КАК ЧАЛЫЙ ПЕРЕПЛЫЛ КРАСНУЮ ВОДУ
Когда беглецы развернули своих коней, Темный Пит и его люди были от них немногим далее ста шагов, но лес, в который они вернулись, помог им оторваться: преследователи никак не ожидали, что они осмелятся покинуть чащу, и продолжали искать их там, в то время как они уже успели промчаться по открытой равнине целую милю. Наконец ван-Воорен увидел, как они пересекают дальний взгорок, и началась долгая погоня. Час за часом они скакали в лунном свете по широкому холмистому вельду, пока луна не опустилась за горизонт, и им пришлось сбавить ход, отыскивая путь в темноте. Когда наступил рассвет, они по-прежнему продвигались вперед, хотя лошади начали уставать, – за исключением шиммеля, который скакал так, будто недавно покинул конюшню. В двадцати милях от них возвышался пик, к которому они направлялись, а позади лежала огромная равнина. Сусанна оглянулась через плечо, но никого не увидела.
– Давайте остановимся, – сказала она, – и дадим отдых себе и коням.
Они остановились у ближайшего ручья и позволили животным немного напиться, а сами подкрепились билтонгом из седельных сумок.
– Зачем нам ехать на эту гору? – спросила Сусанна.
– Там есть, где спрятаться, – ответила Сигамба, – и оттуда мы сможем спуститься к морю, а потом и вернуться домой, тогда как здесь, на равнине, нас видно за много миль.
– А живет ли кто-то на этой горе?
– Да, Ласточка, это дом Сигве, верховного вождя красных кафров, который считает свои копья тысячами, но я слыхала, что он отправился на север, на войну с каким-то из племен свази, с которыми у них давняя вражда.
– Но захочет ли народ Сигве нас укрыть, Сигамба?
– Там будет видно. По крайней мере, у них ты будешь в большей безопасности, чем у Темного Пита.
В этот момент Зинти, наблюдавший за равниной, издал тревожный крик. Оглянувшись, они увидели не далее чем в миле от себя пятерых всадников, пересекавших ближайший взгорок.
– Темный Пит и четверо его людей, – сказала Сигамба, – и похоже, у них свежие лошади. Должно быть, они поменяли коней в краале полукровки, который мы миновали на рассвете, поэтому-то мы и потеряли их из виду на некоторое время.
Сусанна была так напугана, что когда Зинти помогал ей подняться на чалого жеребца, едва не упала на землю.
– Не бойся, Ласточка, – подбодрила ее Сигамба, – нас еще не поймали, и мой змей говорит мне, что мы сумеем избежать этого.
Хотя знахарка и говорила так смело, в глубине сердца она сама очень боялась, потому что, за исключением шиммеля, их лошади совсем выбились из сил, в то время как у ван-Воорена, который отставал от них всего на милю, кони были свежие. Тем не менее они поскакали вперёд и вскоре достигли менее ровного участка вельда: здесь росли одиночные деревья, и там и сям виднелись небольшие овраги, поросшие кустарником.
– Госпожа, – воскликнул Зинти, – мой конь больше не может скакать, а Бычья Голова совсем рядом. Что говорит твоя мудрость: я должен теперь погибнуть?
– Поезжай в ближайший овраг и спрячься, – ответила Сигамба. – Бычья Голова не станет тебя искать: он охотится за белой ласточкой, а не за черным зябликом. После ты можешь следо¬вать за нами, а если не сумеешь нас найти, возвращайся к баасу Ботмару и расскажи ему все. Поторопись, пока они тебя не видят.
– Слушаюсь, госпожа! – И через минуту Зинти скрылся в зарослях густого кустарника, ведя в поводу свою уставшую ло¬шадь, потому что бедное животное больше не могло его нести.
Следующие три мили равнина полого спускалась вниз к берегу реки, известной под названием Красная Вода, за которой виднелись пологие склоны, окружавшие подножие высокой вершины. Шиммель шел вперед уверенным размашистым шагом, хотя его бока опали, а глаза выкатывались из орбит. С серой кобылой все было значительно хуже: изящная лошадка исчерпала все свои силы. Будь на ее спине наездник чуть потяжелее, она бы уже давно пала. И все же она, в ответ на ободряющий голос своей наездницы, продолжала скачку, раскачиваясь и спотыкаясь на ходу.
– До реки она продержится! – крикнула Сигамба, заметив, каким взглядом Сусанна поглядывает на ее кобылу.
– А потом? – ахнула Сюзанна, оглядываясь назад, туда, где не более чем в пятистах ярдах Темный Пит и его кафры гнались за ними в угрюмом молчании, – так охотничьи псы преследуют раненого оленя.
– Потом – кто знает? – ответила Сигамба, и они тоже умолкли, потому что должны были беречь дыхание.
И вот, не далее, чем в полумиле от себя, они увидели реку, которая прежде была скрыта от них неровностями почвы, и стон отчаяния сорвался с их губ, ибо река была в разливе. Да, горные ветры раздули ее так, что она катила свои воды к морю бурным пенистым потоком шириной почти двести ярдов от одного берега до другого. Так что вскоре наездницы услышали позади себя победный крик – это их преследователи тоже увидели Красную Воду и возрадовались, потому что теперь беглянки, казалось, были в ловушке.
В десяти ярдах от берега серая кобыла внезапно остановилась, вздрогнула как лист на ветру и упала на землю.
– Теперь, Ласточка, – сказала Сигамба, вовремя соскользнув на землю, – ты должна выбрать между этим бушующим потоком и Темным Питом. Если ты выбираешь поток, у чалого жеребца еще достанет сил переплыть его... Больше мне сказать нечего.
– А ты? – спросила Сусанна.
– Я? Я дождусь их здесь! Жаль, что Зинти не оставил мне ружье!
– Никогда! – воскликнула Сусанна. – Или мы вместе спасемся, или вместе умрем! Садись ко мне, говорю я, садись. Если ты откажешься, я брошусь в воду у тебя на глазах.
Видя, что она действительно готова сделать это, Сигамба взяла ее протянутую руку и уселась перед ней на спине чалого шиммеля. Преследователи, которых теперь отделяло от них чуть более двухсот ярдов, нагло расхохотались на это, и Темный Пит предложил Сусанне сдаться, уступив коня колдунье. Но торжество их было недолгим. Сигамба, поцеловав сперва руку Сусанны, обняла шиммеля за шею и принялась поглаживать его и шептать ему что-то на ухо. Казалось, огромное животное, любившее ее, понимало каждое слово знахарки – по крайней мере, конь навострил уши и встряхнул головой, а затем огляделся, взглянув сначала на приближающихся всадников, а затем – на пенистые воды впереди.
– Держись крепче, Ласточка! – сказала Сигамба, затем она легонько ударила коня рукой и зычным голосом подала ему коман¬ду.
По слову знахарки жеребец весь подобрался, в два скачка преодолел десяток шагов, отделявших его от воды, и с разбега бросился в пенящийся перед ним поток. В первый миг под тяжестью двух наездниц огромный конь пошел вниз, так что Красные Воды сомкнулись над их головами, но затем они снова всплыли на поверхность, чтобы услышать за спиной крики удивленных преследователей, к этому моменту достигших берега. С яростными воплями Темный Пит носился на своей лошади вдоль реки, ибо, надо отдать ему должное, он был храбрым человеком, но в данном случае поделать ничего не мог. Что касается остальных преследователей, то они, замерев в удивлении, молча наблюдали за происходящим.
Шиммель смело плыл вперед, но в таком бурном потоке ни одна лошадь не смогла бы двигаться по прямой – сила течения была слишком велика. Сигамба заметила, однако, что в двухстах-трехстах шагах ниже по течению у противоположного берега из воды проглядывает клочок земли, и конь тоже увидел его, или, быть может, она сама рассказала ему об этом, по крайней мере, он определенно направлялся туда. Через пять минут они были уже на середине потока, который здесь несся с такой мощью и силой, что волны начали захлестывать голову шиммеля. Испугавшись, что конь утонет, Сигамба соскользнула с его спины, оставив Сусанну в седле одну, уцепилась за его гриву и поплыла рядом, принимая на себя свирепые удары волн. При этом она продолжала подбадривать и понукать коня, и временами он даже откликался на ее слова, хотя пару раз почти захлебнулся. Наконец он ступил на песчаную отмель и, немного отдохнув, вновь погрузился в поток, то пробираясь по дну, то плывя к теперь уже близкому берегу, на который вскоре и вскарабкался, неся Сусанну на спине и таща за собой Сигамбу. Оказавшись в безопасности на твердой земле, умное животное остановилось, дрожа и фыркая.
Сусанна выскользнула из седла и без сил опустилась на землю, с ужасом глядя на реку, которую они миновали, рядом лежала Сигамба. Через некоторое время маленькая знахарка заговорила.
– Нам очень повезло, что мы живы после того, что совершили, потому что никто и никогда не пересекал Красную Воду во время половодья, да еще вдвоем на одной лошади, – и она обняла морду склонившегося к ней шиммеля, прижав ее к своей груди будто ребенка, на что животное ответило слабым ржанием, прекрасно понимая, что его благодарят за его труд и смелость.
– А я молю Бога, чтобы мне никогда не пришлось делать это снова, – отвечала Сусанна, вскакивая на ноги, чтобы взглянуть через реку, и вода стекала с ее мокрого платья.
После того, как лошадь ван-Воорена отказалась идти в поток, он носился туда-сюда по берегу, крича как полоумный, и раз даже поднял ружье и прицелился в чалого жеребца, но затем опустил ствол, сообразив, что если он убьет коня, Сусанна наверняка утонет. Когда беглянки оказались на средине реки, он наконец остановился и стал наблюдать за ними, пока не убедился, что беглянки благополучно добрались до берега. Тогда он созвал своих людей и, недолго посовещавшись, они поскакали вверх по течению реки.
– Они отправились искать брод, – сказала Сусанна.
– Да, Ласточка, но теперь у нас есть значительное преимущество перед ними. А теперь мы должны ехать дальше.
Они вновь взобрались на спину шиммеля, и он снова повез их, но уже не так быстро, потому что теперь ему не под силу был даже легкий галоп, – в зависимости от рельефа он был спосо¬бен лишь на легкую иноходь или трусцу со скоростью не более семи миль в час. Тем не менее, вскоре они оказались на склоне высокой горы, где обнаружили хорошо утоптанную тропу.
– Думаю, что эта тропа приведет нас к дому Сигве, – сказала Сигамба.
– Дай Бог, чтобы так, – ответила Сусанна, – и пусть он будет не слишком далеко, потому что мне по-прежнему кажется, что смерть где-то рядом.
– Укрепи свое сердце, Ласточка, – подбодрила ее Сигамба, – ведь мы уже встретились со Смертью лицом к лицу и победили ее.
Они продолжали подъем, и вот за поворотом тропы, в глубокой впадине на склоне горы их глазам открылось большое поселение кафров – это и был крааль великого Сигве. На широком открытом пространстве перед краалем несколькими полками выстроилось великое множество вооруженных людей. Перед этими импи отдельной группой стояли их вожди-воеводы.
– Теперь у нас нет выбора, – сказала Сигамба и повернула коня в сторону войска, которое, в свою очередь, во все глаза наблюдало за удивительным зрелищем – две женщины, одна высокая и светлая, другая черная и маленькая, ехали к ним верхом на одной великолепной лошади, едва переставлявшей ноги от усталости.
Когда они достигли группы вождей, Сигамба спрыгнула на землю, но Сусанна осталась в седле.
– Кто ты? – обратился крупный человек в плаще из шкуры леопарда к Сигамбе; несмотря на ее маленький рост, растрепанные волосы и мокрую одежду, он не смел смеяться над ней, ибо безошибочно определил, что в жилах незнакомки течет кровь вождей.
– Я – Сигамба Нгеньянга, знахарка, о которой вы, возможно, слыхали, – ответила она, и некоторые из вождей сказали:
– Мы слышали о ней; она великая колдунья.
– К какому народу ты принадлежишь, Сигамба? – снова задал вопрос воевода.
– Я принадлежу к народу Цвиде, которого Чака изгнал из страны Зулусов, и по рождению я являюсь вождем племени умподвана, что живет на горе Умподвана, они были детьми Цвиде, но теперь стали детьми Чаки.
– Почему же ты оказалась так далеко от своего дома, Сигамба?
– По одной причине: когда Цвиде и его люди, эндвандве, были побеждены, мой народ, умподвана, который был вассалом Цвиде, против моей воли заключил мир с Чакой. Я оставила их, потому что не хочу быть собакой зулу.
– Тело твое маленькое, но сердце велико, – сказал воевода, а один из его людей воскликнул:
– Слова Сигамбы правдивы! Когда ты посылал меня гонцом к эндвандве, я слышал это предание.
Тогда воевода спросил:
– А кто эта красивая белая женщина, что сидит на огромной лошади?
– Она – моя мать, моя сестра и моя хозяйка, которой я поклялась служить до смерти, ибо она спасла мне жизнь, а зовут ее Ласточкой.
При слове «Ласточка» большинство присутствующих как-будто вздрогнули, а некоторые даже издали изумленные возгласы, особенно взволновалась небольшая группа мужчин и женщин, которые стояли слева, – судя по их одеждам и украшениям, то были колдуны и прорицатели. Сигамба заметила их удивление, но виду не подала, а продолжала:
– Госпожа Ласточка и я пришли сюда издалека, надеясь увидеть великого вождя Сигве, ибо нам нужны его совет и защита, но, говорят, он ушел воевать на север. Так ли это?
– Нет, – ответил воевода. – Я – вождь Сигве, и я еще не начал свою войну.
– Я рада этому, – сказала Сигамба. – Выслушай же, вождь, мою историю и позволь нам укрыться под сенью твоего могущества.
В нескольких словах она рассказала им историю похищения Сусанны Темным Питом и их бегства от него. Когда она говорила о ван-Воорене, или, скорее, о Бычьей Голове, потому что она называла его этим дикарским именем, она заметила, как Сигве и воеводы переглянулись, а когда рассказывала, как они плыли по половодной Красной Воде вдвоем на одной лошади, почувствовала, что ей не верят, ибо считают такое невозможным. Все же Сигамба продолжала рассказ и закончила его словами:
– Вождь, мы просим у тебя двух милостей: защити нас от Бычьей Головы, который, несомненно, скоро будет здесь, и дай своих воинов, чтобы сопроводить нас по побережью к дому Ласточки, что в ста милях отсюда, – там и они, и ты будете хорошо вознаграждены за эту услугу. Прошу тебя, вождь, поскорее ответь нам, ибо нам очень нужна твоя помощь, и мы совсем измучены.