ПЕХОТИНЕЦ
«Дым над кровлей тёсовой
да ветла над дорогой,
полумесяц подковы
вбит навек у порога.
В этом доме сосновом
(искони так бывало)
через мету подковы
мать орлов выпускала,
выпускала в просторы,
выпускала под тучи,
в мир широкий, в котором
есть орлиная участь.
Вот и ты, как другие...
Мать с неженскою силой
сыну крылья тугие
терпеливо растила.
На заре рано-рано
пахло хлебом и детством,
у степного кургана
не могла наглядеться;
и стояла,стояла,
и глядела, глядела,
и, казалось, всё мало,
и душа холодела.
А ты шёл – шёл полями,
шёл березовой кромкой,
и вилась между вами
тонкой стёжки тесёмка.
Стлалось, крашено синью,
хлопотливое лето;
подымалась Россия
в день июньский с рассвета,
подымалась, трубила:
«Враг в родимых пределах!»
И дышало горнило,
и оружье звенело.
Ты в армейской шипели
проходил полустанки,
песни горькие пели
на дорогах крестьянки.
Пыль вилась над штыками,
билась под сапогами,
пулемёты хлестали
из кустов, из расселин,
самолеты с крестами
в небе ржавом висели.
Ты в боях не сгибался,
веру в лучшее вынес,
падал и подымался,
мой герой-пехотинец.
А за дальнею далью
пламенело горнило;
от крыльца за тобою
мать, вздыхая, следила.
И сквозь сумерки дыма,
сквозь дожди и позёмку
шла меж вами незримо
вечной стёжки тесёмка.
Сколько дум передумал,
сколько вёрст перемерил,
если б выразить в числах,
ты б и сам не поверил.
Умывался дождями,
утирался ветрами,
укрывался метелью,
травы стлались постелью.
С бега рушились кони,
в корчах сталь умирала,
в обожжённых ладонях
пела смерть и играла.
И мелькала солдата
боевая одежда
на холмах Бранденбурга,
на углах Будапешта.
И шумит пламя стяга
в лёгком утреннем дыме,
и на стенах рейхстага –
твоё русское имя.
Верю: ныне и присно
жить тебе, как легенде,
и в граните, и в гипсе,
и в литом монументе, –
сердце каждое стало
для тебя пьедесталом».
Сергей Поделков,
советский поэт.
Фронтовик.