Сергей Ребельский
Джэй Джэй
(научно-фантастический рассказ)
- Ты один Женей меня зовёшь, - сказал Джэй Джэй, - а все другие люди - Джэй Джэем! Почему вы меня «Джэй Джэй» назвали?
- Оно само так вышло, - сказал Семён. – Имя тебе дали в честь дедушек моих, твоих прадедушек. Одного звали Ирма, искажённое Иеремия, по-английски – Джереми. Другого - Иосиф, по-английски Джозеф. Вот и вышел ты: Джереми Джозеф… Не думал я и не гадал, что по-английски получится: Джэй Джэй.
- А почему не наоборот, не Джозеф Джереми?
- Я так сперва и хотел. Конечно, оба деда любимые, оба родные… но дедушка Иосиф был ещё и героем: войну прошёл, много жизней спас! И погиб не старым совсем… Только видишь оно как: для нас, для русских… то есть – советских… ну, в смысле, - которые из бывшего СССР, для нас имя «Иосиф» в значительной степени скомпрометировано… я бы даже сказал, – дискредитировано!
- Не понял. Чего это: «тировано - тировано»?
Семён взялся объяснять: сперва про значение слов, потом, увлёкшись, о Сталине…
* * *
- Пап, - Джэй Джэй ворвался домой после школы, - а Крайст, он тоже ведь был Джэй Джэй!
- Во-первых, по-русски не «Крайст», а «Христос»! А во-вторых, - с чего это ты взял, будто он - Джэй Джэй?
- Забыл, что ли, как ты нам про отчества объяснял? Что у каждого человека - отчество. Тогда Христос получается: Джизус Джозефович! Джэй Джэй! Его папу Джозеф звали, он был плотник!
- Положим, согласно официальной версии, папу Иисуса звали Святой Дух! Или, может, Господь, я в этих тонкостях слабо разбираюсь. С чего ты вдруг про Христа вспомнил?
- Так Кристмас же скоро, мы с Филей подарки получим!
- Во-первых, не «Кристмас», а «Рождество»! А, во-вторых, мы ведь Рождества-то не празднуем! Подарки вам будут, конечно – только, давайте уж, братцы, не на Рождество, ладно? Хотите – на Хануку. Или можно, как в Советском Союзе дарили, – на Новый год.
- А друзьям моим на Рождество дарят… Почему всё-таки нам Рождество праздновать нельзя? Крайст… то есть Христос, - он ведь был еврей, правда? И он был хороший! И очень-очень знаменитый, да? Разве плохо, если еврей - самый лучший и самый знаменитый во всём мире?
- Тут, Жень, вопрос сложный. Сам Иисус, вернее всего, действительно был хорошим, - и он, вне всяких сомнений, был таки-да евреем. Раввином! Но, понимаешь… как бы тебе половчее-то объяснить: беда в том, что последователи Христа, именем Христа, убили и замучили сотни тысяч, может, миллионы евреев. (Семён помолчал). Если уж на то пошло – вообще не известно, существовал ли на самом деле Христос, был ли он исторической личностью. Довольно, однако, богословских дискуссий - скажи лучше, какой подарок ты хочешь?
- Так у меня давно уж список готов! Я, пап, робота такого строю… жутко сложного. Детали всякие нужны! Только ты… - тут Джэй Джэй замялся, - ты не сумеешь правильные отобрать. Ты, пап, знаешь чего… подари мне лучше сто долларов – и отвези в магазин, я сам выберу, какие надо.
* * *
С работы, где его гордо величали Саймоном, он спешил домой, чтобы вновь стать Семёном. Christmas Eve, или вечер перед Рождеством, выдался холодным и влажным. Снег ещё не ложился: в этих краях редко случается «белое Рождество». Шесть вечера – а совсем стемнело. Во тьме особенно ярко сияла праздничная иллюминация: на маленьких улочках, которыми он шагал от метро, почти каждый дом украшен был узорами из ламп. Разноцветные гирлянды опутывали деревья, карнизы и ставни, свисали с крыш; огни мерцали, вспыхивая и угасая, меняли цвет. Перед некоторыми домами стояли, а иногда и медленно двигались целые скульптурные композиции: коричневые олени, несущие белобородого Санту, ликующие волхвы, вздымающие руки пред новорождённым Иисусом, всевозможных размеров снеговики, пингвины, а то и Мики-Маусы, не вполне к делу относящиеся, но услаждавшие слух знаменитой старинной песенкой:
Jingle bells, jingle bells,
Jingle all the way!
O what fun it is to ride
In a one-horse open sleigh!*
В воздухе пахло праздником: завтра Рождество, а для американцев, что ни говори, - это главный праздник в году!
- Справлять, конечно, не будем, - размышлял Семён, ускоряя шаг, - но подарки пусть всё-таки получат: незачем ребятам обделёнными себя чувствовать! – Левой, свободной от портфеля рукой он нащупывал в кармане, под курткой, пачечку двадцатидолларовых купюр, снятых утром со счёта. Прочие, менее существенные гостинцы, до поры хранившиеся на работе, топорщили брюхо портфеля. – Скажу так: дарю вам сейчас, но это - к Новому году! Пусть мальчишки порадуются!
От метро до дома была ровно миля, двадцать минут быстрым шагом. Они с женой когда-то специально так выбирали: хошь не хошь, а пару миль в день отмотаешь, только чтоб не торчать в бесконечных пробках. Семён подошёл к Норбеку – единственной большой, со светофорами улице, пересекавшей дорогу домой. Нажал на сигнал перехода. В обычные дни здесь коптила воздух бесконечная череда машин, но сегодня, предпраздничным вечером, улица была пустынна: все уважающие себя американцы давно уже отдыхали в кругу семьи или в гостях. Семён, тем не менее, не тронулся на красный: ему ли, в одиночку воспитывающему двоих сыновей, совершать рискованные поступки? Вспыхнул зелёный, он поглядел налево, занёс ногу над мостовой…
- Excuse me, - неожиданно послышался громкий, хрипловатый голос за спиной, - couldn’t we talk for just a moment?**
Семён обернулся. Высокий, худощавый старик быстро нагонял его со стороны метро. Лицо старика трудно было разглядеть под надвинутым капюшоном, тускло поблескивали очки. Откуда он взялся, только что ни души не было на улице!
- It’s very urgent!*** - в голосе незнакомца промелькнуло волнение.
Стремительно приблизившись, - Семён даже испугаться не успел, - старик крепко ухватил его под локоть. И в тот же миг мимо них на страшной скорости, прямо под красные огни светофора, нарушая все мыслимые правила движения, промчалась ярко освещённая серебристая Тойота… прогремела и затихла громкая музыка… не иначе, какие-то гуляки до срока начали расслабляться!
Семён застыл на краю тротуара с бешено колотящимся сердцем. Ещё мгновение, и его б размазало по асфальту! Если бы не этот старик… куда ж он, чёрт возьми, подевался? – Семён лихорадочно оглянулся. Старик был уже далеко, большими шагами удаляясь по направлению к метро…
* * *
Сердце почти совсем успокоилось, когда Семён подошёл к своему дому. Ярко горели окна, мигали гирлянды. Отомкнул дверь.
- Эй, мальчишки!
Набежали мальчишки.
- Только имейте в виду: дарю вам подарки сейчас, но они – к Новому году!
- Спасибо, пап! – Филя обнял его за шею.
- Спасибо, пап! – сказал Джэй Джэй. – Я тебя люблю! Больше, чем ты меня!
- Ну, это навряд ли, - сказал Семён.
- Пап, - спросил Джэй Джэй, - а на мой birthday…
- На мой день рожденья! – наставительно произнёс Семён, - был ведь уговор: дОма – по-русски!
- А на мой день рожденья, когда мне одиннадцать стукнет, - ты опять сто долларов подаришь? Ужасно умный робот получается… разные хитрые штуки будет уметь… только нужно много ещё специальных деталей!
- Подарю, конечно, - радостно согласился Семён. – Где ты всей этой премудрости понабрался?
- Так я ж учебник по роботике посмотрел… по роботехнике! Для MIT, для Гарварда. И ещё всякие сайты.
- С ума сойти! В кого только ты технически одарённый такой уродился? Вроде, гуманитарии одни в семье…
- Джэй Джэй, - прибрав подарки, сказал Филя, - пошли фильм старый смотреть. Ты обещал!
- О’кей, Фил! Моя очередь выбирать. Давай или «Back to the future» или «Time cop».
- Не хочу «Time cop», - заныл Филя, - It's boring!
- Он скучный! – не сдавался Семён, - говорите же по-русски!
- А мне не скучный! Забыл, что ли, чем я в жизни больше всего интересуюсь? Time travel!
- Путешествиями во времени, - сказал Семён.
- Ага. Вот ты, пап, насчёт Христа сомневался, – а я подумал и понял, что он из будущего возник! Сперва отправился в пятнадцатый век, стал Леонардо: великим учёным, великим инженером, великим художником, великим всем. Потом проник ещё дальше, в первый век, и сделался Джизусом… то есть Иисусом. Учил любить ближнего и творил чудеса, потому что владел технологиями будущего. А под конец забрался совсем уже в дальнее прошлое, миллион лет назад. Влюбился в молоденькую австралопитечку, и от него пошли все люди!
- Ну, сынок, - промолвил ошарашенный Семён, - фантазии у тебя, как у Лема, Брэдбери и братьев Стругацких, вместе взятых!
- Джэй Джэй, - спросил Филя, - а после всего этого он чего, вернулся к себе в будущее?
- Нет, он сам себя отрезал. Замкнул за собой пространственно-временной континуум, чтоб никто больше не мог перемещаться назад и менять историю. Он потом путешествовал только между теми прошлыми, где уже побывал. Мне кажется, он умер Леонардо…
- Ладно, фантазёры, - вздохнул Семён, - смотрите свой фильм, а потом – праздновать будем. Сегодня есть, что отметить! Приключилось со мной престраннейшее происшествие…
___________________
*Динь-дилень, динь-дилень -
Всю дорогу звон!
Как чудесно быстро мчать
В санях, где слышен он! (перевод Павла Коняхина)
** Извините, нельзя ли с вами поговорить, - буквально минуту?
*** Это очень срочно!
2015