Вот сидит он за столом
пишет мемуары:
"как мы жили, а потом,
к нам пришли татары..."
Я родился на средней Волге. В тихом провинциальном городке, на берегу великой реки. Из детства помню крещение во младенчестве. Изба люди. Потом отец нес меня на руках.
Мать моя родилась тут же, а отец приехал со стороны. Говорили, что он был из Чистополя. Он хорошо рисовал и учился в Московском художественном училище, когда началась война.
Он мне, помню, рассказывал, как на войне ему давали задание: рисовать карту местности. Он заходил на гору и все рисовал в точности. Войну он прошел всю и еще семь лет отслужил в армии после. Мать говорила, что он служил в сталинском резерве, еще он защищал Москву, потом был на Дунае. Видел его красным.
Человек он был тихий, мирный и немногословный. Сколько его помню, он все время работал. Работа его состояла в том, что он рисовал. Транспаранты на праздники, большие портреты Сталина и много картин. Он легко и быстро копировал картины известных русских художников, которые пользовались большим спросом.
Зайдя в любое общественное заведение, в округе можно было увидеть на стенах его картины.
Пришлось ему расписывать и церковь в большом соседнем селе.
Он любил собак и быстро завел себе большую немецкую овчарку - Джек. Я её даже помню. Она была очень сильной. Если встать на валенки, то она тащит по снегу, как на санках. Однажды, как он рассказывал сам, он поспорил с одним мужиком, тот говорил, что мол ты к моей собаке - не подойдешь. Она у него все время во дворе сидела и была злая.
Они поспорили. И отец зашел в чужой двор, подошел к собаке на цепи и погладил её.
В последнее время он работал в школе - преподавал черчение и рисование в рабочем поселке. Ученики его очень уважали. Чему я сам был свидетелем. Однажды уже взрослый, приехав из города, зашел перекусить в столовую, а там сидит отец с молодым мужчиной.
Я слышал, как отец сказал: этой мой сын. Мужчина встал, подошел и двумя руками пожал мне руку. Я растерялся, не понял за что, но догадывался.
Пока я учился в школе, у меня к нему не было уважения. Он мной почти не занимался совсем не воспитывал,говорить много он не любил.
Потом и я сам также воспитывал своих детей - предоставил их самим себе.
Помню, купил мне велосипед и я гонял на нем с утра до вечера. Уважение к нему пришло потом, когда я понял кто он и какую жизнь ему довелось прожить.
Рядом в соседней деревушке жила его сестра Антонина. Мать их (моя бабушка) Софья Георгиевна преподавала в школе русский язык и литературу. Их общий дом сгорел. Жаль, там на чердаке хранилась переписка их отца (и моего деда) Степана. Дед Степан, когда был молод, жил и работал в Казани и как-то знавался со Львом Николаевичем Толстым, семейство которых, как известно, тоже было из тех мест. Одно письмо, однако, от Льва Николаевича сохранилось и попало в его собрание сочинений. Это была личная переписка в форме наставлений.
Какого рода было это знакомство моего деда Степана и Толстого осталось не выясненным.
Помню только, что матушка моя очень уважала Льва Николаевича и его портрет всегда у нас стоял дома на видном месте. Такое же безмерное и невыразимое уважение к Толстому передалось и мне. В школе мы много и подробно проходили его роман "Война и мир", потом я познакомился с его философскими воззрениями относительно власти и насилия и тут наши убеждения полностью оказалось согласны.
Лев Николаевич представляется мне таким настоящим русским человеком, воплотившим в себе все его лучшее и трудное. Он очень любил людей и вел многую переписку.
У меня дома в библиотеке хранятся его книги в лучшем издании, но читать его книги мне трудно. Это как экзамен. Его строгие выверенные тексты, они, как живые, это я всегда откладываю. Беру, читаю иногда и мне малого хватает, чтобы задуматься о чем то важном и высоком. Они проникают и понимаешь, что жить, как раньше, вольно и беззаботно уже не можешь.
У нас с детства, я помню, было большая книга с фотографиями о жизни Льва Николаевича в Ясной Поляне. Довелось и мне позднее побывать там.
Матушка моя родилась в 22 году. Семья у них была большая, трудовая. Дом их стоял тут же на соседней улице. Характер у неё был строгий, собранный. Она любила во всем порядок. Все делала, как положено. Дел мой Тимофей, её отец, был для неё всем. Она много о нем рассказывала и очень его уважала. Дед Тимофей всю жизнь проработал на заводе. Он было токарь и учился этому. Еще до революции вступил в партию большевиков. Не знаю как и за что, но выбрали его делегатом и послали на второй съезд РСДРП, Он видел и слышал Ленина.
Он говорил, что тогда у Ленина проходили совещания с рабочими о том, как и что нужно делать в стране, как строить новую власть. Позднее после смерти Ленина, когда начались перегибы и притеснения, он вышел из партии.
Тогда начались аресты. А до войны люди работали и за работу получали золотыми царскими монетами. Многие их хранили дома. Тогда, те, кто был у власти, охотились за ценностями. Они приходили в дом, все конфисковали, а мужика - без вины виноватого, как кулака, а значит "врага народа" - уводили. Некоторые чувствовали, что за ними придут и приносили моему деду Тимофею свои ценности - на хранение. Выглядело это, как блюдо полное золотых монет царской чеканки. Дед хранил. Потом люди возвращались и он им все возвращал.
Сам дед свое заработанное "золото" хранил в казанском банке. После революции все просто конфисковали или разграбили. Мы остались ни с чем.
Вот такие были времена. Тогда много было всего. Сейчас просто диву даешься, неужели такое могло быть?
Первое время, как рассказывала мать, все шло хорошо. Всю помещичью землю - конфисковали и раздали наделы людям - они стали строиться.
Во времена НЭПа и некоторое время после в магазинах было полно всего, а она была еще маленькой девчонкой и потом всю жизнь это вспоминала.
Она у нас , вообще, была гурманкой. И любила и понимала вкусную еду. Дома у нас, когда она была хозяйкой, всегда была отменная кухня.
Своя печка и плита - она готовила всё и очень вкусно. Она очень любила угощать.
Они с отцом, когда создали семью, взяли ссуду, им как всем выделили участок 6 соток, они купили и поставили дом. Потом отец его достраивал. Жили мы скромно, без излишеств. У нас был свой сад, где отец, как я родился, посадил плодовые деревья. И этот сад дал самые яркие впечатления детства. Помню, года уже в четыре вышел в сад, увидел зеленую траву, цветы, прыгающих кузнечиков, летающих бабочек и запомнил это царство на всю жизнь.
Второе сильное впечатление было от звездного неба. Однажды теплым вечером к матери пришла знакомая и они сидели перед домом и обсуждали своих знакомых. А я задрал голову вверх и увидел гигантское черное полотно, на котором мерцали далекие звезды. Мне никто не объяснял, но я уже знал, что это далекие звездные системы и что там, наверняка тоже есть жизнь и может она такая же разумная, как наша.
Наше небольшое поселение стояло в ложбине на берегу реки Волга. И вся жизнь людей была связана этой рекой. И все наше мальчишеское детство прошло на берегу этой реки. В 7 лет я научился плавать и все лето из воды не вылезал.
Сейчас, если туда приехать, то редкую лодку встретишь на берегу. А тогда лодки и с мотором были практически у всех и весь берег, был в лодочных причалах. Были и свои лодочных дел мастера. Они сооружали крепкие добротные судна на которых артелями и семьями плавали местные рыбаки в любую погоду.
Как весна, на берегу появлялись новые лодки, их смолили, красили и даже регистрировали, как положено. Мужики приходили к моему отцу и тот белой краской и широкой кистью выводил на борту номера большими буквами, чтобы было видно из далека. Да, Волга Матушка уже в наших местах была широкой. Переплыть её у мужиков считалось почти подвигом и мало, кто на это отваживался.
Я помню Волгу разной. Особенно она впечатляла в ветреную буйную погоду. Я тогда не сидел дома и выбегал - смотреть, как она в гневе накатывает на каменистый берег свои большие пенистые волны. Это было сильно.
Правый берег, на котором мы жили, был высокий, крутой и поросший лесами. Гулять туда, хоть за грибами, хоть за земляникой, хоть за орехами, хоть за кислыми лесными яблоками, да и просто так - любимое занятие.
И самое главное занятие для мальчишек, конечно, рыбалка.
У нас ниже стоял большой деревообрабатывающий завод, где трудились все мужики. И любимой поговоркой в школе было: Не хочешь учиться пойдешь на завод - доски таскать. И для завода сверху по Волге пригоняли плоты. Они подолгу стояли возле берегов и мы с них рыбачили. Рыба там водилась охотно.
Дома с уловом меня встречала кошка. Она прыгала, мяукала и ждала добычу, схватив которую жадно урчала.
В городе, кроме того, был парк с водоемом и там ловились караси, обычно на хлебный мякиш, пропитанный подсолнечным маслом. А с Волги рыбаки привозили лещей корзинами. Или ловили чехнонь,особым образом её коптили и это было деликатес.
Сейчас этого нет. Не ходят рыбаки на Волгу рыбу ловить. Всю рыбу в Волге попортил солитер. Оно и тогда это было, только меньше или не знал народ.
Если правый берег Волги высокий - известковый, то левый - пологий и почва песчаная. И там до самого севера растут сплошняком сосновые и смешанные леса. Напротив нас, чуть выше в Волгу впадала речка Илеть. Очень чистая и вся заросшая растительностью. Там тоже была хорошая рыбалка и очень культурный, как сейчас говорят, экологически чистый отдых. Песчаные берега, заводи, чистая - прозрачная до дна вода. Места мало доступные для человека. Просто заповедник.
Мы иногда в разгар лета набивались в лодку, сидели на бортах и на веслах переплывали на тот берег. Потом обратно. Главное, по Волге тогда активно ходили баржи и судоходки и пассажирские пароходы и быстроходные Ракеты и метеоры и нужно было без приключений, усилено работая веслами, успеть перебраться. Иногда они своими большими бортами проходили совсем рядом.
Однажды летом, две недели стояла тихая теплая погода и мы с учителем поехали на тот берег - пацаны лет по 10 и один взрослый с ночевой, и с рыбалкой у костра.
Переночевали, а утром погода резко испортилась. Волга матушка чего-то стала сердитой и видно решила нас всерьез испытать. Навстречу дул ветер и волны такие, что мы таких давно не видели. К обеду за ними приехали. У Лешки родители были рыбаки. Они пригнали свою большую лодку за нами. Но тут вдруг мотор заглох. Не заводится и всё! Всегда хорошо работал. Уже потом пригнали катер и нас всех перевезли.
И мы сидели на борту катера, слушали, как он натружено гудит и смотрели на большие встречные волны и было ясно, что преодолеть их на веслах было невозможно.
Вслед за летом, приходила осень, потом зима. Зимой Волга вставала и покрывалась льдом. И тут было по разному. Или она быстро замерзнет и без снега и вся покроется ровным льдом и можно гонять коньках. А может, так бывало редко, сначала прихватит, потом она тронется, а потом совсем замерзнет и тогда на люду стояли торосы - такие большие из прозрачного льда фигуры. Всю зиму мы катались на лыжах и санках. Играли в хоккей. Потом наступала весна. Мы её ждали. Помню в апреле мы бегали из школы на гору, там были ямы, где стояла талая вода и еще лежал снег снег, но солнце уже пригревало и, не дожидаясь лета, плавали. Это было, как испытание - кто сможет.
Я потом узнал у матери откуда там на горе эти ямы и даже дно некоторых было забетонировано. Оказалось, что жил на горе Морозов. И было у него три сына. Как в сказке. И еще мы нашли насыпной вал - фундамент, на том месте, где стоял их дом.
Но в жизни в не все , как в сказке. Тогда пришла разнарядка по борьбе с кулачеством и Морозовых - раскулачили. Куда они делись неизвестно, наверно сослали в Сибирь.
Самое главное занятие в детстве это была, конечно, школа. Сначала мы учились в двухэтажной пятилетке, потом перешли в десятилетку. Из преподавателей помню Фаину Георгиевну Макову. Она была такой красивой строгой женщиной. Классный руководитель у нас был преподаватель немецкого языка Петяев Алексей Васильевич. Он сам был вылитый немец. Такой аккуратист. Он к нам откуда-то приехал и ему дали хорошую небольшую квартиру в новом одноэтажном доме. Поговаривали, что он работал на немцев. Ну это если только в роли "Штирлица". Все может быть. По крайне мере, он рассказывал нам, как выживал после войны. Он приехал в какой-то городишко и на него поздно вечером напали темные личности и он нам рассказывал как отбивался от них своими жесткими, но надежными приемами.
И еще у него с собой с войны был пистолет.
Он был фанат знаний, мог заменить любого учителя в школе по любому предмету и охотно занимался с молодежью. Человек он был открытый, контактный и даже, я бы сказал веселый и жизнерадостный.
В школе у нас был свой телескоп и однажды нам учитель физики устроил открытый урок астрономии, Поздно вечером мы собрались во дворе школы и смотрели по очереди в большую трубу. Там, далеко, бледным диском висела планета Сатурн, окруженная кольцом. Потом деревянная часть школы сгорела и осталась только двухэтажная каменная. А я заболел астрономией и стал сооружать себе из очковых линз телескопы и подзорные трубы.
Очень скоро, благодаря местной библиотеке все знал и про оптические системы и про аберрации и понял, что для хорошего телескопа просто нужна хороша оптика.
И такая у нас на улице была. С войны привозили немецкие полевые бинокли, простые восьмикратные, но это впечатляло.
Вообще, мы мальчишки постоянно что-то мастерили. Зимой клюшки для игры в хоккей, летом удочки, скворечники. Отливали из свинца грузила. Отец ворчал, если не находил на месте своих инструментов.
В раннем детстве, я помню, ходили биться улица на улицу. Делались деревянные мечи,доспехи ходили в рыцарские походы на соседние бастионы. Все кончалось быстро - слабейшая стороны спасалась бегством, бросая доспехи.
Самое интересно это рыбалка, конечно. Сидеть на плотах и ловить рыбу...это да.
Все кончалось и лето и зима и детство проходило. Город детства мне снится часто. Я стал называть его лучшим местом на земле и это так.