- Ты знаешь Валь, у меня нет денег, - признался Саша, лёжа на широченной кровати, в номере пятизвёздочной гостиницы в одном из отелей Шарм эль Шейха, на берегу Красного моря, куда они поехали в отпуск сразу же после окончания строительства первой очереди посёлка Магадан.
Он, воспользовавшись неким затишьем на работе, решил истратить пологающийся ему отпуск, запланированный, на позднюю осень. Несмотря на то, что график отпусков в мастерской готовился заранее, Надеждин всегда отпускал Сашу с опасением. Ведь его бригада тянула непростые и проблемные объекты. Вале же вырваться было всегда гораздо легче, ведь она была в другой бригаде.
- Как нет! У тебя же должно было оставаться две с половиной тысячи! – так и рухнув в плетёное кресло, укутанная в огромное, белое полотенце, после того, как приняла душь, сказала Валя.
- Должны были. Но, я решил отдать долг Татьяне за дачу. Он мучал мою совесть.
- Но ведь у нас теперь нет денег на экскурсии!?
- Да нет! Но я не мог не отдать. Дача осталась за мной.
- Но ведь она выгнала тебя!
- Ну, и что с того?
- А то, что я тебе запрещала это делать!
- Вот поэтому я и сделал.
- Я даже и не могла себе представить, что ты так способен поступить! Как же теперь нам поступить!?
- Ничего страшного. У нас «он эксклюзив» и от голода мы не умрём.
- Да, но ведь мы с тобой хотели съездить на экскурсию!
- Ничего страшного, я взял с собой триста пятьдесят долларов.
- Сколько!?
- Триста пятьдесят. А, что такого? Неужели нам этого не хватит?
- Да этого даже на подарки не хватит!
- Ничего страшного. Значит, все обойдутся без подарков.
- Нет, ну вы видели такого идиота! – вскочив с кресла, вышла на огромную лоджию, с видом на море Валентина.
- А деньги Татьяне нужнее. Она так погорячилась со мной, что осталась без дачи. Видимо уж так она во мне разочаровалась, что вынуждена была выгнать, не подумав о последствиях. Вы, женщины часто так поступаете. Надеюсь, с тобой такого не произойдёт? – слегка улыбнувшись, раскинув руки в стороны на кровати, произнёс Саша.
- Какой же ты дурак! Я стала твоей головой! Помогаю тебе, как могу во всём, поддерживаю! А ты словно бы хочешь потерять меня, лишиться головы! Господи! Почему же ты такой глупый!?
- Валя, у Татьяны осталась моя дочь. У тебя просто нет детей, и ты не знаешь, что это такое, - сказал Саша, и испугавшись сказанного, кряхтя, словно пожилой человек, встал с кровати, вышел на лоджию, и обнял её сзади.
Валя вырвалась из объятий, сбросив его руки со своих плеч.
Саша не стал повторяться, и просто посмотрел в даль, на спокойное, в лучах садящегося солнца, море. По нему плыла маленькая яхта, или катер, Саше было не разобрать с большого расстояния. Ему показалось, сейчас, что Валя не простит этот поступок.
Им нужна была квартира. Валя понимала, что Саша не сможет заработать на неё. Тогда она решила просто копить. Ведь многие поступали именно так. Но, у них был свой путь. Они жили по-другому, не как все. Деньги в руках у Саши горели, не задерживаясь ни на сутки.
Саша, безусловно, устраивал Валю. Но, как и любой другой женщине, ей хотелось большего.
Им нужен был свой, собственный ребёнок.
Саша не оставлял свою дочь Аню. Их общение не прекращалось. Живя теперь в разных местах мегаполиса, они встречались по выходным, и Саша ехал куда-то, каждый раз с дочкой. Его фантазия не исчерпывалась и они всегда находили что-то новое в этом огромном, холодном городе. Теперь Саша жил словно бы на две семьи, и Валя понимала это.
У Ани в комнате сохранялись долгие годы, сделанные Сашей фигурки из конструктора, напоминающего «Лего». Динозавр, танк, и какая-то машинка.
Каждый раз, когда он приезжал к дочери, чтобы забрать её на выходные с собой, его взгляд останавливался на них.
И сейчас, стоя на балконе в этой жаркой, сухой, но, не менее пустой, чем его город, стране, он вспомнил эти фигурки. Ему стало очень грустно от этого. Валя стояла теперь у самого ограждения лоджии, из чёрного железа, облокатившись на него руками и животом.
Она, словно бы почувствовала сейчас Сашино настроение. Он давно замечал за ней эту способность – видеть его буквально насквозь. Он был прозрачным для неё, как стекло.
- Валя. Ну, я больше не буду, - тихо произнёс он.
Она опустила голову, так словно бы хотела рассмотреть что-то под их лоджией, в красивом, засаженном яркими цветами, дворике. Некоторые растения, высаженные там, достигали своими верхушками высоты их, расположенного на втором этаже, номера.
Саша встал рядом с ней. Он больше ничего не говорил. И Валя так же молчала. Перестав рассматривать что-то невидимое для него, она подняла голову и посмотрела на садящееся за вершины холмов, расположенного далеко в море острова.
Денег хватило только на Синай.
Они поехали в горы.
Подъём на гору Моисея, а затем Монастырь Святой Екатерины.
- Надо же, как тут пахнет! – сказал Саша, выходя из автобуса, когда тот припарковался у стен монастыря, после долгой вечерней дороги из Шарм эль Шейха.
- Да. Что-то сырое, и в то же время сухое, но такое знакомое, - отозвалась Валя, которая вышла из автобуса за ним.
- Так пахнет гранит, после жаркого дня, - вспомнил Саша.
- Словно бы стену бетонную сверлили перфоратором, - согласилась Валя.
- Точно! Бетонной пылью, как на стройке, когда что-то ломают, сделав неправильно.
Саше запомнилось не столько само восхождение на гору, сколько тот оазис, что они увидели там, и батюшка, который подошёл к нему в храме на следующий день. в монастыре.
Устав от ночного подъёма в гору, они, встретив рассвет, шли уже другой, более крутой дорогой, вниз. И спустившись, буквально метров на пятьдесят вниз от самой вершины, где располагалась маленькая часовня, вышли на небольшую ровную площадку, среди торчащих по её периметру скал. Посередине которой располагался чей-то, на первый взгляд, заброшенный дом, с двором, обнесённым стеной, сложенной из гранитных обломков местных скал.
У самой стены вырос огромный Кипарис. Он был настолько высок, что вызывал сомнение в том, что настоящий. На всей горе, не было ни одного кустика, ни одной травинки! Здесь же росло целое дерево! И, если бы не огромные проплешины на его стволе, с густой, зелёной верхушкой, то могло показаться, что это мираж, который, как известно, бывает не только в пустынях, но и в горной местности.
- Смотри Саша, какое дерево!
- Да Валь, и я тоже заметил.
- Сфотографируй меня под ним, - попросила она, быстро подойдя к его подножию.
- Хорошо. Конечно! – согласился Саша, и сам, понимая, что фотография получится необычной, и, возможно даже в чём-то неземной.
Маленькая, худенькая девушка, словно ребёнок, стояла под таким же, как и она, худым, но знающим себе цену, победившим стихию, деревом.
Фотоаппарат у них был плёночным, и результат фотографии Саша мог себе только представить, смотря на оригинал, запомнившийся ему навсегда.
Дальше был спуск вниз, к монастырю, который через пятьдесят минут появился в расщелине между двумя высокими и крутыми скалами, где-то у самого их основания.
- Красиво! – коротко сформулировал он.
- Да.
Над узкой тропинкой, прилепленная к одной из скал, была сооружена арка. Саша прошёл её первым, и оглянулся, присматриваясь к тому, хороший ли выйдет снимок. Он достал фотоаппарат и не предупреждая Валю, сфотографировал её, проходящую через грубую, гранитную арку, словно бы она входила в новый мир.
Ему сейчас так и показалось, что, пройдя через неё, она стала чуть больше понимать его. Так обычно бывает перед разлукой. Люди проникаются друг-другом глубже и ярче, тем самым делая расставание пронзительнее и непоправимее.
- Зачем ты меня сфотографировал!? Я получусь плохо!
- Проявка покажет, кто прав.
Валя промолчала.
Через полчаса они уже были внизу у самого подножия скал.
- Идём? – сказал Саша.
- Да, - ответила Валя, надевая на себя, приготовленный заранее платок.
И они вошли в монастырь, в котором росла та самая неопалимая купина.
Осмотрев куст местного растения, которому уже не одна тысяча лет, они пошли к православному храму, в котором, к тому времени закончилась утренняя служа.
Народ расходился через не очень широкую, древнюю дверь. И Валя с Сашей, от этого не могли пройти, пропуская всех выходящих из храма. Наконец, воспользовавшись моментом, они быстро прошли вовнутрь.
- Ничего, что я в джинсах?
- Ничего думаю. Видишь, тут все, кто во что горазд, - ответил он, рассматривая разношёрстную публику, прибывшую сюда различными экскурсиями, из многих городов и стран.
Из алтаря, прямо на них шёл батюшка, примерно Сашиного возраста, но кажущийся старше из-за своей бороды и заметно выпирающего брюшка. Он нёс надетую на левую руку, целую связку разнообразных крестиков, на гайтанах. К тому моменту, когда он оказался рядом, они уже были практичесски в центре храма, но ближе к левому его приделу.
Батюшка почему-то остановился перед ними, и сказал на хорошем Русском языке, правда с очень заметным акцентом, не понятной для Саши национальности.
- Это хорошо, что вы к нам приехали.
Не дав Саше собраться с мыслями, чтобы что-то ответить, бережно отсоединил один гайтанчик с маленьким, кипарисовым крестиком и протянул ему.
- Спасибо батюшка, - поблагодарил Саша.
Валя стояла молча рядом с ним, не понимая, как ей нужно дальше себя вести.
- Носи, - с тем же непонятным, но каким-то добрым и, как показалось Саше, знакомым ему с детства акцентом, добавил он.
- Благословите батюшка, - тут же нашёлся Саша и протянул руки к нему.
Батюшка привычно перекрестил Сашу и тот поцеловал ему руку.
Затем проследовал дальше, к выходу, ничего более не добавив к сказанному.
Какое-то время они стояли молча. Потом Саша надел на себя ещё один крестик, так как всегда был с нательным крестом, и посмотрел на Валю.
- А почему он подошёл именно к нам, и заговорил с тобой?
- Сам не понимаю Валь. А может быть он что-то видит?
- Что!? – испугалась Валя.
- Ну, не знаю я. Но, думаю, что хорошее.
- А, что же это может быть?
- Ума не приложу. Но, судя по тому, что крестик он подарил именно мне, думаю, у нас будет сын.