Две судьбы

 
                (Рассказ-быль)
         
Было  ранее  мартовское  утро,  когда  солнце  только   поднималось  от  горизонта,  и  его  лучи  ещё не  смогли    пробраться  в  глубину  старых  проулков  и  дворов,  а  лишь  слегка  золотили верхушки  вековых  лип  да  купола  стоящего  на  соседней  улице  собора.  В  кабинете  было  сумрачно,  и  мне  пришлось  зажечь  электричество.   

Работы  было  много.  Предстояло  подготовить  документы  к  намеченному  на  следующей  неделе  отчёту  о  проделанном  за  прошедший  год. 
Товарищи  по  службе  ещё  не  появились,  и  мне  ничто  не  мешало углубиться  в  дела.

Часа  через  полтора,  когда  за  окном  окончательно  рассвело  и  усилился  шум с  городских  улиц,   послышались  шаги  и  голоса  появившихся  на     работе  сослуживцев, решил  слегка размяться,   отложив  в  сторону, минут  на  пять,  бумаги.

Выходя, заметил в  полутёмном,  лишённом  дневного  света  коридоре,    невысокую  фигурку  подростка – так  мне  показалось  вначале,   хотя,  приглядевшись,  понял,  что  передо  мной уже  не  подросток,   а   молодой  человек  лет  двадцати,   а  может  чуть  и  больше. Просто щуплый  и   худенький,  а  может  быть  худенькая – пока  точно  определить  я  не  мог,  кто  стоял  передо  мной:  юноша  или  девушка,  переминаясь  с  ноги  на  ногу,   пока  тот  не  начал  говорить.

Вы  ко  мне,  молодой  человек? - нарочито  официально  начал  я,  дабы снять,  как  мне  показалось, витавшее  в  воздухе  напряжение  и  некую нервозность,  которую  проявлял  посетитель,  бросая  на  меня  время  от времени  косые  взгляды,  чтобы  удостовериться, - тот  ли  перед  ним  человек, кто  ему  нужен.

     - Мне  нужен... Владимир...
Владимир  Васильевич? - пытаюсь  помочь  ему,  чувствуя  какую-то его неловкость. - Теперь  я  уже  не  сомневался,   что  передо  мной  - паренёк, возможно  студент  или  учащийся  какого-либо  колледжа.     -          Владимира Васильевича  пока  нет,  он  будет  позже,  ближе  к обеду.   А лучше  всего  вам прийти  вечерком,  -  часам к  пяти. В  это  время он  всегда  на  месте.

         Я  замечаю,  что  решимость  его, появившаяся  в  последние  мгновения  нашей  встречи, так  же  мгновенно  начинает  таять,   и в  очередной  раз  пытаюсь  спасти  положение .

     - Может  быть, вы  хотите через  меня что-то  передать  Владимиру Васильевичу   на  случай,  если  вам  не  удастся  встретиться  с ним сегодня? 
Знаете, я  хотел...- хватается  он  за  протянутую  мной спасительную «соломинку»... и,  не  договаривая,  шумно  выдыхает.

Некоторое  время,  опустив  голову  и  вжав  её  в  плечи,  как нашаливший  школьник,  он  носком  обуви  нервно  чертит  на  линолеуме одному  ему  видимую   полоску, вперив  в  пол  немигающий  взгляд. Потом, вновь собравшись   с  духом,  поднимает  лицо и  впервые  за  всю  нашу встречу,  глядя  мне  прямо в  глаза,   произносит: 

          - В  общем...,  передайте,   пожалуйста,  Владимиру  Васильевичу, что я...  передумал!
         - Простите, - судорожно  пытаюсь  я  понять  смысл  услышанного, - что  именно  вы  передумали? -  как  он,  круто  развернувшись,  почти  бегом, устремляется  из  нашего  здания  на  улицу.

2.
Долго  в  тот  день,  глубоко  задумавшись,  я  не  мог  продолжить  работу.  Никак  не  выходил  из  головы   этот короткий  наш разговор  с  пареньком. Я,  конечно  же,  потом  понял,  о  чём  недоговаривал   немногословный  мой  собеседник. Я  не  корил  себя  за  то,  что  не  попытался  убедить  его  в  обратном,  уговорить поменять  решение,  «попотрошить»  его  слегка  по  поводу  причин  произошедшего.

Нет, я  был  прав,  что  не  полез  в  тот  момент    вероломно  в  душу  к  парню. Это  было  бы  напрасно  и  незачем! Он  всё  решил,  и  в  тот  миг  душа  его  ещё  болела. И душа  у  него  была!   Пока  ещё  чистая  и  добрая... Я  думал  о  причинах,  о  мотивах...

Хлопнула,  как  выстрел,  дверь,  от  чего  я  вздрогнул  и  моментально  вернулся  в  реальность.  Пришёл  Владимир  Васильевич.
Кропаем,  плодим  бумаги,  бюрократ! - не  раздеваясь, шагнул  он  к  моему  столу,  указывая  глазами  на  разбросанные  вокруг  компьютера  черновики  и   протягивая  для  приветствия  руку. - А  говорим,  что  мы  с  каждым  днём  всё  ближе  к  народу – продолжал  он  разыгрывать  свою  шутливую  комедию, причиной  которой  мог  быть  весенний  тёплый  денёк  с  ярким  солнышком  на  голубом  небе.

Я  ничего  не  мог  ответить  на  его  приветственную  тираду, готовясь  сообщить  ему  новость, которая,   несомненно,  сотрёт  с  его  лица улыбку и быстро  вернёт  его  к  нашей  грустной  реальности. Но  я  почему-то  не  знал,  как  начать  и  медлил. А  он  продолжал  «задирать»  меня.  пока  я  не  произнёс:

       - Паренёк  тут  утром  приходил, тебя  спрашивал.
          - Какой  паренёк? - не понял он,  но, интуитивно почувствовав неладное,     бросил  на  меня напряжённый  взгляд и  молча ждал продолжения  разговора.
У  тебя  было  вчера  вечером  собрание? - вопросом  на  вопрос  продолжил  я  словесную перепалку,  стараясь  выиграть  время,  чтобы    мягче  приземлить  для  него  мою  неловкую  новость.

           - У  вас  вчера  был  приём  в  партию?
          - Да,   был.  И  что?  -  и  тут,  судя  по  его  враз  посерьёзневшему  лицу, до  него в  полной  мере  дошёл  смысл  нашего  никчемного,  казалось  бы,  разговора.
          - И  что,  он  - этот  паренёк,  приходил?
Да,  приходил  и  просил  передать  тебе  как  секретарю  первичного партийного  отделения,  что  он  передумал...

         Он  глубоко  вздохнул  и  стукнув  ладонью  по  столу, отвернулся  к  стене,  где  надолго  упёр  свой  взгляд  в    корешки плотно  набитых в  шкафу  книг  классиков  марксизма-ленинизма.

3.
После  обеда  мы  продолжили  каждый  свою  работу.  Трудились  молча, разговор  не  клеился.  И  только  к  вечеру  он  первый  прервал  неловкое  молчание.

А  парень,   хоть  и  подвёл  меня,   но  оказался  честный!  Не  побоялся  прийти  и  прямо,  не  увиливая,  признаться,   что  передумал. Это  не  каждый  может.  Да,  в  чём-то  я  с  ним  не  доработал... Не  дошёл,  как  говорят,  до  глубины  души,  не  заглянул  в  неё! - пытался  он  оправдаться  в  произошедшем.

Не  вини  себя,  Васильич! - принимаю слабую  попытку   успокоить  его  - Современная  молодёжь  непредсказуемая  зачастую.  Да  и  чужая  душа – потёмки,  как  говорится!  Однако  и  это  факт,  что  парень  -  неплохой.  Совестливый! Один  недостаток,  который  с  возрастом  проходит,  -  молодость! - пытаюсь  пошутить  и  развеять  установившееся  к  концу  рабочего  дня  гнетущее  настроение. Повзрослеет,   наберётся  с  годами  ума-разума,  потрёт  его  жизнь  и  отшлифует, как  камушек,  и,  если  мы  не  ошиблись  в  том,  что  есть  у  него  уже  сейчас  стержень, то засияет  он  в  полной  своей  красоте!  Придёт,  эдак  годков  через  десять  к  нам  и  скажет:  «Ребята! Примите  меня  снова  в  вашу  партию,  надоело  мне  одному маяться  на  этом  свете!»

Да,  в  этом  я  согласен  с  тобой:  в  данный   момент  упустили  мы  парня.  Действительно  не  доработали... Да  и  подумать,  причины-то  нам  неизвестны.  Что  его  побудило  прийти  к  такому  решению?  Бессонная  ночь  после  трудного  разговора  с  родными?  Переоценил  свои  возможности  и  спасовал  перед  трудностями? Давление  в  учебном  или  производственном  коллективе?  В  наше  время  к  нам  идут  люди  мужественные,  взвесившие  свой  шаг.  А  он  ещё очень  молод, и  мужества,  как  и  других  человеческих  качеств, необходимых  в  суровой  жизни,   ему  ещё  только  предстоит  набираться.  Так  что,  пока -  не  судьба,  а  там  жизнь  покажет  или опровергнет  нашу  правоту.

           4.

В  конце  рабочего  дня  Владимир Васильевич  выключил  компьютер,   прибрал  на  столе  бумаги,  включил  чайник, как он  обычно выражается  -  «на  дорожку»,  и  в  ожидании,  пока   закипит,  сложил  руки  на  столе  и  уставился  «гипнотизировать»  меня.

Я  это  заметил  «боковым»  зрением,  но  виду  не  подал, что  разгадал  его  желание  высказаться  о  чём-то,  на  его  взгляд,  важном,  наболевшем.  Пусть,   думаю,  сам  начинает.

Выключив  чайник  и  предложив  мне  «горяченького»,  он  наполнил  свою  чашку,  размешал  сахар и  прежде  чем  отхлебнуть  первый  глоток, отодвинул  посудину,  чтоб  немного  поостыло,  и  начал  своё  повествование.
Я  тебе  расскажу  одну  интересную  историю,  которая  произошла  на  моих  глазах  года  три  назад. Она  меня очень  тогда поразила,    и  о  ней  напомнил  мне  сегодняшний  случай  с  пареньком.

Было  это  зимой,  а  может  ранней  весной, как  сегодня.   Также,  как  и  сейчас,  вечером, я  сидел  один  вот  в  этом  кабинете  и  готовился  к  собранию,  которое  было  намечено  на  ближайшие  дни.   

И  вот,   когда  я  уже  стал  собираться  домой  и  прибирался  на  столе,  дверь  открылась, и  в кабинет  вошел высокий  худощавый  мужчина.  Его  стать  без  слов  выдавала  в  нём выправку военного,  что  я,  человек,  проведший  почти  всю  жизнь  в  армии,  определяю с  первого  взгляда.   

Его  благородное лицо, обрамлённое  сединами,  было  бледно  и  устало. Особенно  меня  поразили  глаза – спокойные  и  тоже усталые - они  таили  в  своей  глубине  мудрость  и  опыт  человека  немало  видевшего  и  пережившего  в  жизни.   

Он  попросил  разрешения  присесть,  представился  при  этом, отдышавшись  от  ходьбы,  начал  свой  рассказ.

       Да,  я  не  ошибся, он  был  военный, давно  уже  на  пенсии. Жизнь  побросала  его  по  стране – по  гарнизонам  и  военным  городкам. Ему,  как  никому  другому, был  знаком  простой  казарменный  быт.  Он  ни на  кого  и  ни  на  что  не  жаловался,  не роптал  на  времена  и  нравы,  не клял  судьбу  за  предоставленные  ею  трудности.  Всё, что  было  с  ним  в  жизни, он  воспринимал,  как  должное.

В  тот  вечер  он  пришёл  к  нам  с  просьбой. С  большой  просьбой  и,   как  я  понял  -  выстраданной. Он  был  тяжело  болен  и  тогда  с  трудом  пришёл ко  мне  на  работу. По  его  словам  «жизнь  вот-вот  закончится,  и  ему  хочется  завершить  её   так  же,   как  и  прожил  -  достойно».  Как  сейчас  в  памяти  звучат  его  слова: «Мне  осталось  жить  два  месяца, и  я  хочу  умереть  коммунистом!  Примите  меня,  пожалуйста,  в  партию!»

Помню  его  молчаливый  умоляющий  взгляд. Взгляд  человека,   который  завершал  последнее  дело  в  жизни – завещание  потомкам:  детям,  внукам,  которым  завещал  самое  главное -  свою  жизнь: нелёгкую,  достойную.  И  память  о  ней  и  о  нём -  её  творце...

Я  не  мог  отказать  ему  в  этой  просьбе. Не  стали  проблемой  для  нас  и рекомендации  в  партию,  которые  дали  ему два  наших  заслуженных  ветерана. И на  том  же  собрании,  к  которому  я  готовился, мы  единодушно  приняли  его  в  наши  ряды. Он  был  очень  рад! В  этот  раз  лицо  его  слегка  порозовело,  а  глаза засветились  радостью. Он  сразу  же  попросил  дать  ему  какое-нибудь  поручение  и  с  жаром  принялся  за  работу,  о  первых  результатах  которой  уже  рассказывал  на  следующем  собрании. Он  заплатил  взносы  вперёд  на  несколько  месяцев.

... На  своё  третье  собрание  он  не  смог  прийти  из-за  неважного  самочувствия  и  через  несколько  дней  умер...

5.

Уходили  мы  в  тот  день  с  работы  с Владимиром  Васильевичем  молчаливые. Пожали  друг  другу  руки  на  углу переулка  и  разошлись  в  разные  стороны.

В  тот  вечер  я  отказался от  услуг  общественного  транспорта,  коими пользовался  всякий  раз, и отправился  до  дома  пешком.  Хотелось  побыть  одному,  «проветриться»,  если  можно  так  выразиться,  чтобы  ещё  раз  пережить  события  уходящего  дня.

Вот  ведь  как  получается  в  жизни, думал  я: один  человек  мечется,  ищет  свой  путь,  бросается  туда-сюда – в  разные  стороны - и  никак  не  может  определиться, что  ему  нужно. А  ведь  это  на  самом  деле  непросто,   если  подходить  к  вопросу  со  всей  серьёзностью  и  ответственностью -  выбрать  на  заре  своей  жизни  правильный  путь.

Не  так  ли  и мы  полвека  назад  искали  свою  дорогу  в  жизни? С  первого  ли  раза  у  нас  всё  получилось?.. Удалось  ли   воплотить  в  реальность  детскую   мечту о  будущей  профессии  и  пронести  по  жизни  верность  ей  до  конца? Нет!  Не  всем  и  не  каждому...

 Да  и  сам  я  пошёл  учиться  для  того,  чтобы   учить  других,  чтобы  стать  учителем  родного  языка,  лишь  потому,  что   однажды   моя  учительница   поставила  мне двойку  за  невыученный  урок.  Мне  тогда  было  очень  горько,   хотя  она  поступила,  как  я  оцениваю  сейчас,  справедливо. Но  именно  тогда, глубоко  переживая  за  то,  как  я  сильно  огорчу    этим  маму,  я  решил,  что  обязательно стану  учителем, но  никогда  не  буду  ставить  детям  плохие  оценки!   Какая  наивность!

Я  выучился  на  учителя,  но  настоящим  учителем  стать  не успел. Всю  жизнь  занимался  другим  делом, трудился  там,  куда  посылали,  говоря:  «Надо»!

Интересно,  как  сложится  жизнь  у  этого  молодого  человека? Кем  станет  он, какую   профессию  выберет  в  жизни?  Пересекутся  ли  ещё  когда-нибудь  наши  пути?  Об  этом  сказать  сейчас  трудно. Но  то,  что  он  запомнит  нашу  сегодняшнюю  встречу  и  короткий, больше  молчаливый,  наш  диалог,  я  не  сомневаюсь. 

Не  сомневаюсь  потому,  что  из  своего  личного  опыта  знаю,  что  в  жизни  ничего не  бывает   случайного.  Пройдёт  время,  и  однажды  наступит  такой  момент,  когда   неожиданно  до  мелочей,  до  мельчайших  деталей  вспомнится  когда-то  сказанное  каждое  слово,  каждый  вздох  или  жест,   и  человек  только  в  этот  момент  поймёт  и  оценит  по  прошествии  времени их  глубину  и  значение,  и  сообразно  случаю  интуитивно  выберет  правильное  решение.

И  произошедшее  сегодня утром было  одной  из  первых  крупиц  жизненного  опыта  для  молодого  человека, из  которых,  когда  их  накопится  много, со  временем  вызревает  человеческая  мудрость.

Именно  эта  человеческая  мудрость  помогла  на  излёте  жизни  другому  герою, с  которым,   к   сожалению,  судьба  не  свела  меня    в этой  жизни,  принять  неожиданное  и  важное  решение – закончить  земной  путь  так, как  его  прожил -  достойно!