Нечипированным билеты не продаём

Лариса Малмыгина
 
- Закройте глаза, - ласково проговорила анестезиолог, - сейчас вы заснёте, а когда проснётесь, всё будет кончено.
«Как, кончено»? – я похолодела, вздохнула и полетела в пропасть. 



На шоссе малолюдно, несколько машин ползут чуть ли не навстречу друг другу, в кустах пристроились гаишники, Правда, их сейчас переименовали, но новое название выговорить сложно, поэтому величаем по старинке.

За спиной лес, возле него копошатся люди в одинаковых одеждах, они ползают по земле и что-то ищут.
- Работаем дотемна! – разгибаясь, кричит один из них, высокий и худощавый блондин.
- Вторую неделю без выходных, - жалуется женщина средних лет.
- Уволю! – обрывает её начальник.

Я повертела головой по сторонам. Впереди тоже сосняк, вправо и влево опустевшая дорога, авто испарились. Глухомань. Куда податься? Придётся подойти к стражам порядка.
- Ты чьих будешь? – подозрительно вглядываясь в моё лицо, осведомляется пузатый человек в зелёной униформе.
- Как…. чьих? – теряюсь и ужасаюсь тому, что не помню, как я здесь очутилась.
- Михалковых или Голиковых? – сердится горбоносый напарник.
- Ни тех и ни других, - я недоумённо пожимаю плечами и отступаю.

Что-то здесь не так!
Становится страшно.
Бежать? Но куда?

- Вольная, - делает вывод толстяк. – Откуда явилась?
- Из Москвы, - докладываю и вспоминаю внематочную беременность, от которой корчилась в страшных муках.

Я должна сейчас лежать на  операционном столе!
А вместо этого…

- Из Москвы, говоришь? - оживляется пузан. – А как здесь очутилась?
- Из автобуса по нужде вышла, а он укатил, - пришла в голову спасительная мысль.
- Документы покажь, - встревает носач, похожий на бандита из девяностых.
Ни на что не надеясь, лезу в куртку и достаю паспорт, который устраивает обоих.
- Не соврала, - кивают. – Иди по той тропинке, - указывают на просеку, - через пару километров село Холопкино, там есть автовокзал.

Благодарю и вспоминаю о деньгах, но они находятся в другом кармане - целых пять тысяч.
Глотаю слюну и понимаю, что голодна.
Бегу к просеке, на меня оглядываются ползающие люди.

Есть хочется неимоверно. А что если в лесу растут ягоды?
Заворачиваю и радуюсь обилию клубники. Она крупная, как на даче. Хватаю первую же и отправляю в рот, но на языке взрывается адская смесь из мыльных пузырей и вкуса прогорклой селёдки. Выплёвываю, к горлу подступает тошнота.

- Немедленно заплатите штраф, - вырастает рядом та самая баба, которая жаловалась на отсутствие выходных.
- Какой штраф? – отступаю я.
- Вы что, с Луны свалились? – удивляется странная особа. – Не знаете, что грибы, ягоды, рыба и дичь – собственность государства? Если не верите, посмотрите на штрих-код клубники, которую съели.
- Не съела, а выплюнула, - бормочу и начинаю догадываться… - Глупость какая!
- Сейчас оштрафую, если будете перечить! – возмущается женщина.

Понимаю, что сглупила, лезу в карман, нахожу шоколадку и сую налоговичке в руки.
Она берёт и неожиданно улыбается.

- Я из… другой страны, - шепчу, - поэтому не в курсе ваших законов, расскажите о них, пожалуйста.
- У вас нет воздухо и пищесчитателя, - вглядывается в моё лицо дама, – а значит, нет счётчика продуктов жизнедеятельности, за это придётся предстать перед судом, несмотря на иное гражданство.
- А что это за приборы? – ёжусь я.
- Один располагается возле носа, он считает, сколько вы потребили воздуха, другой во рту, для контроля съеденной пищи. Третий, - мнётся, - третий в трусах.
- Аааааа, - холодею я. – А где они продаются?

- В Холопкино есть, - оживляется женщина. – Идите прямо, затем налево. За шоколадку спасибо, не буду вас штрафовать и иск в суд писать не стану.
- Благодарю, - всхлипываю я, прощаюсь и устремляюсь в указанном направлении.

Все два километра напряжённо думаю о том страшном месте, куда попала. Что это за страна, где находится? Неужели другая параллель? Значит я умерла и очутилась в налоговом государстве?
Наконец показались одинаковые одноэтажные дома, из-за пышного куста неизвестного растения вынырнуло здание автовокзала.

За окошечком сидела милая девушка, возле ее вздёрнутого носика висел небольшой серебристый прибор, такой же точно крепился к нижней губе.
- Когда будет автобус до Москвы? – не в силах оторвать взгляда от странных украшений,  спросила я.
- Вы не чипированы? – удивилась юная особа. -  Нечипированным билеты не продаём.
- А где можно про… по.. чипи…? – сглотнула слюну я.

- В налоговой, она на улице Медведева, дом 25, - прошепелявила кассирша и улыбнулась.
- Скажите, - осмелела я. – А что это за страна?
- Не знаете, в какой стране находитесь? – улыбка сошла с молодого личика, в голубых глазах появилась сталь, рука потянулась к мобильнику.
- Знаю, знаю, - поспешила заверить я, развернулась и вышла на улицу.

Медведева-25… где находится эта улица? Даже если чипируюсь и возьму билет до столицы, меня никто там не встретит, так как я оказалась в другом мире. Где стану жить, чем питаться?
А как же муж и сын? Как они будут без меня?

Захотелось плакать, я села на лавочку и разрыдалась.

- Что с тобой, деточка? – вывернула из-за угла здания старушка в белом платочке.  Она приблизилась ко мне и участливо заглянула в глаза.
- Мне совершенно некуда идти, - сквозь плач выдала я.
- А почему приборов нет? - поинтересовалась бабушка и поправила под носом серебристый счётчик.
- Сейчас поставлю, - залебезила я. – Где тут Медведева 25?

- Приобрету билет и провожу, а ты жди, - успокоила незнакомка.
- Может, и мне купите?
- Нельзя, иначе в тюрьму посадят, - поморщилась бабуся. – У нас барин суровый больно.
- Какой барин? – обомлела я.

- Голиков Дмитрий Максимович, - прошамкала беззубым ртом старушка. – Чуть что, на площади розгами самолично сечёт или налоговикам сдаёт. Они главнее полиции. Ты уж не обессудь, любезная. Вначале чипируйся, на приём к барину сходи. Если не беглая  крепостная, отпустит на все четыре стороны.
- А где до приёма жить? – при слове «крепостная» стало плохо.
- У нас поживёшь, - похлопала меня по плечу бабушка.

Она встала и поплелась к зданию автовокзала, а я осталась осмысливать сказанное.
Выходит, в этом государстве крепостное право, сплошное чипирование населения и поборы на всё: воздух, еду, воду, дары природы и даже на экскременты. Страшнее быть не может.   

Через минут пять незнакомка вышла, и мы направились вглубь безлюдного села.
- В домах остались только восьмидесятилетние старики, - начала разговор бабуля. –  Дети в учреждениях, взрослые на работе. Дольше в Холопкино не живут, слишком налог большой.
- За что? – вздрогнула я.
- Прогрессивный налог на возраст, называется,  - ответила спутница.  – Чем старше, тем процент выше, стариками становятся только те, у кого деньги есть.

- Крепостным тоже платят? – удивилась я. – А что делать тем, у кого бабок нет?
- Барин платит нам небольшую зарплату, после вычетов остаётся на питание и одёжу. На большее средств не хватает. А больные и нищие отправляются на бесплатную эв…эф…та…назию. Правильно слово выговорила?
Я кивнула.

И она ещё гордится, что у них смертоубийство бесплатное!

- А билет, который вы купили, на него доходов хватает? – вспомнила я.
- Он для сына, - похвасталась бабушка. – Паша управляющий в доме барина.
- Когда у вас возникло крепостное право?
Неужели схожу с ума? Только не это!

- Уже давно, - вздохнула старушка. – Говорят, раньше коммунизм был.
- Какой сейчас год? – вздрогнула я и приложила ладонь к сердцу.
- Две тысячи сто тридцать четвёртый, - отозвалась старая женщина.


- Больная, не спите! – громко приказали мне. – После операции спать нельзя! А вы смотрите за ней, операция была тяжёлой.
Я открыла глаза, передо мной стояла медсестра, рядом пристроился взволнованный муж.
- Слава Богу, - гладя на них, попыталась улыбнуться я. – Слава Богу, не надо чипироваться!
- Что? – удивилась медичка и потрогала мой лоб.