В полдень, когда я иду увидеть Платеро, прозрачный луч полуденного солнца переплавляет большое золотое пятно в мягкое серебро его поясницы. Под его брюшком, на тёмной земле, туманно-зелёный что все заражает изумрудным, а сквозь старую крышу льют фейерверком златые монеты.
Диана, что лежала у копыт Платеро, идёт ко мне, балерина, кладёт мне на грудь свои копыта, вожделенно лижет мне щеку своим розовым языком. Поднявшись на них выше яслей, коза смотрит на меня с любопытством, поворачивая свою голову с одной стороны на другую, с женской изысканностью. Между тем, Платеро, что еще до того, как я пришёл, приветствовал меня гордым рёвом, хочет разорвать её верёвку, жёстко и радостно, в то же время.
От такой идиллии я возношусь, через слуховое окно, передающее радужные драгоценности зенита, на небо, выше солнечных лучей. Позже, взойдя на камень, я смотрю на поле.
Зелёный пейзаж ничтожен по сравнению с яркими и дремотными вспышками цветов, чистой лазурью, обрамляющей низкие стены, землю, брошенную и милую, колокол.