Зима в этом году не торопилась на белорусскую землю: стояли уже последние дни декабря, а температура воздуха все еще была плюсовой - ниже плюс трёх днем не опускалась, доставляя положительные эмоции отдыхающим в санатории «Чунаки», которые в свободное время от процедур с удовольствием прогуливались по аллеям оздоровительного центра. Все окружающее выглядело весьма экзотично, и явно не по-декабрьски: вокруг зеленели газоны, молодые сосновые деревья, иногда оживая от легкого дуновения теплого ветра, с удовольствием стряхивали с себя прилипшую к веткам серебристую наледь, образованную от редких утренних морозов. И, как – то совсем неестественно, смотрелись на фоне этой глазури нарядно украшенная елка и стоящие рядом с ней огромные пластмассовые фигуры Деда Мороза и Снегурочки. Но, как известно, у природы нет плохой погоды, и люди вполне нормально реагировали на сложившиеся погодные катаклизмы. Пусть не было трескучего мороза и чернела земля без снега, но все обитатели базы отдыха, как дети, находились в состоянии эйфории от скорого пришествия Нового года. А то, что это вот-вот случится - чувствовалось везде. Работники санатория изо всех сил старались создать для отдыхающих комфортные условия проживания и праздничное настроение: в клубе устраивались различные конкурсы, викторины, смотр художественной самодеятельности, демонстрировались фильмы для детей и взрослых на зимнюю тематику. Особо мобильные гости могли поехать на экскурсию в областной центр, посетить ледовую арену, где проходили крупные международные соревнования по хоккею или же побывать в музеях и на концертных площадках города.
Прогуливаясь по территории санатория, я с любопытством разглядывал публику, с кем мне в соседстве предстояло провести две недели. Следует сказать, что география отдыхающих впечатляла - начиная с Германии и Франции и кончая разными регионами России. Было немало и самих белорусов, получивших профсоюзные путевки к новому году.
Я вдруг поймал себя на мысли, что несмотря на много общего в линии поведения разных людей, есть и существенное отличие: раскрепощенных и шумных поляков и немцев легко отличишь от несколько скованных и скромно держащихся людей из глубинки России, вальяжных москвичей и петербуржцев.
Моими соседками по обеденному столу оказались три женщины: миловидная белокурая девушка лет двадцати- двадцати пяти и две старушки, которым обеим на вскидку, можно было дать лет эдак восемьдесят пять. Одна из них была высокой, жизнерадостной и, довольно-таки, болтливой особой. Несмотря на свой почтенный возраст ходила быстро, размашисто размахивая руками, и девушке часто приходилось притормаживать ее, потому что вторая старушка, идущая с ней в паре, абсолютно не поспевала за ней.
Сев за стол, они успокаивались и чопорно, в ожидании заказанных блюд начинали вести тихий разговор между собой, не обращая на меня никакого внимания. И это давало мне, в свою очередь, возможность спокойно их разглядывать. Что интересно: бросалось в глаза то, что тон в разговоре задавала – таки вторая старушка. Она буквально преображалась на глазах: из маленькой, сухонькой болезненной старухи, с нервно дергающейся головой и потухшим взглядом, моментально превращалась во властную женщину с горящим взором и целым каскадом каких-то идей. То она предлагала немедленно отправиться на экскурсию (это при ее черепашьем - то темпе ходьбы!), или – на конкурс художественной самодеятельности. В ее словах звучали твердость и уверенность, не терпящие никаких возражений. А те особо и не возражали – соглашались всегда с ее прихотью.
Вскоре мы познакомились поближе: я узнал, что троица приехала из города Барановичи. Девушку, ухаживающую за старшими, звали Олесей; она являлась внучкой старухи – командирши, которую величали Пелагеей Семеновной. Вторую, спокойную и тихую женщину, педантичную в манерах и движении и никогда не снимающую свою красную беретку, звали Гертрудой Фридриховной. Говорила она мало и с каким-то непонятным акцентом. На мой немой вопрос, девушка ответила молчанием. Но однажды, когда в холле третьего этажа я просматривал свежую прессу, она сама подошла ко мне и несколько смутившись спросила: «Я вижу, вы хотите что-то у меня спросить»? И получив ответ: «Да!», она поведала удивительную историю, которая больше походила на неправду, чем на истину. В конце ее рассказа, я понял, что на войне, кроме ужаса и крови, как ни парадоксально, всегда найдется место доброте и состраданию.
«…В годы войны, мать шестилетней Пелагеи являлась связной в партизанском отряде «Шторм». Однажды, при выполнении особого задания, ее схватили фашисты и в числе двадцати других партизан, приговорили к расстрелу вместе с дочерью. Когда же арестованных привели на место казни и поставили к стенке и прозвучала команда «Приготовиться!», ефрейтор Фридрих Шталь, который также был включен в состав расстрельной команды, вдруг вышел из строя и подойдя к офицеру, на глазах у изумленных товарищей, что-то стал ему горячо доказывать. Лишь спустя много лет, один из его сослуживцев Курт Вернер, стоящий тогда в строю вместе с Фридрихом, рассказал семье Шталь суть словесной перепалки солдата с гауптманом. Фридрих бросил в лицо офицера, что он солдат, а не палач, чтобы воевать с безоружными людьми, тем более, против детей. Являясь учителем истории, назидательно выговаривал ему ефрейтор, он-де всегда призывал своих воспитанников, брать пример с немцев, обогативших мировую культуру идеями гуманизма и просвещения - Бетховена, Дюрера, Лейбница, Гете, Гегеля, Шиллера и сотен других известных людей Германии, а не порочить имя страны.
Рассвирепевший гауптман, после тщетных попыток поставить в строй взбунтовавшегося Шталя, быстрым шагом подошел к обреченным партизанам, вырвал силой из рук матери обезумевшую от страха девочку Пелагею, а на ее место силой подтолкнул своего подчиненного. Вскоре грянул залп и Фридрих Шталь, вместе с другими казненными, упал замертво. Там же, он и был захоронен, вместе с советскими партизанами.
Спустя десятки лет, когда эта история была раскрыта в Германии, младшая дочь расстрелянного ефрейтора Гертруда, решила отыскать могилу своего отца и найти Пелагею. Преодолев все трудности, встретившиеся на ее пути, она сумела осуществить свою мечту – нашла и Пелагею, и могилу своего отца, а год тому назад, Гертруда Шталь приняла неожиданное решение переехать на постоянное место жительство в Белоруссию, чтобы иметь возможность в оставшуюся жизнь ухаживать за могилой своего героического предка, и вот теперь она здесь».
- Вот такая необыкновенная история, - тихо сказала девушка, завершая свой рассказ. – Хотите верьте, хотите – нет. Представляете, я сначала тоже была в шоке, когда в первый раз послушала моих милых старушек, а потом осознав, пришла в ужас! Ведь не будь тогда этого Фридриха Шталя – значит не было бы и меня и моей матери!
Я долго молчал, буквально потрясенный от услышанного. Уже в комнате, тщетно пытался создать в мыслях образ немецкого солдата, спасшего ценой своей жизни маленькую белорусскую девочку по имени Пелагея, осознать глубину его человеческого поступка, на что у меня ушла целая ночь.
В день отъезда, уже идя к выходу с территории санатория, я обернулся и увидел своих знакомых, стоящих на высоком крыльце корпуса санатория и истово машущих мне рукой на прощание. Я помахал им в ответ и лелея надежду, что на следующий год обязательно с ними здесь встречусь, шагнул за калитку.