….Громко лязгнули сцепы вагонов, состав нервно вздрогнул и, стоящий рядом столб, медленно и как-то неуверенно поплыл назад. За ним, набирая скорость, двинулись деревья, кусты, палисадничек с низкой, поломанной местами оградкой, неказистая будка стрелочника, да и сам стрелочник с флажком в руке…
Люди, сидящие на открытой всем ветрам вагонной платформе, зашевелились и облегченно вздохнули. Наконец-то! Уже три дня их платформа простояла в тупике. Женщины прижимали к себе детей, пряча их от ветра в полы пальто. Группа подростков сидела у самого края и оживленно что-то обсуждала. На натянутых веревках полоскалось белье: рваные рубахи, халаты, наволочки… Они служили пеленками двухмесячному Олежке, который безмятежно спал на руках матери, двадцатилетней Марии. Дед Пахом сидел на толстой чурке, заменяющей ему стул, и задумчиво помешивал угли. Левой руки у деда Пахома не было и рукав рубахи был заправлен за пояс брюк. Но и одной правой дед научился управляться заправски. Мог даже дрова рубить.
Хорошо, что на одной из остановок им удалось добыть толстый лист железа. На нем теперь разложен костерок. Можно кипяточку попить, погреться. Ближе всех к костру сидела 14-летняя Тома. Она куталась в шерстяную шаль, но ее била дрожь. Скорее бы высохла пеленка, которую она прижимала к тощему тельцу. Пеленки сохли на ветру, но все равно были сырыми и холодными, поэтому приходилось по очереди досушивать их на груди.
В закипающем чайнике заваривались веточки малины и смородины. Запах постепенно становился все гуще и ощутимее. На последней стоянке они набрали в каком-то заброшенном саду веточки плодовых деревьев и кустарников. Теперь им надолго хватит.
К костерку стали подтягиваться пассажиры с кружками в руках.
- Эх, знатный чаек у нас сегодня будет! – воскликнула Наденька, девочка с золотыми кудряшками и обсыпанным веснушками лицом.
- Эт точно! Посмотрите, что я сегодня выменяла! – и красавица Ольга, рядом с которой сидело двое деток-погодков, пяти и шести лет, выложила кулек пряников и буханку хлеба. - Ну зачем мне золотые сережки? Их не съешь, а тут такое добро! Угощайтесь!
- Тетя Мусенька, пеленочка сухая. Я только чай попью, немножко погреюсь и буду другую пеленку сушить!- сказала Тома, подавая свернутую сухую пеленочку.
- Спасибо тебе, родная… Может не надо. Я сама буду сушить пеленки.
- Нет, мне не трудно, а Вам надо Олежку поднимать, кормить. Вам нельзя мерзнуть. У нас ведь теперь костерок есть! Согреюсь, не замерзну!
Галя сидела возле каких-то ящиков, укрытая клеенкой в цветочек и укачивала на руках трехлетнюю Жанночку. Она никак не отреагировала на движение состава. Только посмотрела на месте ли ее остальные дети, постарше. Всего у нее их было четверо. Глядя прямо перед собой она думала горькую думу. Она никак не могла вспомнить, закрыла ли она сарай на ключ. Ведь там было много добра: лопаты, грабли, запас дров на зиму и даже почти новый велосипед. А еще она все вспоминала, выключила ли она свет…
Холодало, и с неба посыпались первые в этом году снежинки.
Когда же они приедут на место?
Стемнело… Состав, мерно покачиваясь на стыках, на ощупь пробирался по полю. Колеса выстукивали: «Война, война, война…»
Шел октябрь 1941 года… Поезд шел на Восток…
***
(фото взято из интернета)