- А нельзя ли звонить в колокола потише? – спросил батюшка, на совещании в патриархии, которая была их физическим заказчиком.
- То есть это как это? Дёргать за «языки» слабее? – не понял такго оборота, Саша.
- Понятно, что сердцу не прикажешь. Как вы знаете, не только ваши храмы строят в Москве. Многие другие уже построены. Так вот люди жалуются на колокольный звон. Они вообще устраивают пикеты строительства, говорят, что здесь собак выгуливали, а теперь храм строят. Им он не нужен. Им собаки важнее. Мы же даже лес не рубили, там поляна была, а всё равно плохо. Поэтому не стоит раздражать жителей, - продолжил отец Ферапонт.
Отец Ферапонт не был похож на православного батюшку, несмотря на его благообразный вид, он всё же до мозга костей был, прежде всего, чиновник. И чиновник не простой, а из патриархата. За долгие месяцы сотрудничества с патриархатом Саша понял - это не просто чиновничий аппарат, а нечто гораздо более извращённое, совершенно не способное к принятию каких-либо, способствующих проектированию решений.
Дело в том, что все, от кого зависела пусть самая малая часть решения вопроса, связанного со строительством, имея определенный духовный сан, совершенно не обладали никакой, хотя бы малейшей способностью к принятию решений, пытаясь отложить, переложить на кого-нибудь другого, или, если это не удавалось, просто «убить» его и закопать навсегда на отведенном под строительство участке, где-нибудь в том углу, где бы оно покоилось веки вечные с миром.
Но, отец Ферапонт, судя по слухам, имел архитектурное образование. Видимо, поэтому ему и были поручены вопросы согласования архитектурного образа храмов. И Саша, в разговоре с ним, всё же понимал то, что от него хотят.
- Да, но мы же не можем заложить арки на звоннице и нарисовать колокола на стенах? – позлорадствовал Саша.
- А и не надо. Просто давайте закроем боковые арки, чтобы звук распространялся только в одном направлении. Это как раз будет с учётом ориентации на нашем генплане то направление, где нет жилой застройки, - предложил отец Ферапонт, хитро улыбаясь. Ведь он понимал, что такой приём возможен в архитектуре.
- Хорошо, мы заложим боковые арки. Но эхо все равно отразится от леса и вернется в жилой район!
- Ну, и пускай возвращается. Оно уже будет тише и спокойнее, - победоносно заключил отец Ферапонт, обрадованный найденным решением, позволяющим избежать множество жалоб от жильцов спальных районов, растущих своими этажами, увеличивая из без того, огромную плотность.
Программа по строительству православных храмов в Москве, набирала темп. В проектировании был задействован не только их институт, но и некоторые другие проектные организации. В том числе и частные, имеющие определённую известность среди правительства Москвы, обласканные вниманием патриархии.
Саша быстро переделал звонницу в доме причта, и принёс картинки на согласование с отцом Ферапонтом к назначенному дню. Но, батюшка принимал у себя в тот день не только Сашу, но и другого, известного в патриархии архитектора, последние годы проектирующего в основном одни только храмы.
Саша прошёл в зал, где проходили совещания, зная, что имеет право так же учавствовать в данном обсуждении, заранее настроившись на то, чтобы держаться в сторонке, ни в коем случае не встревая в диалог.
Зал представлял собой комнату, примерно шестидесяти квадратных метров, с выставленными «П» - образно столами. Посередине того стола, который образовывал собой перекладину буквы «П», сидел отец Ферапонт, внимательно рассматривая архитектурный буклет, с картинками, лежащий перед ним, раскрытый на самом интересном месте. Там, где были обьёмные картинки.
Маститый, опытный архитектор, стоял по правую сторону от него и что-то рассказывал батюшке, слегка нагнувшись к его уху, практичесски шопотом, словно на исповеди.
Саша, встал в сторонке от них, не проявляя никакого интереса к происходящему, лишь только время от времени поглядывая на отца Ферапонта, с целью поймать его взгляд, в тот момент, когда тот оторвётся от рассмотрения представленного ему материала.
И, когда батюшка, в очередной раз отвлёкся от буклета и взглянул в сторону Саши, тот кивком головы поздоровался с ним. На, что отец Ферапонт ответил таким же, еле заметным кивком.
Теперь Саша был спокоен. Его заметили, а значит, возможно, быстрее закончат обсуждение другого, принесённого на согласование храма.
- И вот на что я хотел ещё обратить ваше внимание… - донеслась до Саши фраза из диалога.
Он, невольно встал, и, изобразив на своём лице неподдельный интерес, подошёл к беседующим архитекторам.
Перед его глазами был довольно-таки приятный на вид храм. Пятикупольный, но с шатровым завершением, что нисколько не противоречило неким устоявшимся за последние пару веков, если не брать во внимание запреты Никона.
- Кровля, не слишком ли сложна? – пошёл всё же в наступление батюшка, именно в тот момент, когда за его спиной «нарисовался» Саша.
- Нет. Я думаю, что, как и во всех других храмах. Не сложнее, -парировал архитектор. Мужчина, примерно лет шестидесяти пяти, с массивным брюшком. Одетый скромно, в джинсы и в тёплый, связанный чьими-то добрыми руками, свитер. Он был небольшого роста, наверно лишь слегка повыше Наполеона. Что-то во взгляде его напоминало известного полководца. Но глаза были опытнее и старше. Они знали явно больше, чем те, что видели великие сражения.
Кровля храма действительно была настолько логична и проста, что и Сашу так же возмутило замечание, перестраховывающегося во всём батюшки–архитектора. Не в силах сдержаться, он непроизвольно произнёс:
- Кровля вполне спокойная.
- Что!? – так же непроизвольно, как и у Саши, вырвалось у известного, знающего себе цену, «придворного» архитектора. Он произнёс это слово так, словно чего-то сильно испугался в этот момент и от этого оно прозвучала громко, отразившись эхом под высоким потолком зала старинного, Московского особняка, который занимала данная церковная структура.
- Очень хорошая, спокойная кровля. Я считаю, что на ней не может быть никаких протечек, - словно бы оправдываясь, теперь сильно пожалев о том, что не смог сдержаться, сказал Саша, интуитивно отступая назад, поближе к основанию буквы «П».
- Ну, хорошо, пожалуй, на этом мы и закончим. Думаю, что я могу поставить на этих фасадах свою подпись, - донеслись до Саши, слова отца Ферапонта.
Разница в возрасте у Саши с этим архитектором была велика. Что-то около двадцати пяти лет. И именно сейчас она ощущалась очень отчётливо. Неужели и я, когда-нибудь стану таким раздражительным и непримиримым? Подумал он.
В то время он переживал за свою архитектуру, не принимая критики. Но всегда старался делать это в диалоге, не представляя себе, что бывает такой накал страстей во время обсуждения проекта, когда любое слово, сказанное чужим человеком, может вызвать недоумение со стороны автора. Даже, если оно сказано в защиту.
Обсуждение было закончено и маститый архитектор, удовлетворённый прошедшей беседой, взяв с собой подписанный буклет, выходил из зала. Но, вдруг, на мгновение остановился перед тем, как исчезнуть в темноте длинного коридора, ведущего к гардеробу и бросил свой взгляд на Сашу, который, как раз в этот момент так же посмотрел на него.
Их глаза встретились.
Усталость и в то же время, победа, отображалась в глазах архитектора, прижимавшего к своему брюшку архитектурный буклет, словно бы он только, что выиграл сражение при Аустерлице, или Ватерлоо.
Безмятежность и веру в лучшее, выражали глаза Саши, словно бы он и не собирался ни с кем сражаться.
* * *
Пришло время Государственной экспертизы.
От правительства Москвы было написано письмо руководству Мосгосэкспертизы, в котором говорилось о значимости данных типовых храмов для Москвы, о том, что они очень нужны городу. Это письмо сделало своё дело. Вместо того, чтобы помочь в легком и быстром снятии замечаний, настроив руководство государственной экспертизы против воплощения в жизнь данного объекта. Это настроение соответствующим образом тут же передалось рядовым экспертам и те в полную силу, взялись за работу.
И уж тогда все несоответствия норм, со всей мощью своей глупости навалились на типовой проект православных храмов на триста и пятьсот мест.
Ведущий эксперт, а это всегда архитектор, сразу расставил точки над «I», заявив во время первого визита к нему Саши:
- Я буду рассматривать ваш проект строго в соответствии с нормами. И не допущу отклонений.
- У нас всё по нормам. И здесь мы, даже перестарались, - ответил Саша.
- Ха-ха! Перестарались. Да у вас там сплошной криминал. Поверьте, мне, я сделаю всё для того, чтобы вы вылетели с отрицательным заключением!
Эксперт был молодой. Его взяли специально на новую тему – храмы. Он работал всего пару месяцев и уже зарекомендовал себя, как принципиальный специалист, умеющий увидеть всю подноготную, кишащих несоблюдением норм проектов. На двери комнаты, где сидели эксперты-архитекторы, имелась вывеска с их фамилиями и именами, для тех посетителей, которые не умели выучить их наизусть. Среди всех, перечисленных фамилий, только подле одной стояло имя Максим.
- Максим Анатольевич Храмов, - прочитал Саша.
Наш. Понял он. На вид храмову было лет двадцать пять.
Только, что закончил институт. Подумал Саша, когда первый раз его увидел.
- Вы раньше работали архитектором? – спросил он его в первый же визит, тем самым чем-то сильно обидев его.
- Да. И уж поверьте, у меня большой опыт проектирования!
- А почему же вы ушли в экспертизу?
- Потому, что я ненавижу, когда не соблюдаются нормы.
- И вы всегда их соблюдали?
- А, как же?
Первым делом он домотался до самой формулировки – «типовой проект»
- У вас не может быть типового проекта, - сказал он.
- Как не может быть. Мы в институте постоянно выпускаем типовые проекты. И даже в самом названии его есть формулировка «институт типового проектирования»
- А меня не интересует то, как там называется ваш институт. Мне важно, чтобы всё было в соответствии с последними распоряжениями правительства Москвы. Вам показать его?
- Да. Покажите, пожалуйста.
- Подождите, сейчас найду, - уже не так решительно, сказал Максим, начав искать в недрах своего компьютера, такое важное решение. Вот, пожалуйста! Читайте. Чёрным по белому написано. Второй пункт, на первом листе. Всего месяц назад вышло, - наконец он нашел и пролистав, открыл нужную страницу.
- Да, но ведь мы полгода назад начали проектирование, как только договор подписали.
- А меня не волнует, когда вы начали. Надо было быстрее работать. Вы не успели. Всё. Тема закрыта.
- Но мы можем, как я понимаю, просто поменять одну лишь надпись на обложке и штампах, написав вместо типово, повторного применения.
- Да. Можете, если вам не лень, - расстроившись в том, что компромисс тут же был найден, сказал Максим.
- Скажите Максим Анатольевич, вам приходилось ранее выступать в роли эксперта по православным храмам?
- Да, собор Рождества Богородицы, в Зачатьевском монастыре, я вёл. Так они его до сих пор сдать не могут. Всё не по нормам там напроектировано, - с гордостью в голосе, произнёс он.
- Как, это тот строящийся, красивый, новый собор, который на месте старого, разрушенного, в католическом стиле построили!? – не поверил своим ушам Саша, так, как был там совсем недавно и ему очень понравились пропорции храма, который был запроектирован во Владимирском стиле.
- Да. Именно он! Вы знаете, я считаю, что не может быть красивым то, что не по нормам. Мне за это зарплату платят, и я обязан её отрабатывать. А плохо работать я не привык.
Результатом прохождения экспертизы стал ряд идиотских решений, с которыми пришлось мириться.
Аккуратная ажурная металлическая, лестница, имитирующая кованную, ведущая на хоры, с помощью Максима превратилась в двухмаршевую, бетонную, из-за требований инвалидных норм. Эксперт пожарный подыграл ему и лёгкую, винтовую лестницу, ведущую на чердак с хоров, пришлось вынести на фасад, в виде, слава Богу, просто вертикальной.
Ограждения на солее стали выше на тридцать сантиметров, словно число ступеней, ведущих на неё позволяло подняться на недосягаемую высоту, упав, с которой, можно убиться насмерть. А ведь по проекту их было всего три.
Но, главное, храм теперь можно строить. Дело оставалось за первым адресом. После, можно применять проект столько раз, сколько угодно душе и правительству Москвы. Были бы только на это деньги.
С такими экспертами никакие нарушения норм не страшны. И главное, Саше теперь и в голову не приходила мысль, что эксперт может быть подкуплен.
- Послушайте Максим, у меня создаётся такое впечатление, что у нас страна пожарных-инвалидов, - сдерживая улыбку, сказал Саша.
- В каком это смысле?
- А в том, что самые жёсткие и бескомпромиссные нормы, только в отношении этих двух несчастных групп населения.
- Чем же несчастны пожарные?
- А тем, что им всё время приходится встречать на путях эвакуации инвалидов.
Максим посмотрел на Сашу с отчаянием и жалостью.
И Саша понял, что тот сильно расстроен из-за того, что не имеет уже ни времени, ни возможности найти в проекте хотя бы ещё одну зацепку.
Максимка был упрям, но давление правительства Москвы сильнее и руководство экспертизы всё же справилось с непокорным сотрудником, который, ненавидя православие, написал положительное заключение, скрипя зубами. Да и сами архитекторы-авторы проекта, ему не сопротивлялись, исполняя все его требования, основанные на полном соответствии норм на проектирование, противоречащих друг другу. Экспертиза, была пройдена с положительным заключением, но проект уже имел другую формулировку. Не типовых храмов, а для повторного применения.
* * *
Строительство первого в Москве, типового храмового комплекса, началось практически сразу же после получения положительного заключения экспертизы, но затянулось на годы. Сначала в Москве пропали деньги. Потом сменилось руководство. И только бессменный министр капитального строительства Хазин, почувствовав, что пахнет жареным, решил переделаться в депутаты, чтобы получить статус неприкосновенности. А она, ой, как ему была нужна. Ведь все его предыдущие грешки тянули на явную и длительную посадку, превышающую отведённый Богом, срок его жизни.
И только лет через пять после этого, Александр, проезжая мимо первого, построенного в Москве храма, вместе со своим сыном в машине, припарковался, подойдя к его белоснежным стенам. Участок был огорожен и, войти на территорию, не было возможности. Поэтому они прошли вдоль забора из сетки рабитцы, и рассмотрели всё на небольшом расстоянии.
- Вот это наш храм, который мы проектировали, - тихо сказал Саша.
Он вспомнил, как приезжал последний раз на авторский надзор. Тогда, как раз поднимали краном готовые, привезенные с завода – купола.
Он вспомнил, как до этого строители ошиблись с радиусами барабанов и не хотели демонтировать их отбойными молотками. Решение потом, конечно же нашлось. И оно, как всегда было компромиссным. Всё это было. Но все, что не имело отношения к самому зданию, кануло в историю и осталось только в его памяти, причём где-то на самом её дне, будучи не востребовано годами, постепенно затихая и стираясь наслаиваемыми сверху событиями. Это были тома с проектной документацией, потерянные нервы, споры, ссоры, примирения, бессонные ночи.
А может быть и не так важно, кто автор здания или, кто его построил, как важен тот факт, что оно вообще построено и сохранилось до наших дней? Ведь тот, кто был причастен к его проектированию и строительству, пока ещё жив, может много придумать и воплотить в жизнь разных смелых решений.
Внёс ли новые, национальные черты в православную архитектуру России Саша, или нет, он не понимал тогда. Ему, было приятно видеть результат работы, проведённой всем коллективом проектировщиков, воплощённым.
29.03.18 г.