Мы сидели друг против друга на корточках, а сверху нас поливало своей немного навязчивой лаской майское Солнышко. Недавно прошла серия весенних дождей, и земля ещё не вполне просохла. Это было нам на руку.
Руки наши с непередаваемым удовольствием барахтались в почти высохшей луже. Почти, да не совсем. Лужа из водяной превратилась в грязевую, и грязь была тёплой, текучей и, в то же время, замечательно пластичной. Мы с Димкой лепили из неё шарики, называя их колобками. Недавно нас учили катать таких колобков из пластилина, вот, мы и применили свои знания с умениями на практике.
Нам по три с половиной года. На мне восхитительное малиновое платьице с разноцветной отделкой, оторванное где-то другом отца "по блату". На дворе царствует советское время с его "бесплатными пряниками", полной занятостью мам и дефицитом. Я ещё не знаю, что такое "социализм", "блат" и "дефицит", но уже всей детской душой ненавижу полную занятость мамы. Ненавижу детский сад так, что всякий раз ору при упоминании этого слова и заливаюсь кипучими слезами каждое утро, когда надо туда идти.
- Он же как называется? - Кричу я родителям. - Дет-сад! Вот, пусть дед туда и идёт!
Дед туда не идёт. Он ходит каждый день на работу, как все нормальные люди, и только я одна из всей семьи должна тащиться в этот дурацкий сад, придуманный, судя по названию, каким-то злым, недалёким дедом. Однако даже там бывают приятные моменты. Как сейчас, например.
Димка - отличный парень. Мы с ним не разлей вода. Пока. Это позднее он "сойдёт с ума": начнёт обзываться, дёргать за волосы, отбирать игрушки, и я за это разобью ему нос так, что весь пол беседки будет в крови, а меня предадут всеобщему презрению. Сейчас мы лучшие друзья.
На Димке белая футболка с коротким рукавом и синие шорты. В ярких солнечных лучах его густые белые волосы отливают золотом. Это он нашёл ту замечательную лужу и позвал меня с собой. Я с радостью пошла, ибо надоело сидеть одной. Дружить с девочками почему-то не получается. У меня и сейчас это не очень получается, а уж тогда...
С мальчишками проще. С ними нет нужды корчить из себя что-то приторное, правильное, послушное. Мы с Димкой просто лепим колобки из грязи, и нам хорошо.
Не помню, кто из нас первым додумался подбрасывать их вверх, но это было феерично! Только представьте: ты берёшь в руку гладкий, тёплый колобок, перекатываешь какое-то время с ладони на ладонь, а после подкидываешь вверх, на небо, к Солнышку! Солнышко, ведь, тоже хочет полюбоваться нашими замечательными колобками из грязи и поиграть с ними. Попробуйте целыми днями, не переставая, светить на небе в полном одиночестве, сразу прочувствуете, как оно, а то умничать-то все горазды.
Взрослые, например, умничают, что нельзя лезть в грязь, одежда, мол, запачкается. Во-первых, далеко не факт. Я умею очень аккуратно возиться в грязи. Мне кажется. Во-вторых, если одежда не будет пачкаться, что эти великомудрые взрослые станут тогда стирать? Свои умные головы, должно быть, не иначе.
Наши с Димкой головы восторженно задраны кверху. Мы наблюдаем за тем, как подброшенные нами тёмно-коричневые шарики из грязи взлетают на фоне безупречно голубого неба. Это такая завораживающая картина! Прямо дух захватывает!..
Ай! Один из запущенных мной в голубую высь шариков приземлился прямо мне в глаз. Помимо боли от весьма ощутимого шлепка в глаз попали частицы грязи, и его начало нечеловечески щипать. Я разревелась, размазывая по лицу то, что осталось на нём от колобка. Димка зашёлся приступе дурацкого смеха.
Интересно, почему нам плохо, когда кому-то хорошо, особенно, если до этого и так уже было ужас, как плохо? Димкин смех взбесил настолько, что захотелось немедленно его прервать! Любой ценой! Пусть весь мир подавится грязью, раз он такой злой и нелепый! Это надо - взять и направить грязевой колобок не куда-нибудь, а прямо в глаз ни в чём не повинному человеку!..
Я зачерпнула из подсыхающей лужи щедрую пригоршню грязи и всю её залепила Димке в его чистенькое, гладенькое рыльце. Пусть прочувствует, как оно, когда вездесущие частицы глины залепляют твою нежную детскую кожу и слизистую.
Димка заревел. Я восторжествовала. Укусы глины больше не ощущались, видимо, слёзы промыли глаз. Сразу сделалось жаль Димку. Он так горько плачет!
Я подошла и обняла его. Он с радостью и, как мне показалось, с благодарностью прижался к моей груди, наряженной в красивое малиновое платьице. Мой друг обтёр всю грязь с лица о моё платье и сразу же успокоился. Мне не жаль платья. Главное, что Димка не ревёт больше, и мне самой ни капельки не больно. Было. Именно до этого момента, потому что...
- Ах, вы свинячьи морды! А, ну, живо... Живо...
Няня вела нас за уши к торчащему из стены водопроводному крану. Скоро я открою его на прогулке, пока никто не видит, и устрою настоящий потоп. Смоет всю цветочную рассаду с клумбочек, и воспитателям придётся сажать цветы заново. Зато мы с Наташкой насладимся тем, что сами сотворили живой, настоящий ручей, но это будет не сегодня. К счастью. На сегодня приключений достаточно.