Медиумический рассказ, записанный при помощи "яснослышания".
Сегодня седьмой месяц как я мёртв. Нет тишины только стук, стук в голове. Это моя голова, стук в ней, но я мёртв. Вот уже неделя как я почувствовал свою голову: мысли стали в ней явственней. Я чувствую себя, как и прежде, но стук продолжился.
- К осени будет голодно.
- Кто сказал?
- Я.
- Кто вы?
- Я пт-пт.
- Это не имя: кто? – я настойчиво спрашивал, мне было интересно, но голос замолчал.
Я стал озираться, но озиралась моя голова. Туловище было, но где-то в стороне от меня. Я исследую себя, но есть только голова. «Где я и сколько здесь нахожусь?» - я сам задал себе вопрос и пытаюсь на него ответить. «Времени много прошло», - это ответ. Теперь попытаюсь всё пояснить.
Я умер, в этом нет сомнений, стук продолжился, но замечать его стал меньше. Теперь надо образумить себя: может, кому-то поможет. Пошаговый рецепт: так говорят?
Вот моя «изба». Мать стоит на пороге, ищет меня глазами: чувствует, но не видит. Мой отец умер давно, он где-то рядом, я его чувствую, но увидеть не могу. Что значит тело без головы? Я обезглавлен – да. «Это пока, - шепчу я себе, - будет по-другому, все приходят по-своему. Голова ещё вертится, - я так думаю, - но это уже не та голова, у той глазницы впали: глаза ввалились внутрь глазницы и вытекли – я чувствую запах тления».
Другая голова, но другого тела нет… пока: «Оно нарастёт?» - смеюсь я. Голос появляется снова.
- Готовься. Ты уже смеёшься? Рано тебе, не смейся. Я поведу тебя. Больше не смейся.
- Я готовлюсь, - мне не до смеха, продолжаю слушать.
- Иди за моим голосом. Помни: мне надо от тебя…
Я понимал всё, он не договаривал, потом перестал говорить совсем – я слышал голос в своей голове.
- Иду, - отвечал я так же.
- Следуй только за голосом.
Я шёл… без тела следовал за ним, у меня получалось.
- Вот мы пришли. Что видишь?
- Усадьбу. Мой дом справа от неё.
- Он не твой дом: умерли все.
- И мать?
Я огорчился.
- Ты не слышал, она звала?
- Нет. Чувствовал только отца.
- Вот она, посмотри: старенькая такая, видишь, как сморщилась? Она не была такой. Как быстро постарела?!
- Она беспокоилась за тебя, это её душа состарилась – смотри.
Я наклонился (без тела наклона не бывает, но я наклонился, чтобы удобнее рассмотреть, и про себя заметил это).
- Да, это мать, я узнал её. Она увидит сына?
- Нет, не дано ещё, не время.
- Пойдём, увидишь ещё. Грусти нет: понимаешь?
- Нет. Я грущу, мне жаль отца и мать, что не приду в дом, не обниму…
- Оставь, не место.
Я послушно «шёл» за голосом, более привыкая быть без тела. Он заметил мою остановку.
- Ты не идёшь: почему?
- Я встал не намеренно: впереди преграда, уступ. Я не понимаю, но идти не могу.
- Это время, оно не даёт идти дальше. Стой пока не пустит.
- Стою. Это не время: под ногами захрустело, сейчас посмотрю.
Я вспомнил про ноги, потому что хрустнуло и я знал – под моими ногами. Так вот оно что: ноги! Опять они! Тело. Я вижу руки, трогаю голову, радуюсь как ребёнок.
- Время прошло, идём.
Я перешагивал через пень, потом прошёл лужу и через четыре шага…
Это она, моя постель. Ложусь, укрываюсь одеялом и засыпаю. Вот и всё – я здоров. Пришёл в свою обитель. Новоё тело. Убит был: тяжело сознавать – тебя нет. Эта жизнь веселей? Нет, увы! Прошёл не один год, как я здесь: здоров? Да. Успокоен? Нет. Так и не обрёл успокоения: не «в своей постели», так сказал голос во мне. Увы! Выбора нет для меня, смерть предрешают политики, мы лишь отчасти.
Я восстановил дружеские связи, повидал родителей – обнялись, расцеловались.
- Ну, как ты, сынок?
- Всё хорошо, мама. Разъезд наш попал в капкан, ну, мы и отбились.
Я улыбался, мама успокаивалась. Она так и не узнала про отрубленную голову: зачем ей? Отец был сдержан, только повторял:
- Молодец, молодец сын!
Воюют ли «там»? Воюют, ещё как! Эта смерть одна из таких. Много смертей на свете. Если думаете, что попадёте в рай, что ж надейтесь, но готовьте себя к жизни, такой же как ваша и снова смерть и, если повезёт, жизнь. А «китайский разгон» - это для меня, а вам нравоученье – китайский!