Погода в северной части Уральского казачьего войска, во второй половине августа, выдалась дождливой. Было только три – четыре вёдрых дня, в которые можно было кое – как приступить к уборке хлебов, а потому у большинства жителей хлеб лежал на загонах и порядком пророс. Кто успел смолоть рожь – счастливец. Цена на неё доходила до 90 копеек за пуд. Столько же стоило и просо, потому что его почти не было. В этом году оно не уродилось здесь. В общем же, урожай хлебов повсеместно выдался средний.
В первых числах сентября, подхорунжий Алаторцев был командирован по близлежащим посёлкам проверять выполнение распоряжения Наказного Атамана об обязательной уборке хлебов семьям казаков, ушедших на войну, с 1 сентября, путём поголовного привлечения жителей. Им были выявлены случаи, когда некоторые местные жители отказывались от уборки хлеба армейкам, так называли жен казаков, мобилизованных в действующую армию. На злостных отказников составлялся протокол и принимались меры административного воздействия. Одновременно, Вениамин вскрыл и явную недобросовестность самих жён – армеек. Некоторые из них, действительно, нуждались в посторонней помощи, а были и такие, которые имея посев до 15 десятин, широко воспользовались данным им правом и заставляли жителей убирать хлеб им безвозмездно. Досадно было жителям убирать хлеб и тем армейкам, мужья которых сеяли с мужиками, прекрасно зная, что хлеб более чем на половину чужой. Не стеснялись и те армейки, которые успели убрать хлеб сами, ещё до получения распоряжения об обязательном привлечении жителей, а теперь просили у общества возврата израсходованных денег. Из этой недолгой командировки Вениамин привёз также несколько приговоров, составленных жителями по инициативе местных атаманов, о закрытии винных лавок в их посёлках, насовсем.
Эйфория побед на австрийском и германском фронтах, вскружила многие горячие головы. Казалась, что конец войны уже близок. По городу поползли слухи: «Военнопленных австрийцев и германцев везут в Уральскую область». Поговаривали, что хорошо бы применить их силу в полезном труде на полях, на улицах нашего города, а не только на них смотреть и кормить их хлебом. Тем более, что сам Министр внутренних дел России обратился ко всем городским и земским управам с циркулярной телеграммой, в которой обращал внимание органов общественного самоуправления на возможность использования для полезных работ рук австрийских и германских пленных.
Ночью, 1 сентября, в Уральск прибыла первая партия пленных в 73 человека. Люди здоровые, во всяком случае могущие держать лопаты, вилы и грабли. На привокзальной площади их поджидала приличная толпа состоятельных горожан, приехавших на своих тарантасах и дрожках полюбоваться на руки пленников, которые могли бы сгодиться для подённой работы в хозяйстве.
– И нечего откладывать время, нечего ждать, а с Богом за работу! – восклицал Ипатий Ипатиевич, сотрясая воздух кулаками. – Ура!
– Наверняка, найдутся среди пленных и ремесленники, мастера своего дела, – поддержал старика Ипатия классный фельдшер Веселов, которого послали подыскать санитаров для переноски на носилках тяжелораненых в лазарете.
В первой партии пленных были присланы люди, не состоявшие в русском подданстве из внутренних губерний. В большинстве из них были германцы, разных социальных положений. Был среди них и молодой врач, которого сразу заприметил Веселов и подозвал к себе. Оказалось, что он австрийский подданный, по национальности русин из Закарпатья, окончил Харьковский медицинский институт и намеревался связать свою жизнь с Россией.
– Я и в Австрии никогда не был, – виновато оправдывался пленный. – Нас, русинов, там преследуют, ведь мы православные. Поэтому мои родители отправили меня учиться в Россию…
– Ты напиши заявление Наказному Атаману с просьбой работать бесплатно в лазарете для раненых, – посоветовал Прохор Павлович. – Всё лучше, чем лопатой землю кидать. Опять же лекарская практика будет…
Во второй партии прибыли военнопленные. Разницы между первой и второй партиями не было никакой. Уральцы ждали пленных с нетерпением, чтобы заглянуть в глаза тех самых врагов, с которыми воюют их родственники. Но благодаря душевному отношению к немцам генерала Хабалова, пленные в Уральске пользовались полной свободой наравне с другими гражданами. Они только три раза в неделю являлись в полицию на поверку. В виду мер ограничения им запрещалось только ходить по Большой Михайловской улице, компанией из трёх и более человек.
С нетерпением ожидали в Уральске и прибытия раненых воинов русской армии. На железнодорожном вокзале даже установили дежурство.
В среду, 3 сентября, в зимнем помещении коммерческого клуба состоялось общее собрание граждан, сочувствующих помощи раненым. Собрание было созвано по инициативе городского комитета попечительства о раненых воинах. К началу собрания прибыл Наказный Атаман Уральского казачьего войска генерал – лейтенант С. С. Хабалов. Присутствовали: старший член ВХП полковник В. П. Мартынов, прокурор окружного суда барон Дельвиг и другие представители администрации. Председательствовать стал барон Дельвиг. Комитет разъяснил собранию ряд вопросов, касающихся помощи раненым. Записалось несколько человек, среди которых был и Ипатий Дудаков, изъявивших желание принять раненых к себе на дом. В общем в городе рассчитывали на 200 коек: в земской, войсковой, железнодорожной и других больницах на 110 коек, а остальных на частные квартиры. Предложили приспособить под раненых клубы, помещение винного склада и другие. На собрании предложили в помощь комитету для активной деятельности доизбрать ещё 12 человек. Ипатий Дудаков и другие, 11 человек, записались добровольно; их и избрали, без излишних формальностей. В пополненный комитет помощи раненым почетным председателем собрание единодушно предложило начальника края генерала С. С. Хабалова. Собрание разошлось около 11 часов вечера.
– Никак не пойму одного, – недоумевал Ипатий, рассказывая Катерине и Вере о собрании, – почему не был организован сбор денежных средств. Ведь, на собрание пришли состоятельные граждане Уральска, взявшие по такому случаю деньги. Сбор мог бы дать не одну тысячу рублей.
Вероятно, областное начальство имело своё мнение, объявив, вскоре, сбор пожертвований в пользу раненых вещами, которые принимались у Д. Ф. Колотилина, в зале биржи, против арки, и у Её Превосходительства В. В. Хабаловой, в доме наказного атамана. Можно было жертвовать койки, одеяла, белье, холст, марлю, матрацы, табак, папиросы, чай, сахар, кофе, конфеты и т. д.
Войсковая газета в нескольких номерах подряд давала объявление:
«С разрешения Военного губернатора Уральской области, Местное Управление Красного Креста разыграет в лотереи шесть лошадей из числа пожертвованных киргизским населением области.
Розыгрыш будет произведен 1 – го октября сего года в г. Уральске в здании коммерческого собрания.
Число выигрышей ЧЕТЫРЕ: 1 – й тройка Рыжих Лошадей, оцененная в 250 рублей; 2 – й, 3 – й и 4 – й выигрыши: лошади одиночки, оцененные по 80 рублей.
Весь сбор поступит на нужды раненых, вывезенных в Уральскую область».
Постановлением Совета Министров от 22 августа сего года Российскому Обществу Красного Креста был разрешен однодневный по всей Империи кружечный сбор в сентябре месяце. Уральское Местное Управление днём однодневного кружечного сбора по г. Уральску установило 22 сентября, с выдачею жертвователям бумажных знаков Красного Креста.
Вера не стала дожидаться возвращения мужа из командировки, а заранее изъявила желание принять участие в сборе пожертвований, записавшись у делопроизводителя Местного Управления РОКК есаула Журавлёва. Опломбированную кружку ей обещали выдать накануне, 21 сентября, в помещении Уральского Областного Правления.
– Совестно, ей Богу, сидеть сложа руки, – пожаловалась она Катерине. – Хоть, какую пользу принесу раненым воинам. Вон, Веня, тоже душой маяться, что его при штабе держат. Просился в действующую армию, отказали; приказано здесь служить.
– Ты, дочка, не стесняйся, говори, я с Клеопатрой посижу, – заверила Катерина. – Ипатий Ипатич, тоже гляди, в комитет записался, комнату под раненых посулил отдать. Раз началась вторая Отечественная война, надо всем миром помогать родной отчизне…
Служащие различных учреждений Уральской области постановили отчислять 1 – 2% от своего месячного жалования на военные нужды. Так, служащие в правлении Уральской станицы согласились ежемесячно отчислять по 2% из получаемого ими жалованья: 1% на Красный Крест и 1% в пользу семейств, члены которых мобилизованы на войну. «Нельзя не приветствовать такое отзывчивое отношение к общему делу, – похвалила инициативу войсковая газета».
По всей России развернулась борьба с пьянством. Непосредственно в министерство и в акцизные правления стали поступать из разных городов, селений и местечек общественные приговоры и постановления земских собраний и городских дум о закрытии казенных винных лавок навсегда. В Уральской области эта компания тоже набирала обороты, но, надо заметить, слабо. Хотя, были приняты жесткие меры к незаконным торговцам спиртом, вплоть до тюремного заключения, на срок до трёх месяцев. Вести трезвую, разумную жизнь – это общее желание всех граждан, но уральские казаки, на этот счет, всегда имели своё особое мнение.
– Терёзвым быть – это хорошо! – рассуждал Ипатий Ипатиевич. – Только зачем же повсеместно «сухой» закон вводить, не понимаю. Забыли, как в японскую войну с пьянством боролись, а смута тем временем в революцию переросла. Когда душа просит, можно и выпить рюмку, другую. Напиваться до беспамятства нельзя, у каждого, мера должна быть. Уберут из продажи «казёнку», станут всякий суррогат продавать. Да, ещё, втридорога.
– Правда твоя, сват, – согласно кивал Порфирий Чалусов. – У Макарычева, уже на табак и спички цену взвинтили. Слава Богу, у нас никто не курит.
«Едва только получилось известие о новых налогах на табак и спички, как уже наши торговцы начали продавать то и другое по повышенной цене, – с едкой укоризной писала в начале сентября газета «Уральские войсковые ведомости». – Дело в том, что более крупные торговцы, имеющие обыкновенно, сравнительно, значительный запас этих предметов, не оплаченных новым налогом, кладут разницу между прежней и новой ценой себе в карман, не давая ни копейки государству, население же мирится с повышением цен, думая, что оно, хотя бы косвенно, участвует в необходимой жертве на нужды государства. Мы не говорим о мелких бакалейных лавочках, где запасы табаку и спичек настолько незначительны, что им часто приходиться обращаться за новой партией в крупные магазины, где с них берут уже повышенную плату, но оптовые торговцы, по нашему мнению, совершенно ещё не имеют повода, спустя несколько дней после постановления о новых налогах, увеличивать цены на предметы, не подвергшиеся ещё дополнительной оплате».
– Ипатий Ипатич, ты как, нынче на плавню собираешься? – спросил свата Порфирий Андреевич.
– Нет, сват, дел полно в комитете, – ответил старик. – Опять же, наша Вера записалась в кружечный сбор, надо будет с внучкой посидеть, а то Катерине по хозяйству хлопот хватает.
– Несмотря на мобилизацию казаков, требование на рыболовные снасти к предстоящей плавне в войсковом складе сетей оказалось почти не менее прежних лет, – продолжал беседу Порфирий. – Говорят, большие партии неводных частей, ярыг, волокуш и прочего выписывают из войскового склада ссудно – сберегательные товарищества, которым склад отпускает в кредит.
– То – то, я смотрю, каждую почту отправляется на низовую линию не менее двух возов снастей, – оживился Ипатий Ипатиевич. – Видимо, сведения о значительном входе рыбы из моря и её большое количество в плавенном районе, побудили казаков собираться на последние средства.
– Да, хороший залов поможет поддержать хозяйство, – согласился Чалусов. – Опять же, сделает не таким чувствительным недостаток в ушедших из войска работниках. Василия, мово, посылают учиться на прапорщика, а на его место мальчишку, 17 лет, уже взяли. На плавню один поеду, артель то мою, ещё в июле всю мобилизовали. Быстрей бы уж, разбили германца. Пстрели – те, заразой!
В пятницу, 5 сентября, с поездом, прибыл в Уральск преосвященный Тихон Уральский. Вскоре, через окружных благочинных по церквям Уральской епархии было разослано циркулярное распоряжение, в котором владыка обязал приходское духовенство делать ежемесячные отчисления на нужды войны впредь до окончания военных действий: священники по 3 рубля, диаконы – 2 рубля, псаломщики – 1 рубль.
Не успел Вениамин после командировки насладиться домашним уютом, как подхорунжего вызвали к Его Превосходительству Наказному Атаману генералу Хабалову.
– За что Вам такая честь, подхорунжий? – в недоумение спросил старший адъютант войскового штаба. – Ништо на войну пошлют вне очереди?
– Не могу знать, ваше высокоблагородие! – казённо ответил Алаторцев.
Однако вызов подхорунжего к Наказному Атаману был связан с предстоящей осенней плавней и не только.
– Мне вас рекомендовал полковник Мартынов, как человека неболтливого и знающего своё дело, – вполне добродушно, начал беседу генерал Хабалов. – Вы, ведь, подхорунжий, родом из Соколинского посёлка и знакомы с живущими там старейшинами войска?
– Так точно, ваше превосходительство! – ответил Вениамин.
– По существующей традиции, старейшины намерены встретиться со мною на осенней плавне, – продолжал Хабалов. – Меня будет сопровождать в поездке полковник Мартынов. К сожалению, из – за очень тёплой погоды, которая установилась в нашем крае, Хозяйственное Правление вынуждено отодвинуть сроки начала осеннего рыболовства на две недели, то есть на 22 сентября. В связи с войной, хотел бы побеседовать со старейшинами в пути следования плавенного войска до Калмыкова; оттуда направлюсь в Уил, по служебным делам. Вам, подхорунжий, необходимо завтра же отправиться в Соколинский и на месте согласовать график мероприятий, а самое главное, узнать вопросы, с которыми старейшины обратятся ко мне. Обо всём сразу же телеграфируйте в Хозяйственное Правление, Василию Патрикеевичу; он в курсе всех наших дел. Я предупредил генерала Острянского, что отправляю вас в служебную командировку в Сахарновскую и Калмыковскую станицы, а предписание и денежные средства на расходы получите в Хозяйственном Правлении, у полковника Мартынова. Можете быть свободны!
– Слушаюсь, Ваше Превосходительство!
Выйдя на улицу, Вениамин постоял минуту около будки полицейского, размышляя с чего начинать сборы, а вспомнив свои недавние мытарства с поездкой на подводных лошадях, решил первым делом навестить извозчика Фокина, а уже от него отправиться в Правление к полковнику Мартынову.
– Доброго здоровья, Иван Лексеич! – громко прокричал Вениамин, завидев Фокина на заднем дворе, поправляющим новый тарантас.
– Здорово, Венамин! – отозвался казак. – Чую не спроста, ты, по мою душу пожаловал. Ништо на низ собрался? Так, я завсегда готов хорошего человека, хоть, на край земли отвезти. Покойный, Ахилл Вонифантич, только со мной и ездил в Соколинский.
– Ты прав, Иван Алексеевич, в Соколинский собрался и тебя с собой зову, – проговорил Вениамин. – Завтра едем, собирайся, недели на три. Оплата будет по тарифу, не сомневайся.
– Ништо и плавню дождёмся? – спросил Фокин.
– Даже, сам порыбачить сможешь, – сказал Вениамин. – На первых двух рубежах, уж точно. Бери ярыги, одёжу, а будару на месте найдёшь…
В воскресенье, 7 сентября, после Божественной литургии у Александро – Невского собора преосвященным Тихоном, епископом Уральским, перед чудотворной иконой Божией Матери, именуемой «Взыскание погибших», по случаю одержанных славных побед нашей доблестной армией в Галиции, было совершено торжественное молебствие, после которого состоялся парад войскам. В парад были выведены: 1, 2 и 3 Уральские казачьи сотни, 2 и 3 запасные, 1, 2 и 3 отделения конского запаса и местная команда. Парадом командовал генерал – майор Мартынов. Наказный Атаман, поздравив войска с победами, одержанными на австрийском фронте, провозгласил:
– Ура, Государю Императору! Ура, Государыням Императрицам и Наследнику Цесаревичу!
– Ура – а!!! – дружно подхватили войска и народ, а два оркестра – войсковой и местной команды, сопроводили звуками народного гимна «Боже, Царя храни», этот, казалось бы, несмолкаемый победный клич.
Затем войска были пропущены церемониальным маршем. Прекрасная, тихая и тёплая погода, праздничные торжества и отправление службы епископом Тихоном привлекло массу народа. Главная улица от триумфальной арки до дома наказного атамана была запружена людьми, что создало некоторые неудобства извозчикам. Вот, и Фокину пришлось поплутать по закоулкам, пока проехал к дому Ипатия Дудакова, возле ворот которого его поджидал озабоченный Вениамин, с маленькой Клеопатрой на руках.
– Извини, Иван Лексеич, но придётся обождать немного, – проговорил Вениамин. – Мои на архиерейские слушания ушли. Скоро придут, и поедем.
Два дна подряд, 7 и 8 сентября, всенощные и литургии в Александро – Невском соборе совершал преосвященный Тихон, службы которого очень нравились Ипатию Ипатиевичу. Он пригласил помолиться в главном соборе Катерину и Веру, которая с радостью последовала за стариком, возложив заботу о дочке на мужа Вениамина.
– Ништо архиерейские слушания можно пропускать, – ворчал Ипатий. – Тем паче, в такой праздник. Глядишь, поможет вам Богоматерь с наследником. Нянька есть, пора бы уже и ляльку родить. А с Фокиным ничего не случится, ибаждёт извозчик.
По окончании литургии накануне праздника Рождества Девы Марии владыка обратился к молящимся с речью, в которой ознакомил вкратце с чудесными проявлениями благодати Божьей, очевидцем которых он был во время открытия святых мощей святителя Питирима Тамбовского 28 июня сего года. В заключение речи владыка предупредил молящихся, что во время настоящей службы будет совершено помазание елеем и окропление святой водою, освященными на мощах новоявленного святителя.
Пока Вениамин дождался домочадцев, да пока расцеловались на прощание, подошло время обеда. Катерина начала уговаривать его и Фокина отобедать, а уж после отправляться в путь – дорогу.
– Нет, Катерина, не обессудь, итак задержались надолго, – отговаривался за обоих Фокин. – Нам бы засветло до Кушума добежать, там уж джурмички и поедим, а в дороге бибику с салом тведать будем…
На следующий день, подхорунжий Алаторцев с Фокиным заночевали у атамана Лбищенской станицы Карпова, который с гордостью показал им своё письмо в войсковую газету.
– Вот, братцы, написал, как наши жители: Степан Павлович Кондаков, Фаддей Ксенофонтович Тедиков, священник отец Александр Корин и урядник Иван Андреевич Ялов сделали пожертвование в пользу семейств ушедших на войну казаков и иногородцев, за что выразил им нашу глубокую благодарность, от всего общества.
– Нынче, отовсюду пожертвования идут, – сказал Вениамин. – Мне Василий Патрикеевич сказывал, что Наказный Атаман в Уил для этой цели собрался: просить киргизских старшин тоже пожертвования делать. Мол, если киргизов в действующую армию не берут, то помогайте своему отечеству деньгами и лошадями.
В Мергеневе Вениамин намеревался навестить своего спасителя Василия Дмитриевича Краденова, но того не оказалось дома. Работница – киргизка сказала, что хозяин ушёл с утра в станичное правление. Зачем и почему, ей было невдомёк. Фокин развернул тарантас и через минуту путники выехали на улицу, где находилось правление. У крыльца толпился народ, в ожидании свежих новостей. И тут, в дверях, показался урядник Краденов, в форменной фуражке с малиновым околышом. Подняв вверх руку, урядник призвал всех к вниманию.
– Станичники! – прокричал Краденов. – Только что передали по телеграфу, что по случаю назначения прежнего атамана по мобилизации в строевую часть, исполнять должность станичного атамана поручено снова мне. Всем разойтись! Не мешайте работать правлению!
С последними словами Краденов повернулся и зашёл внутрь помещения так быстро, что Вениамин не успел даже поздороваться с ним.
– Вот, так всегда, весь в делах, весь в заботах наш Василий Дмитрич, – проворчал Вениамин. – Поехали, Иван Алексеевич, на обратном пути завернём к нему на постой. Война, всех строевых урядников – атаманов, мобилизовали в действующую армию, а на их место, повсеместно, отставных ставят. В Сахарновской станице зауряд – прапорщика Голованова, тоже сменил его помощник урядник Ларшин…
В Соколинском посёлке Вениамина ждали. Акулина напекла пирогов с капустой и мясом, сладких каравайцев. Евтихий не стал скрывать от своего бывшего помощника, что третьего дня получил телеграмму от полковника Мартынова, в которой последний просил не скрывать ничего от Вениамина. Собственно, «старых людей» беспокоило Товарищество братьев Нобель, основавшееся по речке Черной, в районе Гурьевской и Сарайчиковской станиц, вблизи Ново – Богатинского посёлка. По слухам, на приисках Нобеля уже обнаружено много бьющих фонтанов и очень сильных, но положение дел там держат в большом секрете. Бурение ведётся своим чередом, но никаких капитальных сооружений не строится. Как говорили, Нобель намеревался сначала раскрыть истины, сокрытые в недрах занятых им обширных площадей, а затем в короткий срок основать заводы самого последнего совершенства. Близость моря и удобный берег, вполне пригодный для устройства пристани, да, кроме того, полная возможность без лишних компенсаций иметь сухопутное сообщение с Волгой. Всё это даёт большое преимущество приискам Нобеля против других, для которых сухопутное сообщение с Заволжьем возможно только через Оренбург и Самару.
В последнее время Войсковое Хозяйственное Правление лишило многих лиц, сделавших заявки, но не внёсших своевременно оплату по квитанциям. Так, было объявлено, что заявленные казанским мещанином Валентином Захаровичем Фёдоровым под разведку и поиски нефти на земле Гурьевской станицы, в местности реки Черной, в урочище киргизских могил Бай – Буре и Адель – Кедель участки войсковой земли, за №№ 211, 212, 214, 215, 216, 218, 221, 223, 225, 226, 227, 228, 230, 231 и 233, за невзнос своевременно причитающейся с него подесятичной платы, считаются свободными для новых разведок.
– Ты думаешь кому свободные участки отойдут? – с лукавством в голосе, спросил Евтихий у Вениамина и сам ответил. – Несомненно, тому же Нобелю. Обложил он Урал с обеих сторон, как бы большой беды не приключилось с этого. Вот, об этом и будем говорить с Наказным Атаманом.
– Евтихий Харитоныч, генерал Хабалов просил, чтобы встреча состоялась попутно с движением плавенного войска, – сказал Вениамин. – Война, мол, поэтому сидеть в шатре недосуг.
– Разве мы против, – встрепенулся Евтихий. – Хочет в пути, организуем ему встречу в Антоновском посёлке. Там, как раз днёвка будет, первый рубеж. В доме Вязниковцева и встретимся.
Богатый казак Антоновского посёлка Николай Константинович Вязниковцев перед отправкой казаков своего посёлка в мобилизационные полки, пожертвовал каждому из них по 2 рубля, оказав вместе с этим существенную помощь и их семьям. Всем же казакам 3 – го военного отдела, при проследовании их через Антоновский посёлок в г. Уральск, выдавал корм для лошадей: овёс и муку. Недавно, Наказной Атаман генерал Хабалов объявил ему искреннюю благодарность и поставил в пример войску.
– Заодно казаки спросят Его превосходительство, почему конокрадство опять расцвело пышным цветом. – оживился Евтихий. – Как раз в Антоновском посёлке, недавно, украли косяк казачьих лошадей; следы ведут на Бухарскую сторону…
Неделя в Соколинском посёлке, для Вениамина, пролетела мигом. Был согласован маршрут движения плавенного войска, осмотрен дом казака Вязниковцева, внутри которого произвели небольшие перестановки. Чтобы ничего не мешало беседе «старых людей» с Наказным Атаманом, решили основную часть провести в отдельно стоящем помещении из воздушного кирпича, которое использовалось хозяином, как летняя палатка для гостей. Обо всём Вениамин телеграфировал в ВХП полковнику Мартынову, в том числе передал все вопросы, которые волновали старейшин войска.
Наконец, по телеграфу был передан циркуляр для станичных атаманов, а, вскоре, и войсковая газета известила своих читателей:
«В пятницу, 19 сентября, Наказный Атаман выехал из Уральска в г. Уил, для обзора войсковой команды. Его превосходительство проедет по низовой линии войска до Калмыкова и таким образом будет иметь возможность на одном из рубежей ознакомится с производством плавенного рыболовства.
Наказного Атамана сопровождает старший член Войскового Хозяйственного Правления полковник Мартынов».
– Милости просим, Ваше превосходительство, на низовую линию, – проговорил Евтихий, прочитав телеграмму. – Давно тебя ждём…
В понедельник, 22 сентября, всё плавенное войско, заехав на указанное атаманом рыболовства место, встало на пол яра выше ятови. Поставив в порядок будары, казаки приготовились к молебну, обычно отслуживаемому перед началом рыболовства. В это время к войску прибыл Наказный Атаман Уральского казачьего войска в сопровождении старшего члена ВХП полковника В. П. Мартынова, атамана 2 – го военного отдела полковника Бородина и начальника Лбищенского уезда подполковника фон Галлера. Поздоровавшись с атаманом рыболовства и казаками, Наказный Атаман выслушал молебен и остановился у кибитки плавенного атамана. Здесь его окружили казаки – рыболовы, обратившиеся к нему с просьбой о перемене порядка плавни некоторых рубежей, на что он изъявил своё согласие. После этого казаком Кирпичниковым была высказана просьба о принятии мер к пресечению и искоренению конокрадства в войске.
– Господа казаки! – прокричал генерал Хабалов. – Я уже дал предписания начальникам уездов, строжайше приказав принять им все от них зависящие меры! В Уиле, аналогичный приказ получат киргизские старшины!
– Ваше Превосходительство, когда война закончится? – поинтересовались казаки. – Как там наши горынычи воюют?
– Война идёт с двумя образованными немецкими государствами и одно из них, австрийское, почти уже разбито! – ответил Наказный Атаман. – Наши уральцы воюют хорошо, особенно отличился против австрийцев 1 – й Уральский полк, отбив в бою 6 неприятельских орудий с 23 зарядными ящиками! А против германцев, доблестно сражается наш 3 – й полк! Скоро, надеюсь, и германцы будут разбиты, тогда и войне конец! Казаки, желаю всем счастливого залова!
Отпустив круг для набирания ярыг, Наказный Атаман стал рассматривать рыболовные принадлежности, находящиеся в бударах, обо всём спрашивая казаков и старшего члена ВХП полковника Мартынова. Когда ярыги были набраны, войско в полном порядке, по сигналу плавенного атамана, было пущено на ятовь. Вениамин наблюдал с яра, как Фокин с родственником заскользили на связке к середине Урала. На счастье, ятовь оказалась очень хорошей: несколько красных рыб было поймано прямо перед Наказным Атаманом. Фокину тоже улыбнулась удача, а завидев, как Вениамин машет ему руками с берега, велел родственнику направить связку к берегу, где он поднёс Наказному Атаману ялового осетра. Хабалов отказался принимать осетра просто так и щедро наградил рыболовов, пожелав им дальнейшего успеха в ловле. Рыболовы сплавлялись на бударах вниз по Уралу до границы первого рубежа, а Наказный Атаман отбыл, следом, в Антоновский посёлок. По приезде в посёлок, приняв хлеб – соль от депутации казаков у дома священника, Хабалов ещё раз отправился на Урал, на базарный песок, где всей пойманной красной рыбы оказалось более 800 штук. Осмотрев базар и осведомившись о залове, ценах на рыбу и извозе, Наказный Атаман вернулся в посёлок, где в доме Вязниковцева его уже поджидали «старые люди».
«На следующий день, – писала войсковая газета, – в посёлке состоялось поднятие креста на вновь отстроенный храм святого Петра и Павла, где Наказный Атаман сам лично участвовал в поднятии крестов, после чего он отбыл в Калмыков, направляясь далее на Уил и Темир, оставив среди плавенного войска своим мягким и всем доступным обращением, а также внимательностью и отзывчивостью к просьбам, самое благоприятное впечатление».
– Ох, и хитрый лис, этот генерал Хабалов, – проговорил Евтихий после беседы с Наказным Атаманом. – Ништо такого голыми руками возьмёшь. На всё одна отговорка – война! Хорошо, хоть, против Нобеля нас поддержал.
– Пущай болтает, Его превосходительство, язык то без костей, – согласился Афанасий Агафонов. – Лишь бы поперёк войска не делал. Подфартило нам: с его приходом в войско и рыба попёрла дуром в Урал. Матри, не преминул сей факт себе в заслугу записать. Вот, и Нобеля осадить нам рыба помогла. Кабы ни удачная плавня, чем бы крыли необходимость увеличения поставок нефти на нужды войны. Как бы нам Нобеля от Ново – Богатинского посёлка в сторону Астрахани пустить? Пусть бурит Ныр – пески, дальше от Урала.
– А что, хорошая мысль, – поддержал Евтихий. – Нужно подсказать Василию Патрикеевичу, чтобы новые заявки к востоку от Ново – Богатинского посёлка, впредь, никому не выдавал. А плавня, действительно, началась удачно.
«Первый и второй рубеж нынешней плавни дал количество белуг, осетров и севрюг, в общем икряных и яловых, по сравнению с прошлым годом, более чем в шесть раз, – писала газета «Уральские войсковые ведомости», – за то как цена икры, так и тел рыбы, в особенности первой, была в несколько раз дешевле. В прошлом году было поймано: белуг, осетров и севрюг на первых рубежах – 150, в нынешнем же 952 рыбы. Сделано икры: на первом рубеже прошлого года 2 пуда, в нынешнем же – 100 пудов. Цена икры была 200 – 180 рублей, ныне 50 – 60 рублей, тела 8 – 9 руб., ныне 5 руб. 20 коп. Чёрной рыбы было значительно больше в прошлом году. Так судака 1 и 2 рубеже 1913 года было 950, ныне же только 250 возов, хотя цена на судака за сотню, колебавшаяся в прошлом 5 – 8 руб., в нынешнем году была от 9 – 11 рублей. Количество связок на 2 – м рубеже прошлого года доходило до 3500, тогда как нынче 1100, что принимая во внимание мобилизацию, всё таки нужно считать сравнительно высокой цифрой. Более чем низкая цена на икру объясняется как значительно сократившимся по случаю войны заграничном для неё рынком, так и вообще особенностями переживаемого нами времени».
С закрытием винных лавок в войске, после долгих лет обычного и сплошного пьянства, когда ярый горыныч, страстный охотник до выпивки, половину своего залова не довозил домой, пропивая обыкновенно дорогой, теперь царила трезвость, а с нею и тишина.
Проводив Наказного Атамана из Калмыкова в Уил, Вениамин снял с плавни Фокина. Вместе добрались с рыбным обозом до Соколинского посёлка, где Иван Алексеевич оставил свой тарантас с лошадьми. Задерживаться не стали, уже наутро двинулись рысью в Уральск. Фокин наловил немного красной рыбы и намеревался довезти её свежей до дома, поэтому очень торопился. Субботним вечером, 27 сентября, тарантас Фокина лихо проехал мост через реку Чаган и оказался на улицах города. В это время, сухая и тёплая, почти летняя погода, стоявшая в сентябре, внезапно переменилась. Откуда ни возьмись, поднялась сильная буря, после которой, в ночь на воскресенье, температура сразу понизилась до 2 градусов ниже нуля, и вода на воздухе в посудах замёрзла. Этот первый мороз вызвал переполох среди торгующих на базарах овощами и зеленью. Особенно чувствительные к холоду продукты: картофель, помидоры и арбузы им пришлось убрать в тёплые помещения.
– На прилавках шаром покати, всё убрали в склады или укрыли на земле кошмами, – возмущалась на кухне Катерина. – Разве там отличишь хороший товар от плохого? Купила картошку, а она вся сладит. Значит, прихватило морозом. Заразой те, убей!
– Не ругайся Катерина! – успокоил свою экономку Ипатий. – Не до костей же промёрзла картошка, а чуть шкурку прихватило. Кто же думал, что погода так внезапно завернёт. Веня, почитай нам, что товарищ с войны пишет. Ведь, за следом, два письма тебе пришло…
– Вот уже три дня в бою, – вслух читал Вениамин письмо Петра Изюмникова. – Неделю спим не раздеваясь. Казаки действуют лихо. Противник уступает каждый шаг с боем. Наступаем пока медленно, но на нашей стороне все шансы обратить опять его в бегство. Отступая, австрийцы жгут и грабят деревни, захватывают скот и людей – главным образом стали увозить мужчин, уже для какой это цели – пока неизвестно, но полагаем, они заставляют их выполнять работы по укреплениям. Настроение у казаков великолепное, никто не вешает головы, все веселы, бодры и здоровы. Начальство уральцами очень довольно. Твой Пётр.
– Ах, молодцы наши горынычи! – похвалил Ипатий уральцев. – Давай читай другое письмо, дюже как интересно.
– После отдыха чувствуешь себя бодрее, хотя и побаливают кости, – читал Вениамин второе письмо Петра. – Пишу тебе, сидя на корточках, у камня. Где – то там за перевалом, грохочут пушки, трещат пулемёты. Мы стоим на месте вот уже несколько часов и слушаем эту музыку… Ждали команды в атаку – ничего, видимо не настало ещё время. Впереди нас наша пехота. Время от времени доносится гул залпов. Залпы нашей пехоты мы ясно отличаем…
Здоровье у всех и у меня удовлетворительное, хлеба пока хватает. Есть ещё и чаёк и сахарок, а табачку маловато. За три дня больших событий в нашем полку не было. Казаки поют песни. Прощай!
– Если товарищ твой, Пётр, закурил, значит, дела на войне не важные, – высказал своё мнение Ипатий. – Видно, надолго затянется война.
Действительно, всё чаще стали приходить тревожные сведения о потерях в Уральских казачьих полках. Первые жертвы войны случились в 3 – м полку, в котором с начала боевых действий и по 15 августа 1914 года были убиты:
Сотник Абрамов Георгий Петрович, хорунжий Скворкин Владимир Васильевич;
Нижние чины: младший урядник Григорий Тутаев, казаки: Иван Лобиков, Иксан Хусаинов, Маркел Яганов.
Также было потеряно: 12 – ранеными, 1 – попал в плен.
В начале октября войсковая газета опубликовала Воззвание от Наказного Атамана Уральского казачьего войска, в котором прозвучали такие слова:
«Осень уже наступила, а военные действия на театре войны продолжаются и без сомнения будут продолжаться и зимою…
Полки выступили в поход летом. Тёплых вещей с собой взяли мало.
Уральцы, отцы, матери, жёны, дочери, сыновья, сёстры и братья ушедших на войну казаков! Позаботимся о сохранении их здоровья! Собирайте по станицам тёплые перчатки, чулки, портянки, фуфайки или тёплые жилетки, чтобы поддеть под холодный мундир, вязаные шлемы на голову и т. п.
Все тюки с вещами доставить в Уральск на имя моё, Наказного Атамана, не позже 25 октября. Мною же все собранные вещи будут отправлены в действующую армию в одном транспорте с надежным человеком, чтобы передать вещи в полки».
Вскоре, в войско поступил Высочайший приказ о производстве в прапорщики подхорунжего Алаторцева. На плечах Вениамина появились офицерские погоны с одной маленькой звёздочкой на единственном просвете. А в конце октября ему поручили сопровождать в Галицию тёплые вещи для уральских полков. Это была его первая командировка на Великую войну…