Полагаю, что читатели не осудят меня за название миниатюры, в котором указана девичья фамилия Катеньки Мартос до ее первого замужества с архитектором Глинкой Василием Алексеевичем (03.08.1790 – 04.07.1831), которого сразила холера в возрасте 40 лет и 11 месяцев. Правильнее, конечно, было бы указать в названии фамилию Глинки, но тогда потерялась бы нить с предыдущей публикацией [1].
Сразу замечу, что вопрос о втором замужестве непростой, поскольку по нему имеются две разные точки зрения относительно имени мужа Екатерины во втором браке. Наиболее авторитетным источником, в котором была высказана первая точка зрения, является, пожалуй, миниатюра Валентина Пикуля «Наша милая, милая Уленька» [2].
Приведу ниже фрагмент из нее, но поясню вначале, что первым претендентом на руку Екатерины Мартос был молодой и «бедный» еще скульптор-анималист барон Петр Карлович Клодт, украсивший в дальнейшем «своими лошадями» город Петербург. Но «его коллега», Иван Петрович Мартос, и супруга Мартоса, Авдотья Афанасьевна, недооценили претендента и отказали ему. И вот тот самый фрагмент из миниатюры Пикуля, в котором говорится о реакции Авдотьи Афанасьевны на брак Петра Клодта с круглой сиротой Уленькой Спиридоновой, состоявшийся вскоре после того, как он получил отказ от самого Мартоса и его жены:
«…Госпожа Мартос готова была грызть себе локти: <…>. Ай, дура старая! Откуда ж мне знать, что баронишка этот наверх попрет? Такие подарки жене подносит, такие платья ей покупает <…>. Промахнулась я, глупая! Недоглядела. Ведь даже мой Иван Петрович, уж на что ректор и академик, и то не раз говорил; «Кому нужен барон с лошадками да зверушками из глины?» А он-то теперь из глины золото месит <…>. Вот бы такое счастье Катеньке, которая на сундуке-то сидит и слезьми обливается. <…>. Екатерина Ивановна Глинка, дочь Мартосов, утешилась в браке с врачом Шнегасом и умерла молодой в 1836 году, упрекая мать за то, что дважды сделала ее несчастливой».
Точку зрения (гипотезу) Пикуля, согласно которой в своем втором браке Екатерина Глинка (ур. Мартос) стала носить немецкую фамилию Шнегас, разделяют Юлия Игоревна Андреева, автор книги «Карл Брюллов», изданной в 2013 г., и Петр Анатольевич Трефилов, менеджер сайта Geni. Возможно, они учли не только приведенную выше цитату из миниатюры Пикуля, но и то, что не только имя, отчество, а также и год рождения похороненной в 1836 году на Волковском кладбище Петербурга Шнегас Екатерины Ивановны [3] те же самые, что и у дочери Мартоса (сайт Geni).
Но есть и другая точка зрения относительно второго брака Екатерины Ивановны Глинки (Мартос). Она реализована, в частности, неизвестным менеджером генеалогического сайта РРФ, поместившем на данном сайте сведения о втором муже дочери Мартоса Крашенинникове Федоре Петровиче и пятерых детях, родившихся в их семье.
На помещенной в начале текста иллюстрации приведен портрет Ф.П. Крашенинникова, выполненный в Москве в 1824 году В.А. Тропининым. Находится данный портрет в собрании региональной Пермской государственной художественной галереи, и потому малоизвестный в наследии художника.
Ну а то, что именно Федор Петрович Крашенинников был вторым мужем самой младшей дочери Мартоса, имеются бесспорные доказательства. И самым главным из них являются свидетельства прямого потомка скульптора И.П. Мартоса, доктора географических наук Дмитрия Леонидовича Лопатникова, проживающего в Москве, который летом 2019 года связался с потомком художника А.Г. Варнека, выполнившего знаменитый портрет скульптора, т.е. со мной.
«Нашел» Дмитрий Леонидович меня благодаря двум статьям, которые я опубликовал в журнале «Мир музея», в которых рассказал о Мартосе, четырех его дочерях и их портретах [4, 5]. Но сейчас, когда следовало бы привести доказательства того, что Екатерина Ивановна вступила во второй брак с Крашенинниковым Ф.П., я расскажу вначале предысторию этого брака, приведенную в «Воспоминаниях» М. Каменской [6], к цитированию которых я прибегал несколько раз в предыдущей миниатюре [1].
Уже после того, как на холерном кладбище похоронили архитектора В.А. Глинку, а И.П. Мартос установил над покойным зятем богатый памятник, на кладбище это, как пишет Каменская, долгое время никто не заглядывал. Но однажды тетушка Катеньки по линии матери, уже известная читателям по предыдущей миниатюре Наталья Афанасьвна, «выпросила у родителей Катеньки позволения сходить с молодой вдовой на Смоленское и поклониться праху покойного Василия Алексеевича».
Постепенно после этого посещения, по словам Каменской, «молодая вдовушка Катенька сделалась разумной женщиной», и в это время в Петербург приехала из деревни старая знакомая Ивана Петровича Мартоса, помещица Крашенинникова, которая ввела к нему в дом трех своих сыновей, приехавших в Петербург «покорять» северную столицу. Братьев Крашенинниковых, нужно заметить, неоднократно упоминает в своем известном «Дневнике» художник Мокрицкий [7], откуда следует, что они часто бывали в это время в стенах Академии и познакомились здесь со многими художниками.
Согласно Каменской, старший и средний братья (Федор Петрович и Александр Петрович) служили в каких-то министерствах, а младший Сергей Петрович был «вновь испеченным морским офицериком». Рассказывая о них, Каменская сообщает:
«Скромная благовоспитанная молодежь полюбилась супругам Мартосам и скоро сделалась своими людьми у них в доме. Авдотья Афанасьевна старшему из них, Федору Петровичу, скоро препоручила очень заботившее ее важное дело. А именно: разобраться в бумагах покойного Глинки и привести в ясность и порядок денежные дела своей дочери Катеньки. Услужливый и дельный молодой человек, не предвидя, сколько горя впоследствии принесет ему эта работа, охотно принялся за возложенное на него поручение».
Познакомив читателей своих мемуаров с братьями Крашенинниковыми, Каменская
вспомнила о Федоре Петровиче почти в самом конце "Воспоминаний", рассказав до этого множество других историй:
«У Мартосов в доме неожиданно разыгралась драма: смирная вдовушка Катенька Глинка, которую мать по-прежнему держала около себя на привязи, как маленькую девочку, как-то сворковалась со скромным, тихим поверенным в делах Авдотьи Афанасьевны Федором Петровичем Крашенинниковым, и они полюбили друг друга не на шутку. Он, не предвидя беды, как человек сам с хорошим состоянием, посватался к Катеньке. Авдотья Афанасьевна взбеленилась, приписала это сватовство тому, что Федор Петрович хочет жениться на ее дочери потому, что, занимаясь их делами, выведал, сколько у вдовушки денег, и хочет жениться не на ней, а на деньгах. Вспыльчивая, влюбленная в дочь свою, Авдотья Афанасьевна побранилась с Федором Петровичем хуже, чем с бароном Клодтом, и объявила ему, что покуда она жива, ни за что на свете не отдаст свою Катеньку за человека, который женится на ней только ради интереса. Отказала ему наотрез и со скандалом выгнала его из своего дома.
Обиженный этим поступком, Федор Петрович вышел в отставку и уехал в свою деревню. Слабохарактерная, привыкшая к вечной покорности вдовушка осталась по-прежнему в полной власти матери; но, разумеется, ей было уже не до того, чтобы ходить по гостям: она заперлась у себя дома и только потихоньку плакала по уголкам».
История взаимоотношений Федора Крашенинникова с Екатериной Глинкой (Мартос), завершившаяся в мемуарах Каменской расставанием молодых людей, не завершилась навсегда и продолжилась на страницах литературного труда историков Александра Акиньшина и Олег Ласунского – авторов историко-генеалогических очерков о судьбах дворян Воронежской губернии [8]. Именно здесь, в деревне Грушино, с конца 1840-х годов стала проживать семья Федора Петровича и Екатерины Ивановны Крашенинниковых.
Далее я с очень большими сокращениями воспроизведу содержание очерка названных выше авторов о дворянской семье Крашенинниковых, файл которого прислал мне нынешний потомок И.П. Мартоса Дмитрий Леонидович Лопатников.
КРАШЕНИННИКОВЫ: ХРОНИКА ОДНОГО СЕМЕЙСТВА
«Если из Малой Приваловки отправиться по шоссе в районный центр, Верхнюю Хаву, то по правую руку вскоре встретится поворот, ведущий в село с милым названием – Грушино. В конце XX века домик на берегу Старого пруда приобрел москвич Дмитрий Леонидович Лопатников. Он сразу завез сюда саженцы лучших яблоневых и грушевых сортов – как бы в память о прежнем, давно уже исчезнувшем саде. Эти края новосел хорошо знал по мемуарным записям своего деда, бывшего грушинского обитателя. Желание приблизиться к своим семейным истокам и привело Д.Л. Лопатникова в Грушино, где он бывает каждое лето. А минувшей осенью его усилиями и стараниями родственников и друзей в селе была выстроена деревянная церковка во имя Покрова.
Несколько слов об этом неординарном человеке. Д.Л. Лопатников родился в столице (1961), окончил географический факультет педагогического института, работал школьным учителем, в 1988-1991 гг. преподавал в Наваррском университете (г. Памплона, Испания). В 2004 году защитил докторскую диссертацию и сейчас является профессором кафедры географии мирового хозяйства Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова. Автор научных монографий, статей в Большой Российской энциклопедии; один из авторов учебника «Страны мира» (1992), ответственный редактор серии энциклопедических справочников и путеводителей. У Дмитрия Леонидовича – уже взрослые дети, Екатерина, Даниил и Иван.
Так уж получилось, что Дмитрий Леонидович унаследовал богатый домашний архив, в котором кроме альбомов с фотографиями, писем, различных деловых бумаг, уцелели воспоминания его деда по материнской линии – Николая Александровича Крашенинникова (1897-1976). Эти мемуары были опубликованы в газете «Воронежский курьер» под названием «Расцветали груши в Грушино» (1999). Они помогут нам раскрыть судьбы людей, представляющих отнюдь не знатный, ничем особым не выдающийся дворянский род, каких было немало в аграрной Воронежской губернии.
Один из Крашенинниковых, Тимофей, оказался в армии, участвовал в Семилетней войне (1756-1763), выказал в сражениях чудеса храбрости, за что и был произведен в офицерский чин, дававший ему право приписаться к благородному сословию. Тимофей и стал родоначальником всех Крашенинниковых-дворян. Внук его, молодой офицер, Петр Иванович Крашенинников (ставший впоследствии отцом трех братьев-Крашенинниковых – авт.), вопреки отцовским наставлениям, подал рапорт об отставке, т.к. его вовсе не прельщала кочевая полковая жизнь. В уездном Боброве Воронежской губернии Петр Иванович получил место городничего и прославился среди обывателей своей неподкупностью. В Боброве он, похоже, и женился на Евдокии Петровне (1781-1848), происходившей из воронежских Ададуровых (той самой знакомой И.П. Мартоса, которую упоминала Каменская-авт.)».
Далее в очерке речь идет вначале о младшем сыне Петра Ивановича – Сергее Петровиче (1811- 1870), писателе и редакторе журнала «Морской сборник». Затем о среднем сыне – Александре Петровиче (1807–?), бывшем чиновнике уголовных судов и помещике, и, наконец, о старшем сыне бобровского градоначальника, Федоре Петровиче (1806-1887), который со своими бесчисленными потомками прочно прижился на воронежской земле.
«Ф.П. Крашенинников получил образование в Московском университете. В семье из поколения в поколение передавали рассказ о том, как однажды, будучи студентом, Феденька повстречал бесценного Пушкина: ректор якобы упросил поэта посетить некоторые учебные аудитории и пообщаться с молодежью <…>. От своей богатой тетки, вдовой генеральши Анастасии Ивановны Нечаевой, Федор Петрович получил в наследование имение в Тверской губернии. После выпуска из университета Федор Петрович перебрался в северную столицу, где вскоре нашел свою суженую – Екатерину (1814-1879), младшую дочь известного скульптора Ивана Петровича Мартоса.
Катенька Мартос уже побывала замужем за архитектором Василием Алексеевичем Глинкой, которого унесла быстротечная холера в 1831 году. Сватался за нее барон Петр Карлович Клодт, создатель знаменитых коней на Аничковом мосту, но мать совсем еще юной вдовы, отказала ему наотрез. Она поначалу отвергла и сватовство Федора Крашенинникова (он с братьями постоянно бывал в доме Мартосов), считая, что того прельстила не дочь, а ее богатство. Но долго противиться напору молодых людей Авдотья Афанасьевна не смогла. Взаимная привязанность укрепила узы их брачного союза. Бог дал им сына Николая (1839-1906) и дочерей Евдокию (1842 – после 1895), Софью (р. 1844), Марию (1846 – после 1871) и Наталью (1849 – после 1888).
Но материальное положение обремененного детьми семейства оставляло желать лучшего. Поэтому было решено избавиться от малодоходного тверского имения и купить где-нибудь южнее более рентабельное поместье. Материнские родственники Федора Петровича, Ададуровы, посоветовали остановить свой выбор на черноземной Воронежской губернии. Речь конкретно шла о сельце Грушино, которое наследники Ермолая Исаевича Мельгунова готовы были продать. Оно находилось в десяти верстах от основной ададуровской вотчины, Ададуровки, и отстояло на пятьдесят верст от губернского центра. В 1859 году в сельце насчитывалось 20 дворов с населением 277 человек обоего пола.
Грушино выгодно отличалось от других усадеб дворян-степняков: там был громадный сад-парк и хорошая прудовая система. В парке росли сосны, березы, клены, тополи, липы, буйствовал орешник; ветлы склоняли над водой свои плакучие ветви.
Федор Петрович был хозяином деятельным, рачительным. На своем легком кабриолете он с раннего утра объезжал поля и отдавал необходимые распоряжения работникам. Сотни десятин засевались рожью, пшеницей, овсом, просом. Тысячи пудов зерна хранились в крытых железом амбарах.
За Федором Петровичем закрепилась в округе слава доброго человека, благотворителя. Он и в самом деле помогал нуждающимся, чем мог. После освободительной реформы 1861 года Федор Петрович не поскупился при раздаче наделов прежним крепостным крестьянам, каковых в имении насчитывалось около двухсот.
Однако постепенно благосостояние грушинской экономии ухудшалось, что было связано с понижением цены на зерно. А денег требовалось все больше и больше: барышни подрастали, и надо было нанимать домашних учителей, да и приданое заранее готовить. <…>. А тут еще неожиданно скончалась Екатерина Ивановна, поехавшая в Петербург навестить родню.
Но более всего Федора Петровича угнетали обострившиеся отношения с единственным сыном. Отец видел в Николае не просто наследника, а продолжателя своих хозяйственных начинаний. Николая же совсем не привлекала участь помещика, вечно погруженного в заботы о предстоящем урожае.
Федор Петрович умер внезапно, скорее всего, от сердечного припадка. Траурная процессия направилась на станцию Графская. Весь долгий путь гроб с усопшим несли на руках. На перекрестках дорог процессия останавливалась, и совершалась заупокойная лития (священник и дьякон ехали в экипажах). Федора Петровича погребли на петербургском Смоленском православном кладбище, рядом с могилой жены.
Новым грушинским владельцем стал Николай Федорович Крашенинников, бывший подпоручик лейб-гвардии Гатчинского полка. Прослужил он всего два года, вышел в отставку и сразу же сделал предложение руки и сердца Наденьке Михайловой, дочке воронежского купца, заводчика и землевладельца Антона Родионовича Михайлова. Венчальный обряд в январе 1861 года совершил священник кафедрального Троицкого собора.
Надежда Антоновна (1842–1920) была примерной матерью и вырастила шестерых детей – Сергея (1861–1922), Наталью (1863–1953), Николая (1865 – после 1926), Антона (1867–1919), Федора (1869–1938), Александра (1871–1934); Мария сгорела от болезни в младенчестве. Все они, кроме младшего сына, были крещены в Воронеже (в Троицком соборе или Ильинской церкви), а Александр – в селе Большая Приваловка Воронежского уезда. Восприемницей первого из правнуков была Авдотья Афанасьевна Мартос. (Следовательно она – жена И.П. Мартоса – была еще жива после 1861 года и приезжала из Петербурга к родственникам в Воронежскую губернию! – авт.)».
Процитировав основную, генеалогическую, часть очерка, приведу из него еще лишь последний фрагмент, в котором речь идет о матери Д.Л. Лопатникова.
«Дочь Николая Александровича Крашенинникова, Наталия, увидела свет в Воронеже (1922). В замужестве она стала Лопатниковой. Детство провела в Швеции и Франции. С 1934 года живет в Москве. Профессор-филолог, она проработала полвека в вузе, который ныне именуется Московским педагогическим государственным университетом. Ей принадлежит авторство книг по лексикологии французского языка».
Отец Дмитрия Леонидовича: Леонид Исидорович Лопатников (1923-2014). Ветеран (инвалид) ВОВ, экономист. Был помощником директора ЦЭМИ Н.П. Федоренко. Автор известного экономико-математического словаря.
Замечу, что генеалогия семьи Ф.П. Крашенинникова, приведенная на сайте РРФ, полностью соответствует сведениям, опубликованным в [8]. Вот как в итоге выглядит генеалогическая цепочка, идущая от И.П. Мартоса до Д.Л. Лопатникова:
Мартос Иван Петрович (1754–1835); Крашенинникова Екатерина Ивановна, ур. Мартос (1815–1879); Крашенинников Николай Федорович (1841–1906); Крашенинников Александр Николаевич (1871–1934); Крашенинников Николай Александрович (1897–1976); Лопатникова Наталия Николаевна, ур. Крашенинникова (1922–2014); Лопатников Дмитрий Леонидович-родился в 1961 году.
В заключение приведу даты жизни семейной четы Крашенинниковых, похороненных рядом на Смоленском православном кладбище, позаимствованные из справочника «Петербургский некрополь [3]:
Крашенинникова Екатерина Ивановна, урожденная Мартос (06.11.1814–03.03.1879);
Крашенинников Федор Петрович (26.05.1806–19.09.1887).
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Владимир Варнек. Катенька Мартос и ее первое замужество. Проза.ру от 22.01.2020.
2. Валентин Пикуль. Наша милая, милая Уленька. Через тернии к звездам (исторические миниатюры. М., 2006.
3. Петербургский некрополь. Справочник. СПб. 1912; издан под наблюдением Великого князя Николая Михайловича.
4. Владимир Варнек. Тайна двух портретов. Мир музея. 2014, №2, С. 27.
5. Владимир Варнек. Портреты дочерей скульптора Мартоса. Мир музея. 2014,№6,С.20.
6. М. Каменская. Воспоминания. М. Художественная литература. 1991. Серия «Забытая книга».
7. Дневник художника А.Н. Мокрицкого. М., «Изобразительное искусство», 1975. Составитель Н.Л. Приймак. 272 с.: ил.
8. Александр Акиньшин и Олег Ласунский. Воронежское дворянство в лицах и судьбах. Центр духовного возрождения Черноземного края. Воронеж, 2009.
НА ИЛЛЮСТРАЦИИ – Портрет Федора Петровича Крашенинникова работы В.А. Тропинина. 1824. Пермская государственная художественная галерея.
ПОСЛЕСЛОВИЕ от 01.02.2020
После помещения миниатюры на сайт Проза.ру на сайте "Метрические записи знаменитых лютеран" обнаружил важный документ, касающийся бракосочетания Федора Петровича и Екатерины Ивановны. Привожу его ниже.
Метрическая запись брака Федора Петровича Крашенинникова с Екатериной Ивановной Глинкой, урожденной Мартос
ЦГИА СПБ. Ф. 19, оп. 111, д. 297, Андреевский собор, лл. 91 об.-92.
27 апреля 1838 г.
Служащий в Департаменте разных Податей и Сборов, Надворный советник Федор Петрович Крашенинников, православного исповедания, первым браком, 31 год.
Императорской академии художеств умершего профессора 9-го класса Василия Алексеева Глинки жена, вдова Екатерина Иванова Глинкина, урожденная Мартос, Православного исповедания, вторым браком, 23 года.
Поручители. По жениху: 14-го Флотского экипажа лейтенант Константин Иванович Григорович и Академии художеств статский советник Авраам Иванович Мельников.
А по невесте: 9-го экипажа лейтенант Сергей Петрович Крашенинников и Академии художеств конференции секретарь, коллежский советник и Кавалер Василий Иванович Григорович.