице чужой страны, поэтому мы согласились составить ей компанию. А потом ещё час или даже больше гуляли по сувенирным лавочкам, пока не настала пора прощаться. Отчего-то было жаль расставаться с этими хорошими людьми.
На следующий день я увидела в турецком кемпинге гитару. Так началась история, которой не было и никогда не могло быть.
Все мои мысли были сосредоточены на этом инструменте, и я только и думала, как подойти ближе и узнать, кто его хозяин. Первый раз в жизни, у меня было ощущение, как будто пальцы чешутся: так сильно мне хотелось прикоснуться к ладам и пройтись по струнам. Но волнение перед незнакомыми людьми другой культуры и незнакомого менталитета в тот день меня остановили.
На третий день мы поехали в аквапарк, а когда вернулись, я всё-таки уговорила маму пойти ещё искупаться в море.
На обратном пути я увидела хозяина гитары. Каково же было моё удивление, когда я обнаружила, что это был тот самый мужчина, который уже пытался с нами заговорить. Если быть точной, то он спросил, сколько мне лет, и очень огорчился, узнав, что мне было всего шестнадцать. Теперь уже ничто не могло остановить меня, и я подошла к тому павильону, где он был. Я попросила поиграть на гитаре, и он пустил нас под тент. Были невероятные ощущения от прикосновения к корпусу и грифу, а когда мне удалось извлечь несколько чистых звуков, моему счастью не было предела. Тогда я спела три или четыре песни, и последней был «Иерусалим» Вотинцевых. Когда прозвучал последний аккорд семья хозяина гитары, который потом назвался именем Нэджо, пригласила нас на следующий день в гости.
Четвёртый день прошёл спокойно и размеренно, а вечером мы с мамой отправились в гости к семье Нэджо в тот самый кемпинг. Они были небогатыми людьми, но к нашему приходу купили и зажарили рыбу, вкуснее которой я в жизни не пробовала.
Кроме Нэджо, никто из них не понимал русского языка, но мы как-то общались, быть может, на том самом всеобщем языке. Что-то Нэджо переводил, что-то было и без того понятно. Много играли на гитаре и пели.
На следующий день, когда мы купались в море, Нэджо принёс нам маску для плавания. Днём шёл дождь, а мы с мамой сидели в своём номере на последнем этаже и представляли, будто мы в домике на крыше, как Малыш и Карлсон. Наше окно выходило на крышу, поэтому не было балкона, но зато можно было смотреть на горы, на которых обычно лежали облака. Во время дождя мы ели черешню и кидали косточки, которые отскакивали от крыши и падали на землю.
Ещё два дня прошло спокойно и размеренно. Мы гуляли в сторону дикого пляжа, ели мороженое и фрукты, много купались.
На восьмой день мы решили, что в этой поездке нам не хватало путешествия на яхте. Отельный аниматор предложил ехать вместе с ним (потому что это должно было быть в два раза дешевле). Он, кажется, был из Сирии и поэтому довольно забавно говорил по-русски. Правда, потом он не смог с ними поехать. На следующий день нас ожидала прогулка на яхте, но до этого произошло ещё одно событие, которое я бы назвала кульминацией нашего турецкого приключения.
Поскольку турецкий кемпинг закрывался на ночь, мы никак не смогли бы попасть туда после полуночи, если бы не знакомство с Нэджо. Нам хотелось покупаться ночью, поэтому мы договорились с ним, что придём, когда стемнеет, чтобы поплавать и попеть. Маме было немного страшно из-за того, что рыбки иногда задевали её плавниками, а мне нравилось это ощущение романтического купания в темноте.
Предпоследний день мы провели на яхте, она была оформлена, как пиратский корабль. Мы побывали в трёх бухтах, где плавали, не чувствуя под собой дна. Там было очень глубоко, но я почти всё время плавала без жилета: морская же.
В последний день мы попрощались с Нэджо и его семьёй. Помню, как он порывисто обнял меня, будто чувствуя, что в последний раз, хотя мы и договорились общаться через интернет. Правда, потом оказалось, что это общение всё-таки было невозможно в том виде, в каком мне хотелось. Нэджо понравилась моя внешность, голос, но его совершенно не интересовало, что я на самом деле представляю себя как человек. Ему было не интересно, какой мой любимый цвет или чем я увлекаюсь. Когда я попыталась донести до него эту мысль (каюсь, возможно, я и была в тот момент многословна), он ответил мне: «Не пиши книги». Это означало, что ему тяжело воспринимать большие тексты, написанные по-русски, а я только так могла выразить себя. Поэтому мы редко переписывались, а через два года я решилась разорвать эту странную и бессмысленную связь. Оказалось, что вопросы культуры, ментальности и личные цели у нас были совершенно несовместимы.
http://www.proza.ru/2020/01/28/1138