Так жизнь по-старому и потекла. Холит Кудашка коней, чистит стойла, а сам случая ждёт, как бы от хозяина уйти: тайно – совесть не велит, а как по-хорошему, не знает. А тут весть страшная прилетела - кочевники на Русь напали. От князя дружинник пришёл войско собирать. Стал добровольцев выкликивать.
Кудашка, хоть и годами не вышел, тут же и вызвался. Собрался враз: положил в суму переметную узелок заветный, пёрышко за пазуху сунул. Дали ему пику в руки, да щит деревянный, мол, кольчугу сам в бою добыть должен.
Пошли ополченцы на сбор, а дорога не близкая. Врага не искали, тот сам объявился. Как из лесу вышли, у реки налетели конники как саранча. Отряд малый, но явились, как гром среди неба. Один Кудашку палицей огрел, он замертво и рухнул.
Но видно, не суждено еще ему было помереть, очухался. Глядит, конников и след простыл, положили они всех ополченцев как снопы во время жатвы.
Ходит Кудашка по полю, может, кто еще жив? И правда, княжий дружинник рукой шевельнул. Стрела в кольчуге застряла, до сердца не добралась.
Принес Кудашка воды, стрелу вынул, кольчугу стянул. Обмыл рану, в лес дружинника оттащил, с глаз подальше. И пошёл других досматривать.
Еще двоих нашёл. Тоже в кусты спрятал. Сел с ними рядом и думает, как ему товарищам помочь, на ноги их поднять.
И тут его что-то в грудь кольнуло. Сунул руку за пазуху, а там пёрышко. «А что,- думает Кудашка, - пёрышко-то не простое, не зря оно мне дарено».
Достал пёрышко, стал им дружинника оглаживать, видит, тот задышал ровнее, лицо порозовело. Другим тоже полегчало, но для дороги слабы ещё. Стал тогда Кудашка травы целебные собирать, раны товарищам лечить. Откуда про травы прознал – самому невдомёк, будто шепчет ему кто, какую брать надобно.
Одним словом, поднял товарищей, с силами собрались, мало-помалу дошли к князю на двор.
И взяли Кудашку в княжью дружину. Стали премудростям боевым учить: на коне скакать, шашкой рубить, пикой колоть, мечом разить.
Трудней всего Кудашке меч давался. Дружинник Бажен, кого Кудашка выходил, тот ему и наставником стал. Обходится с ним, как с сыном родным. Смотрит, бывало, на него, да вздыхает. А как-то, говорит: «Очень мне лицо твое знакомым кажется, откуда ты, кто родители твои будут?»
«А нет у меня родителей, - отвечает Кудашка, - сирота я». Не хочет, чтоб знали, что подкидыш.
« А годов тебе сколько?»
Помнит Кудашка, что конюхи про него рассказывали, пятнадцать, говорит.
«И моему сыну могло столько быть, - вздохнул Бажен. У Кудашки так сердце и зашлось, будто до него кто дотронулся.
«Ехала жонка моя с сыном к отцу погостить, да не доехала, напали тати на обозы, мужей порешили, жен да девиц в полон увели, уж не знаю, жива ли моя Русана, жив ли Богдан. Смотрю на тебя и всё Русана мерещится».
Сел Кудашка на землю, голову руками обхватил, не может с чувствами справиться.
«Чего это ты, - всполошился Бажен, - вспомнил что?»
«Вспомнил, - отвечает Кудашка. – Конюхи сказывали, что меня после побоища в лесу под кустом нашли. – Вскочил, и бегом за узелком своим.- «Вот, вся память моя». – И достает рубашонку расшитую да ленту синюю, в кусок полотна завернутые.
Закачался Бажен: узнал работу жены своей. Помутилось у него в голове, но подставил ему Кудашка плечо, и заключил отца в свои объятья.
Вот и сбылось предсказанье пряхи - привела судьба Кудашку к отцу. И стали величать его теперь Богдан, как родители назвали.