Обречение

Владимир Рощин
Я  иду  тропой  лесною,
А  вокруг  меня  весна;
Небо  чашей  голубою
Опрокинулось  в  луга.

Это  мне  с  подлеска  видно,
Как  вода  голубизной,
Закрывает,  что  постыдно,
С  прелью  смешано  зимой.

Ярко,  весело  и  шумно,
Суетится  всё  везде,
Всё  устроено  разумно,
А  вот  мысли,  о  беде.

Как  понять  всё  то,  что  вижу,
Слышу,  чувствую,  хочу,
Как  принять  мне  прель  лесную,
В  прошлом  бывшую  весну.

Как  понять,  что  жизнь  на  смерти,
Свой  устраивает  пир,
И  в  протухшей  смерди,  в  смерти,
Жизни  вечный  эликсир.

Вот  цветёт,  а  вот  и  сгнило,
Вот  живёт,  а  вот  уж  было,
А  потом  опять  из  ила,
Молодой  идёт  росток.
И  такою  чередою,
Всё  пронизано  вокруг,
Небо  смешано  с  землёю
Только  разум  им  не  друг.               

Шутки  ради,  черепушку,
Я  бы  чёрту  завещал,
Где  бы  в  страшной  сказке  ложкой,
Он  мозги  мои  хлебал.

Ведь  мозги  не  разум  в  Мире,
И  совсем  уж  не  душа,
Так,  что  эту  жертву  лире,
Не  боясь,  отдам  сполна.

А  вот  дальше,  всё  серьёзней,
Вешний  ветер  мне  шептал,
Ты  всегда  меня  свободней,
Пусть  и  в  небе  не  летал.

Я  ослабну  и  исчезну,
Только  зной  придёт  сюда,
Ты  же  буйствуешь  свободой,
От  рожденья  без  конца.

И  поплёлся  я  по  тропке,
Щурясь  солнышку  весной,
Рассуждая,  что  по  попке,
Получу  за  упокой.

Но  секунды  мне  хватило,
И  исчез  покой  во  мне,
Душу  мне  опять  крутило,
И  протест  мой  был  весне.

«Вот  ты  всё  здесь  оживляешь,
Но  зачем  придёт  пора,
Когда  жизнь  ты  оставляешь,
И  сдаёшь  свои  права.

Райский  Сад  и  Царство  Неба,
Почему  ни  здесь,  сейчас,
Почему  в  круговороте,
Смерть  заложена  для  нас.

Сколько  мерзости  и  страха,
Рядом  с  чистой  красотой,
И  зачем,  во  всей  Вселенной,
Свет  соседствует  со  тьмой».

Эх,  вопросы  всё  вопросы;
Сел  на  пень  я  закурить,
И  пыхтящей  папиросой.
Начал  чёрту  я  кадить.

Вот  сижу,  а  мысли  лезут,
О  свободе  и  беде,
И  туманном  повороте,
Нам  обещанном  в  судьбе.

Этот  круг  Вселенной  нашей,
Пусть же  кто-нибудь  порвёт,
И  в  духовный  мир  с  любовью,
В  Царство  Божие  войдёт.

Мы  же  те,  кто  остальные,
На  борьбу  обречены,
Но  усилия  пустые,
Коль  свободы  мы  сыны.

Да,  любовь  сильней  свободы,
Но  она  её  дитя, 
Человечностью  породы,
Нам  дается  не  всегда.

Может  в  этом  есть  ошибка,
Но  её  нельзя  понять.
Из-под  крыльев  Серафима,
Невозможно,  что-то  взять.