Жизнь – это борение. И в первую очередь со злом. Одной из разновидностей зла является скука.
- Алло, Абраша! Моя Цыля забеременела!
-А что ты мне-то сразу звонишь? Меня в тот день
вообще в городе не было…
Я возвращался из командировки и делал пересадку с поезда на поезд в небольшом южном городке. До прихода моего поезда оставалось ещё около двух часов. Ходить, как дурак, по городу? (Читатель сейчас подумал - так ходил бы, как умный, кто ему мешал?) Но, согласитесь, что гулять по городу с большим зелёным рюкзаком, в котором лежали подарки для жены и тёщи, и с красным чемоданом, было утомительно и глупо. Поэтому я присел на скамейку в сквере, у вокзала, и читал местную прессу. Сижу себе, никого не трогаю и тутттттт.
И тут, подсаживается со мной рядом, худощавый пожилой мужчина. Одет он был в стоптанные, на босу ногу, с замятыми задниками, сандалии, в полосатую футболку, с надписью на груди "Чемпион", брюки в большую клетку и в помятую фетровую шляпу, на голове, и очки.
Присев, мужчина сразу, без никакого здрасти, спросил:
"Странный этот, наш город, вы не находите?- И, не дожидаясь моего ответа, продолжил.- Людей много, а поговорить по душам не с кем. Вот я вам сейчас расскажу историю...
Сонечка Сапирович, к своим «плохо за 30», так и не успела забеременеть от своих первых четырёх мужей. Нет, не подумайте чего плохого, два последних сами, скоропостижно, без Сониной помощи, умерли своей смертью. Просто так умерли, за здорово живёшь.
А вот первые два...
Так получилось, что Соня, в один и тот же день и вышла замуж за второго и развелась с первым. Но, она попросила свою подругу Зинку, из ЗАГСа, так, на всякий случай, не зачёркивать в её, Сонином, паспорте, штамп о разводе. (А вдруг бы второй муж оказался такой же сволочью, как и она сама. Тогда бы Софа уже сразу вернулась к первому. И можно бы было сэкономить на постановке штампа. Так она, во всяком случае, думала. Но судьба распорядилась иначе...)
Таки я вам, молодой человек, напомню, что она, в тот день, по паспорту, оказалась двоемужцем.
А случилось это так, её первый муж, по паспорту, и электрик, по профессии, полез, на радостях, что развёлся с Сонечкой, на электрический столб, что-то там подремонтировать. И его там, на минуточку, убило током. Таки, уже действующий и, на тот момент, ещё совсем живой, второй Сонечкин муж, тоже электрик, полез его спасать....
И вот, так и тогда, Сонечка, стала в один день дважды вдовой.
Так вчера, Соня почувствовала себя наконец беременной. Беременной уже целых 14 дней от Сени, пятого своего, совсем нового, мужа.
И, конечно же, в ту же секунду, они побежали к мужчине-гинекологу, доктору Кальмановичу. Дело в том, что Сонечка, никогда бы в жизни не доверила это врачу-женщине. Доктор Кальманович подтвердил Сонин диагноз.
Соня, идя от гинеколога с высоко поднятой головой и гордым видом, натыкается всем своим лицом на столб.
Хорошо, что этим столбом был милиционЭр. Постовой, даже не заметил столкновения, поскольку был занят разговором с мадам Зайдель. Которой на той неделе, как раз, исполнилось 93 года. Которая шла себе спокойно в магазин и тут обнаружила, что у неё нет с собой кошелька. Кошелька, в котором лежала вся её пенсия и деньги отложенные на похороны. Она задаёт свой вопрос красному лицу полицейского:
- Городовой, голубчик, вы случайно не знаете, куда я затуркала на своём теле ту бумажку, в которой записано, куда я положила записичку, где написано, где лежит мой ридикюль с дЕньгами?
- Ах, не знаете? Так уже обыщите меня быстренько и тщательно. И всю. Я же ещё помню вашу прабабушку. Это была ещё та засранка. Я с ней ходила в одни классы. Она, один раз, пукнула даже в присутствии самого директора женской гимназии. Да, что там пукнула, она, один раз, даже забеременела прямо в школе. Нет, это уже без директора. Тогда, Маня-торговка свежим мЬясом, сделал ей аборт за маленькие деньги.
Сонечка, услыша такие, Зейделихи, слова, не могла не вставить свой вопрос на интересующую её тему:
- Таки что? У неё, после аборта, так и не было больше детей?
Мадам Зейдель ответила Соне, посмотрев многозначительно на полицейского:
- Конечно нет! У неё потом рождались только идиоты.
Да и в последующих поколениях рождались только милиционЭры.
Так, товарищ городовой, вы будете меня уже ощупывать, да, или ощупывать, нет? Вы-таки не хотите создать даме хорошее настроение на целый день?
- Мадам Зайдель, вы-таки знаете всех мужчин нашего рода до самой моей прабабушки. Уже хватит использовать эту вашу старую хохмочку про потеряли деньги, для своих эротических иллюзий.
Дальше Сонечке было уже не интересно смотреть на их бесЭду и она пошла своим, светлым путём дальше. С Сёмой.
Дома Сонечка сразу же послала своего мужа недалеко.
Послала во двор, быстренько вынести ведро с мусором. И только тот успел спуститься с 5 этажа и выйти из дверей дома, Софочка ему уже кричит в самое раскрытое окно:"Сёма, и где ты уже там так долго шляешься? У нас-таки уже случилось. Да, такое несчастье. Что ты спрашиваешь, что случилось? Звонила сейчас твоя, Сёма, мама. У мамы ничего не случилось, это у нас случилось. Что случилось? Что случилось? Твоя, Сёма, маммма едет к нам в гости, на покушать. Сёма, а как ты думал? Я конечно же ей всё сказала, что мы с тобой насквозь беременные и нас с тобой от всех ед тошнит. Поэтому у нас на обед сегодня чай без заварки и без сахара, с позапозавчерашним хлебом. Она очень обещала не приехать. Но, ты же знаешь, Сёмочка, свою маму. Разве ей можно верить? Она вся копия с тебя, Сёма."
Соня неожиданно вспоминает, что у них дома нет что покушать на послезавтра. И она посылает Сёму на рынок. Но, чтобы потом не расстраивать себя, что он купил чего-нибудь неправильного, идёт с ним.
И вот уже Соня с Сёмой возвращались с рынка. Из торбочки, которую нёс Сёма в своей руке, торчали совсем голые куриные ноги. Навстречу им шли мужчина и женщина и, ничего не подозревая, о чём-то мирно беседовали.
Соня, с разбегу, заговорила с женщиной:
-Вы таки слышали новость? Я беременная.
Женщина сделала удивлённым своё лицо.
Сонечка продолжила:"А как тебе понравилось та фаршированная рыба, что мы ели с тобой тогда, в гостях у Юзика? А тот лимонный ликёр, который ты накапала себе тогда на бюстгальтер и трусы? Твой Яша ещё его слизывал с тебя языком. Своим языком."
Женщина ещё больше удивилась глазами и ртом.
Соня закончила свой монолог словами:"Ой, некогда мне тут слушать твои разговоры. Мне нужно уже бежать домой, варить эту дохлую курицу".
Пара перевела свой взгляд на, закатившего глаза от Сониного разговора, Сёму.
Соня, уже повернувшись к ним задом, бросила на прощание:"И предай большой привет своему Яше!- И добавила зло.- Сёма, что ты уставился на них, как идиот? Ты уже идёшь домой?"
Пройдя несколько шагов, Сёма, осторожненько, чтобы не испортить атмосфЭру праздника, спросил жену:
- Софочка, ангел мой, а кто это была за женщина?
- Сёма, ты просто "жопа новый год". Это же Мирка с бакалеи на Свиридовской.
- Софочка, дорогая, но Мира со Свиридовской уже 5 лет, как живёт в Америке в сумасшедшем доме.
- Ах, так это была не она? Какой ужасссс!!! Что же тот мужчина, муж той женщины, теперь подумает за того Яшу, мужа той самой Мирки, которому я передала тот большой привет?
После обеда.
Несколько женщин со двора, из домов напротив, выйдя покурить, каждая на свой балкон, кричали друг-другу, не слыша друг-друга, но так кричали, что слышала даже глухая Фира со второго этажа:"Эта толстожопая Софка, своей беременностью, уже все соседние дома затрахала. Весь двор, включая, наверно, сантехника Василия Ивановича, уже от неё забеременел." Громче всех возмущалась, конечно, вечно беременная Дора, с третьего подъезда.
И тут, как чёрт из табакерки, в распахнутом настежь халате, одетым просто на лифчик, на свой балкон, вылетает наша Соня, с раскрытым на всех ртом, из которого слышится грозное:
- Ша! Дора, Тина, обе Нади и вы, все остальные б......и. Ша!
Я клянусь самым дорогим, что имею сейчас в жизни, здоровьем Сёминой мамы, что если вы сейчас не заткнётесь, то ваши мужья от меня узнают, имена всех отцов, всех ваших детей.
Все дамы, кроме Доры, захлопали балконными дверями уходя со своих балконов. А Дора, заискивающе, произнесла:
- Софочка, ты же знаешь, дорогая, как я к тебе хорошо отношусь. Что я встаю всегда на твою сторону.
- Дора, останься уже стоять там и скажи мне сюда. У тебя было 8 детей, не считая восьми абортов. С когда ребёнок начинает в животе шевелиться? У меня ещё 2 недели и мне кажется, что у меня уже что-то там шевелится.
- Софа, а что ты ела сегодня на утрешний кофе?
- Что ела? Что ела? Позовчерашний гороховый суп доела. Но он был кошерный. На второе? Свиную рульку с квашеной капустой.
- Софа, так у тебя же там, в животе, кошерное с некошерным перессорились. Вот и толкались.
Смеркалось.
Сонечка, высунувшись по самые свои груди из окна 5 этажа своей квартиры, тихо, на весь двор, делает замечание стоящему под окном, на асфальте, соседу:"Вы, Иосиф Соломонович, с виду интеллигентный человек, но что же вы так громко, на весь город сморкаетесь в ваш грязный платок и потом ещё, долго, с интересом, рассматриваете тот платок? Это не объяснение, что у вас большой нос. У моего Сёмы, тоже рымский профиль. Но попробовал бы он ..... Приличным людЯм это может быть и не так приятно, как вам в этот момент. Я сейчас сделаю токсикоз из окна, прямо на вашу голову. Идите уже и станьте под окно своей Фиры и сморкайте себе там на здоровье всё, что вы хотите. И хоть целый день. Она всё равно ничего не слышит."
Соня, оставив Иосифа Соломоновича на минуточку в покое, кричит из окна через двор:
- Бейла, шо ты там уже такое жаришь?
- Слушай, Софа, у тебя такого всё равно нету. Судака.
- Так ты-таки его жаришь вместо масла на керосине? Он так у тебя воняет, что до самого памятника Ленину на площади слышно. Бейла, этот запах от тебя, стоит уже вторую неделю, когда же ты уже будешь наконец есть эту, свою, рыбу? Закрой окно уже изнутри. Почему я, вся такая беременная, должна нюхать твою керосиновую рыбу?
Поздний вечер.
Сонечка, съев на ночь тарелочку студня, с зубчиком чеснока и с хреном заправленным свёклой, угомонилась и заснула крепким сном.
Сёма, пользуясь моментом свободы, вышел во двор, просто посидеть на скамейке, подумать о своей, ставшей в одночасье задрипанной, жизни.
К нему подсел сосед Иосиф Соломонович, муж глухой Фиры. Они долго сидели молча. Первым, своим сморканием, прервал молчание Иосиф Соломонович. Он, разглядывая внимательно и с интересом свой носовой платок, произнёс с состраданием в голосе:
- Даааааа! Сёма, я тебе искренне соболезную.- И, чтобы, как-то успокоить соседа, Иосиф Соломонович добавил- И это Сёмчик, ещё только беременность. Дааааа!
Сёма, взглянув на звёздное небо, громко и тяжело, со стоном, вздохнул, словно вложив в этот стон вековую печаль всего еврейского народа:
- Ыыыыыыыыыы!!!!!!
Старик, подсевший ко мне на бульваре, рассказывал всю эту историю в лицах, меняя голоса. После последнего "Ыыыы",
он поднялся и, не попрощавшись, пошёл прочь, шаркая своими сандалиями. Он удалялся, но я ещё некоторое время мог слышать его громкое ворчание:"Вот шлимазл*, совсем меня заговорил, а ведь меня, моя жена Ривка, послала в аптеку, чтобы я ей быстренько купил недорогое лекарство от поноса...""
Прошло минут 15 времени и .......
Продолжение в следующей части рассказа.
http://www.proza.ru/2020/01/28/897
*Шлимазл — на идиш, это человек, которому хронически не везет.
Фото из интернета. Спасибо автору.