Ирвинг, Алекс и Рождество
(Из книги «Записки американской учительницы»)
Сегодняшний день, кажется, ничем особенным не выделялся из череды таких же обычных зимних предпраздничных дней. Мы начали украшать наш класс, делая забавные поделки из цветной бумаги, клея и блёсток. Мы продолжали готовиться к школьному праздничному смотру талантов, разучивая вместе с Риком, нашим учителем музыки, новые рождественские песни, необыкновенно мелодичные и светлые. Эти песни очень нравятся детям, но слово «разучивали» несколько преувеличенно по отношению к моим ученикам - трёх- четырехлетним детям самого маленького класса в школе, состоящего из восьми детей с серьезными проблемами развития, и учителя с двумя помощницами-ассистентами. Часть моих учеников «нон-вербал», то есть ещё не начали говорить, но способны соучаствовать в пении - хлопать в ладоши, греметь бубенцами и иногда подхватить мелодию, сияя лицом. Другая, меньшая часть моего класса, может подхватить отдельные слова и немножко погудеть под звучание пианино или гитары, которыми в совершенстве владеет Рик. Это был первый урок, зарядивший нас на целый день, - не зря же говорят, что пение энергетически и эмоционально подпитывает человека.
Сразу за музыкальным занятием было игровое время, а следом урок рисования. Широко распахнув дверь, в класс шумно вошёл Ирвин, наш учитель и одновременно свободный художник. Он прошёл к своему учительскому стулу, возвышающемуся над круглым столом, вокруг которого сидели дети, роняя на ходу рулончики бумаги, кисточки и ножницы. Свободный художник и не мог быть иным, всем понятно - странный, рассеянный, вдохновенный. Я отметила, что сегодня он выглядит как-то ещё более необычно. Ирвин быстро пришёл на помощь, пояснив: «Я сегодня не ночевал дома, поэтому пришёл в пижаме». Я уставилась на него, пытаясь понять, не шутит ли, и увидела, что нет, не шутит. Правда, брюки на нем были вполне обычные, не пижамные, но кофточка… это было как вернуться в детство. Нечто ситцевое в мелкий цветочек - наивная кофточка с круглым воротничком, какие нашивала моя бабушка, а под воротничком - длинный в разноцветную полоску шарф, дважды обёрнутый вокруг шеи и длинными ослиными ушками падающий на грудь. Любитель эклектики и смелых сочетаний обернул другой шарф, уже в клеточку, вокруг головы несколько раз, прижав к черепу длинные волосы, прежде торчавшие в разные стороны - милое американское чучело, вполне симпатичное!
Сегодня он принёс с собой какую-то небольшую книжечку, и открыв ее, задал моим маленьким студентам специальной школы, глядящим на него, растаращив свои глазёнки, вопрос: «Слышали ли вы, друзья, имя Пикассо?» Ответа он не ждал, но получил не слышную ему, но пойманную мной бурчалку одной из моих помощниц: «Какой ещё тебе Кепасо?». Пуэрториканка Терри поняла его по-своему, для неё все это прозвучало как «Что такое?» (Кепасо). Ну невзлюбила она этого ненастоящего учителя, как она говаривала, и как только он входил в класс, у нее мгновенно портилось настроение.
А вдохновенный оратор уже переворачивал страницы книги о Пикассо, показывая детям иллюстрации и обещая им самим создать сегодня необычную аппликацию в стиле Пикассо, используя разные цвета и геометрические фигуры.
Прежде, чем начать действо, Ирвин торжественно встал со своего стула, он высоко возвышался над детскими головками и, живописно держа ножницы на вытянутых и поднятых до уровня глаз руках, начал нарезать треугольники и квадраты, ромбы и прямоугольники. Разноцветные кусочки, кружась, опускались на стол к великой радости малышни, несмотря на запрет, пытающейся ухватить и зажать в ручонке частичку волшебства. Другие разноцветные капли отлетали в сторону и опускались на пол, устилая все пространство вокруг стола. А свободный художник творил, и горящий взор его говорил о том, что он счастлив, что он делает важное и нужное дело, что только бесчувственное и далекое от мира прекрасного существо может не разделить его восторга и его вдохновения.
И, словно повинуясь его молчаливому приказу, мы тихо и послушно бросились на помощь детям, наклеивая эти разной формы и цвета волшебные кусочки на листы бумаги, создавая невиданное чудо - коллаж имени Пикассо-Кепасо.
Сегодня же, в самом конце школьного дня, произошло еще одно маленькое чудо, - мы услышали голос Алекса. Этот маленький, низкорослый трехлетка, совершенно очаровательный в своей некрасивости, появился в классе совсем недавно. Его торчащие ушки, маленькие пуговки глаз, крошечный ротик принадлежали болезненно худенькому и слабенькому ребёнку, без аппетита, не говорящему ещё ни слова. Я была уверена, что мы получили ещё одного «бэби» в классе. Ничего подобного! Алекс удивил меня с самого начала тем, как мужественно и сдержанно он переносил первые дни в школе, без родителей, окружённый чужими лицами, новой обстановкой. Только скупая мужская слезинка выкатывалась из его глаз, когда приходило время тихого часа и нужно было укладываться на матрасик.
Он обходился без слов, но жестами и мимикой показывал, что понимает все, о чем мы говорим; таким же образом отвечал на вопросы и показывал, чего хочет. И было непонятно, в чем причина этого молчания, почему так задерживается этот процесс словесного общения ребенка с миром. С тем, что у Алекса светлая головка, соглашались все специалисты, работающие с ним, и прежде всего, логопед. Но нужно было время и терпение.
И сегодня в конце дня мы решили «играть в караоке». На стол было выставлено радио с приспособленным микрофоном для караоке. Дети любят петь, а точнее, издавать звуки, похожие на пение, почти засунув микрофон в рот. Это и попытки воспроизвести мелодию и хотя бы отрывочные слова из простейших и любимых детских песен, и каждый ждёт-не дождётся своей очереди у микрофона. Так же и Алекс. Я видела, как завистливо глядел мой малыш на других детей, а когда был его черёд, он крепко держал микрофон и ...молчал.
Сегодня же, когда настал его черёд и он крепко обхватил микрофон двумя ручками, я спросила: «Ты хочешь петь?, - Он кивнул - Хорошо, держи микрофон, только ты должен петь, а не молчать. Попробуй громко петь, как я: А-а-а, а я тебе буду помогать. Договорились?» Он опять кивнул, поднёс микрофон ко рту и через минуту загудел. Это уже были звуки, немного странные, не похожие ни на какое пение, но ребёнок извлекал свои первые звуки и делал это сознательно, и более того, - с упоением. Я начала напевать одну из наших любимых песен про паучка, попавшего под дождь, и он в тон и почти в такт продолжал гудеть, следуя за мелодией. Когда он закончил, мы, взрослые, все втроём, а за нами и дети, зааплодировали, я обняла его - его лицо сияло!
Ещё один рабочий день позади. Уходя, увидела в конце коридора склоненную над чем-то фигуру. Подошла к Ирвину, это, конечно, был он, на полу перед ним разложены были детские работы - раскраски, аппликации, первые опыты старших детей с гуашью. Обернувшись ко мне, пояснил: «Прежде, чем повесить эту композицию на стену, пытаюсь усилить ощущение свободы и воздуха. Посмотри, как классно сочетаются здесь цвета...Сегодня я гений!»
- Ты очень счастливый мальчик, Ирвин! - сказала я ему. - Пусть так будет всегда. Нам повезло с тобой, правда-правда. Увидимся завтра!
И побежала по лестнице вниз.