Памяти Алексея Сорокина посвящается...
Было обыкновенное утро рабочего понедельника.
Я пришёл на работу, и на лицах людей, пожимающих мне руку, чувствовалось скрытое напряжение, относящиеся к событию... непонятному, и не укладывающимуся в сознание обычных людей - смерти человека, который ещё недавно с тобой вот также здоровался, ходил рядом, дышал тем же воздухом, жил...
В стеклянной банке на столе лежали свёрнутые тысячи.
- На чё собираем? - спросил я, ещё не зная, что произошло.
- Леха Сорокин умер...
Белый пар из чайника взметнулся к окну, оседая влажным облаком. Дернулась кнопка, выключая электрочайник - второй по счёту, который Лёха принёс из дома. Мы все хотели скинуться на новый, но зачем, если есть? И вот теперь мы скидываемся... на похороны.
Смерть Алексея меня потрясла. И не одного меня... Сразу стали понятны холодные рукопожатия, бледные лица, убегающие от взгляда глаза...
Сознание заволокло сизым туманом, и в нем как привидения бродили образы прошлого.
...голубое небо разрезали с писком стрижи, пикируя на такого же, чуть потемнее, цвета крышу здания. Отраженные от стекла и эстакады лучи горели ярким огнём.
В белых облаках укуталось солнышко, как добродушный розовощекий дяденька в пене для бритья.
Белогрудые ласточки спутались в синеве со стрижами, и только по тому, как молчаливо они складывали крылья можно было их отличить от крикливых друзей.
Невесть откуда стайкой метнулись на тёплый асфальт воробьи, и тут же испуганно взметнулись в небо. А один остался. Взъерошенный, он постоянно крутил головой, и как будто чего-то или кого-то ждал...
Из ворот здания показался преземестый, плотного телосложения человек. Это сварщик вышел на перекур.
Воробей, чирикнув, подпрыгнул на коротких лапках-прутиках, посмотрел вверх, быстро повёл головой и подпрыгнул к Алексею, так звали человека. Большой, основательный, он казался воробью кряжистым вязом, в тени которого можно спрятаться.
- Фьють, фьють, - сказал Лёша воробью и, сходив за ботоном, стал рассыпать перед ним крошки, на которые тут же слетелись галки и вороны. Но воробей не сдавался, теребя свою краюху.
- Иди по- ближе, дурочек, и они у тебя хлеб не отнимут, - говорил ласково Алексей.
Говорят, что эта небольшая птичка индикатор окружающей среды. По росту её популяции можно судить об экологии местности.
- Леша, ты с кем там разговариваешь? - раздался голос ген.директора сверху, из окна его кабинета.
- С воробьем...
- Ну, и как, что он тебе говорит?
- Кушать, говорит, хочу.
- Да, кушать все хотят...
Вспуганный разговором воробей улетел.
Этот анекдотический случай всегда поднимал настроение. Шеф, здороваясь с Алексеем, первым делом спрашивал:
- Не прилетал?
- Кто?! - таращил глаза Леша, и краснел.
- Воробей...
- Аааа, нет, не прилетал.
Время шло. А воробей не прилетал. А Леха заболел. Заболел серьёзно и мучительно. И ушёл в другой мир... сам...
Бог ему судья...
По любви к животным можно судить о духовной силе человека. Злой и замкнутый человек никогда не заглянет в глаза собаки, не погладит кошку, не поговорит с воробьем... И животные чувствуют, отвечают любовью.
Но что-то сломалось в этом мире... Лёха заболел...
Я часто встречался с ним глазами и читал в его живом осмысленном взгляде что-то такое, чего не мог понять. Смысл, который не мог разгадать...
И теперь эта тайна открылась во всем своём величии, строгости, дерзости и оцепенении откровения - смерть. Горизонтальная бездна открылась в её глазах, глазах Алексея...
Он никогда не говорил ничего лишнего, армейский юмор и жизненная строгость в нем гармонировали, представляя образ настоящего мужчины - мужика!
Скажи по-правде, ты когда-нибудь интересовался жизнью своих друзей? Как они живут, чем...
Если нет, то и своей жизнью ты не интересовался по-настоящему. Потому что все в ответе за всех, общество есть организм, в котором человек его клетка. А если общество болеет, - болеет и человек...
Воскресным вечером я читал А.Грина "Бегущая по волнам" - о бессознательных образах и о вере в них человека. И наткнулся на это выражение "горизонтальная бездна"...
За страницами романа, в памяти моей, представилось почерневшее лицо покойника, которое, несмотря на свой страшный вид, вопреки всему случившемуся, - улыбалось...
Улыбка не была в складках лица, движениях губ, - но она как бы исходила от него.
Лёшу хоронили в понедельник. Люди стояли кучками, группами по пять - семь человек, и сосредоточенно молчали, обдумывая произошедшее, склонив голову, смотрели вниз, себе под ноги. Изредка, встряхнув наваждение, ища ответа на свой страшный вопрос, глядели по сторонам, в синее безоблачное небо.
У подъезда, в котором жил Алексей, в клумбе с цветами, был муравейник. Муравьи облепили пенек, роя в нем ходы и выходы, нагромождая на верх землю - и жизнь их была похожа на жизнь людей в её движении и суете.
Прошла кошка.
Мягко ступая по земле между цветов, от которых исходил одуряющий запах, она словно парила в напряженном безвоздушном пространстве.
Прошла девочка.
Жизнерадостная девочка с косичками и траурным портретом перед собой. Держа на животе, чуть не обнимая фотографию с траурной лентой на искосок, она не понимала своей роли во всем этом действии, и томилась им.
Прошла жизнь...
Неловко разворачиваясь в узком проулке задним ходом подъезжал к людям, ждущим покойного, автобус.
Одной женщине стало плохо, её увели под руки на лавочку. "Господи..." - послышался слезный шепот.
Из катафалка вытащили почти квадратный, дорогой гроб, - покойник был большой кости, плотный человек, - человек широкой души. Поставили на табуретки.
Гроб сразу облепили люди, и пожилые женщины в чёрных платках стали плакать-причитать. Было видно, как вздрагивают плечи.
Три раза перекрестившись с правой стороны гроба, я попрощался с Алексеем.
Небольшой образ Спасителя перед чёрным его лицом был как свеча, озаряющая горизонтальную бездну.
Как небольшой и хрупкий волосок, если не верить в Него, и как крепкая лестница в Вере и Спасении, по которой выкарабкается к Свету самая грешная душа.
...настали жаркие летние деньки.
Весёлой стайкой прилетели воробьи, ища прохладу в тени машин.
Вглядевшись, я заметил, что это целая семья. Мама, подлетая к каждому воробушку, укладывала ему в клюв, что нарыла. А птенцы, которые только научились летать, живо подпрыгивали, щебетали-чирикали.
Поднимаясь от земли, вновь опускались, прятались под эстакадой и машинами, - и одним живым организмом перелетали с места на место.
Три года живут воробьи, но не томясь временем и весело.
Я подошёл поближе. Большегрудый красавец воробей-папа преградил мне дорогу, уставившись чёрными блестящими глазами на мои ботинки.
"Ну, ты как маленький!" - говорил его взгляд. Подняв крылышки, встрепенувшись, воробей призывно чирикнул, и вся семья весёлой стайкой перелетела на зелёную лужайку
Говорят, что наше отношение к миру живёт как проекция в образе тех, кому мы отдали доброту и тепло.
Прилетай... воробей...
... Переверни календарь, Леш, - забываясь, просит Светлана. А Леши нет.
"Но не яростию Твоею обличи ны, ниже гневом Твоим накажи ны, Человеколюбче Владыко, ослаби, исцели сердечную скорбь нашу, да победит множество щедрот Твоих грехов наших бездну, и Твоея безчисленныя благости пучина да покрыет горькое слез наших море", — трогательно молит Церковь вместе с родственниками человека, наложившего на себя руки.
Кроме того, сродникам самоубийцы, правда, только по благословению духовника, разрешается наедине молиться словами преподобного Льва Оптинского: "Взыщи, Господи, погибшую душу раба Твоего (имярек): аще возможно есть, помилуй. Неизследимы судьбы Твои. Не постави мне в грех молитвы сей моей, но да будет святая воля Твоя".
Да простит нас всех Бог!