С тех пор как себя помню, мой отец был капитаном. Нет, не в звании капитан- лейтенанта, а в качестве настоящего морского капитана: фуражка с козырьком, якорь, вышитый золотыми нитками со звездой, которую обрамляют золотые веточки в форме краба. Как любил я примерять этот головной убор!
Бывало отец брал меня на свой катер. Но это был не маленький катерок, а большой гидрографический катер, он так и назывался - БГК.
Позже отца назначили капитаном гидрографического судна польской постройки. Но на его приёмку нужно было лететь в Гданьск, портовый город в Польше, с судоверфью. Этот перегон разлучил нашу семью с кормильцем на долгие полтора года.
Как сейчас помню, стоял и смотрел в то же окно родительской спальни. И провожая взглядом удаляющейся родной силуэт, облачённый в ту самую фуражку, понимал, что ещё долго не увижу его. Но это было позже.
А сейчас я хочу оживить одну услышанную историю, и фрагмент моего фиаско.
Когда отец брал меня с собой на работу, я очень гордился тем, что являюсь сыном капитана. Приходя на катер, я чувствовал себя достойно среди команды.
Интересно, что большинство молодых ребят, которые работали там, остались на этой работе до самой пенсии.
Помню, ходила в то время на пирсе история про пацана, возраста где-то десяти лет, который то ли рыбу с пирса ловил, то ли просто забрёл ради любопытства.
Время было полуденное, а на катерах, в летний период, накрывали обед прямо на палубе, под открытым небом, выставляя блюда на зачехлённый трюм.
Моряки садились, кто где пристроится. Кто на планшере фальшборта, кто на кормовой скамейке, также на баночках, вокруг комингса трюма, как за импровизированным столом. Оставалось ещё одно свободное место: между трюмом и кормовой скамейкой. Там находится шпиль, на котором очень удобно сидеть, и, более того, находился он в центре обедающих.
В это время и появился на пирсе этот паренёк.
-Дяденка, - обратился к боцману мальчишка, - дайте хлебушка на наживку.
Все обратили внимание на то, что парень очень бедно одет, и волосы его не видели расчёску уже не одну неделю.
- Давай заходи, - пригласил его старпом, и усадил на шпиль. - Есть хочешь?
-Да не откажусь, коль не шутите? - вопросительно, но по-деловому подтвердил предложение маленький рыболов.
- Петровна, неси миску, будем юнгу кормить, - крикнул в сторону камбуза матрос, уплетающий второе блюдо
сидя на планшере и закинув стопу одной ноги на коленку другой.
Мальчуган не ожидал такого гостеприимства и немного смутился чрезмерному вниманию.
-Не дрейфь коллега, - обнял его за плечо боцман и по-дружески потряс. - Ешь не стесняйся. "На флоте бабочек не ловят", "бьют- беги, дают - бери", - любил говорить поговорками начальник палубной команды.
Когда юнга заканчивал уплетать за обе щёки сайровый суп, старпом спросил его, как бы обращаясь ко всем:
-Ну что, сколько лет, нашему гостю?
-Десять.
-Как звать, величать?
-Вадимом кличут.
-А читать-то умеешь?
-Конечно, умею, я ж третий класс закончил, - возмутился Вадим.
Старпом не унимался и решил проэкзаменовать третьеклассника.
Он взял банку из под сайры, на которой большими буквами было написано: "САЙРА ТИХООКЕАНСКАЯ НАТУРАЛЬНАЯ".
- Ну-ка, прочти, что здесь написано?
Вадик, уже насытившись, пил чай. В правой руке он держал эмалированную кружку с горячем напитком, а в левой - кусок свежего покрытого толстым слоем масла хлеба, который парнишка чередовал с куском рафинированного сахара, макая его в чай.
Положив бутерброд, мальчуган деловито положил ногу на ногу, взял банку и, держа ее на вытянутой руке, без тени сомнения, начал читать по слогам: "Кон-сер-ва", - и с чувством выполненного долга бросил банку обратно на трюм.
Это надо было видеть, вся команда чуть не подавилась со смеху. И не потому, что читать не умеет, а с какой уверенностью и артистичностью это было сделано.
-Ну насмешил Вадим, ну насмешил, - приходя в себя, каждый дружески хлопал по плечу артиста. - Приходи, когда захочешь, всегда будем рады.
Но с тех пор, его больше никто не видел.
Я хорошо знал эту историю, она казалось мне очень смешной. "Со мной такое никогда бы не случилось. Я хоть и младше, но намного грамотнее, и умею читать".
"И не только читать, но и писать".
С этими мыслями, я взял большую известковую кисть. Густо обмакнув её в гашённой извести, я с гордостью начал выводить большими буквами на двухсотлитровой ржавой бочке одному только мне известное слово: "С И Л Ё Т К А".
Так я прикрепил к себе ещё одну кличку.
Конечно, меня никто не хотел обижать, но когда я, впоследствии, приходил с отцом на работу, слышал вместо приветствия: " О Силётка идёт!" . Это произносили без подвоха, по - доброму. Только, кто бы знал, каково было мне, после гордого титула - сын капитана, стать силёткой с двумя ошибками.
Да, слово не воробей, выпустишь не поймаешь.
Одно слово может испортить репутацию на долгие годы. [Тем более] при многословии не избежать греха, а тот, кто сдерживает свои уста, поступает благоразумно. (Притчи 10:19).