Большой палец касается круглой кнопки с красным неоновым контуром. Вслед за нажатием раздаётся протяженный звук о кратковременном размагничивании тяжёлой домофонной двери из металла, окрашенной изнутри в синий цвет той дешёвой краской, предоставленной коммунальными рабочими. Я открываю дверь левой рукой и прохожу вперёд, перешагивая подъездный порог. Подняв взгляд и увидев всю улочку из-под бетонного козырька над моей головой, я накинул на голову капюшон. Хлопья снега ложились на голый асфальт и сразу таяли от тепла русской земли.
Зима-мама. Мать-кукушка. Та, что не вскормит и не согреет.
Зима-парадокс. Южане надевают пальто, северянам жарко в майках без рукавов.
Я в осенней куртке. Ноги несут меня не знай куда.
Все лишние и противные мне пьяные голоса остались в пятнадцати квадратах съёмной жилищной площади. Они потихоньку улетучиваются из моей головы, и я остаюсь тет-а-тет с моим единственным внутренним голосом.
Я стою на светофоре. Руки мёрзнут, из-под капюшона ветер выдувает мне на лицо мои же кудри. Проказник-ветерок лезет мне под куртку и под чёрную футболку, просачивается сквозь клетки кожи,покрывая меня мурашками.
Этот текст пойдёт в стол, не далее. Никакой идиот не осмелится дочитать эти полуночные бредни до сего момента.
Светофор. Стоишь и ждёшь, когда загорится зелёный. И так всю жизнь. Ты ждёшь свой зелёный свет. Но если он и загорается, то кому-то начинает светить красный. И почему нельзя просто жить в промежутке, когда горит жёлтый? Стоять в равноправии. Или отстаивать его. Ни себе, ни людям. А если просто всем? Глобальная смерть. И уже будет просто никому.
Машины стоят. Я иду. Мимо пробегает кот. Размахивает хвостом из стороны в сторону. Хочет есть. Кто-то его и накормит. Может быть.
Я сворачиваю направо. Иду прямо, сквозь этот сквер.
Я продолжаю настаивать на том, что эти бредни уйдут в стол и не более.
США, Иран - возможное начало третей мировой. Китай - пандемия с возможным исходом в эпидемию. Россия - без комментариев. Вчера чуть не убили. Столько факторов наталкивают лишь на одно: хочется жить.
Случайные прохожие, случайные машины, случайные мысли.
Захожу в магазин, беру паштет. Две упаковки. И газировку, разумеется. В стекле. Барбарис и шиповник.
Выход.
Я сажусь на лавочку, открываю зубами бутылку и делаю глоток. Снег идёт. А ты сидишь и думаешь. Да просто думаешь. Или не думаешь вовсе. Вон. Справа троллейбус проехал. Слева дом стоит с красно-зелёной мозаикой. Дама прошла. Курила тонкие сигареты. От неё остался дым. И тот рассеялся. Каждый мой друг курил. И после него оставался дым. И когда дым растворялся в воздухе, этот друг растворялся в прошлом.
Мужичок выгуливал собачонку. И они настоящие. Он чихнул. Кричу ему "будьте здоровы!". Он вопросительно посмотрел на меня, но утвердительно ответил "спасибо". И тогда думаешь: " а они не случайны?"
Кот подошёл. Всё тот же. Виляет хвостом, на меня смотрит. Достаю паштет, разгрызаю упаковку и выдавлиаю ему на асфальт.
Дома меня ждут мёртвые голоса живых людей, по телевизору - живые лица мёртвых актёров. Горы немытой и битой посуды. Мусор.
Я лучше замёрзну с бутылкой в руке и глядя на вечно зелёные ели:
Ветер. Снег. Зима. Россия.
Только на ели горит гирлянда.
Люблю свою улицу. Лишь на ней я чувствую праздник.